Г-н де Морамбер подходит к зеркалу, глядится в него, душится, наряжается. Закончив свой туалет, он требует карету и уезжает. И, как по Вашему, дорогой братец, куда уезжает г-н де Морамбер? Вы думаете, что он уезжает на ученое собрание финансистов или экономистов, на свидание с министром или генеральным контролером? Как бы не так!.. Г-н Де Морамбер рыщет по городу в поисках за наслаждением. Его доставляют ему зрелища, прогулки, игорные дома и Бог знает, что еще! Нет общества, которое было бы для него слишком ветренным и слишком легкомысленным. Г-н маркиз де Морамбер фат. Г-н маркиз де Морамбер петиметр. Г-н де Морамбер игрок, гуляка и распутник. Душа покойного г-на де Шомюзи вселилась в него.
Я отсюда вижу, Вердло, как вы считаете, будто я завираюсь и рассказываю Вам лихорадочный бред или нелепый сон. Вы думаете, что мозг мой чем-то одурманен, и что меня следует поместить в дом умалишенных. Разуверьтесь. Я нахожусь в самом здравом уме и владею всеми своими чувствами. Скажу Вам даже больше: я одна сохранила здравый ум среди людей, с которыми я живу. Всех окружающих меня следовало бы посадить за решетку. Все помешались; судите сами: я расскажу Вам все по порядку, начав несколько издалека.
Вы помните, каким человеком был г-н де Морамбер. Знали ли Вы кого-нибудь, кто был бы более серьезен и более рассудителен? Насколько несчастный Шомюзи, да и Вы сами, были всегда немного тронутыми, он – на один лад, вы – на другой, настолько г-н де Морамбер всегда отличался вескостью и правильностью суждений. Вы знаете его вкус к знаниям и основательным рассуждениям, знаете также все достоинства его образа жизни и всю его серьезность. Вы знаете репутацию, которую создали ему его работы; прибавьте к этим качествам постоянство, которым отличался г-н де Морамбер в своих привязанностях. В течение двадцати лет нашего супружества он оставался неизменно верным мне, и я думала было, что он останется таковым навсегда, ибо он находится в возрасте, когда чувства притупляются и страсти становятся более разумными. Словом, г-н де Морамбер был не только образцовым супругом: он был на пути к тому, чтобы стать видным государственным деятелем. Приобретенная им репутация человека знающего и рассудительного должна была привести его к самым высоким постам. Все взоры были устремлены на него. Г-н де Морамбер был наверху величия, и как раз достигнутая им высота была причиной глубины его падения. Бедняга Морамбер, ты слишком возомнил о себе, и самые достоинства твои погубили тебя!
В самом деле, именно репутация г-на де Морамбера, как одного из самых сильных умов нашего времени, была причиной того, что на нем остановилось внимание владетельного герцога. Этот весьма просвещенный государь задумал провести в своих владениях некоторые реформы, но желал провести их лишь после зрелого обсуждения. И вот, как Вам известно, он пригласил к себе г-на де Морамбера, чтобы посоветоваться с ним относительно их характера и их своевременности. Прибыв ко двору государя, г-н де Морамбер был осыпан почестями и окружен предупредительностью настолько, что его пребывание там затянулось, ибо владетельный герцог не мог больше обходиться без него. Подобная милость никогда не была видана. Шли бесконечные празднества, развлечения, ночные пиры, маскарады, и я все думала, что г-н де Морамбер присутствует на них лишь по обязанности, ибо находит там случай поговорить с государем и, среди окружающей придворной суеты, заводит с ним речь о вещах серьезных. Знайте же, дорогой братец, что я жестоко ошибалась! Вам не безызвестны коварные и пагубные прельщения тамошнего климата, где голова воспламеняется от множества наслаждений, где женщины слишком красивы, где слишком много цветов и музыки, где кровь разгорается на всяческие удовольствия. Казалось бы, что г-н де Морамбер лучше всякого другого способен не поддаваться этим пагубным соблазнам. Ничуть не бывало, он, напротив, поддался им с поразительной легкостью. Его благоразумие растаяло как воск. Его видели пляшущим целые ночи напролет, надевающим на себя самые шутовские и самые непристойные маскарадные костюмы, вплоть до появления полуголым, в образе Тритона, на морском празднестве, видели, как он принимает участие во всевозможных интригах и бросается на женщин с настоящим бешенством, тем более яростным и неистовым, что оно запоздалое и перед ним не открывается широкого будущего. Поветрие безумия помутило ему мозги. Утратив добрые нравы, он утратил всякую сдержанность, как в поступках, так и в словах. Он был неиссякаем по части сквернословия и циничных выходок. Как я уже сказала Вам, душа Шомюзи переселилась в него, но эта распутная душа не остановилась на рассказанном мною и грозила причинить многие другие бедствия.
Хорошо бы, если бы дело ограничилось распутством одного только г-на де Морамбера, но его плачевный пример увлек его сыновей! Да, эти дети, которых я так заботливо ограждала от зла, познали его существование и приобрели в нем опыт. Подобно своему отцу, с такой страстью отдавшемуся разврату, и они удалились от правил поведения, которые я так трудолюбиво внушала им. Они приняли участие в отцовском распутстве. Милости владетельного герцога, дружески принявшего их, облегчили им множество неприличных выходок. Они выступали в балетах и принимали участие в комедиях. Все же во всей этой дурманящей обстановке они каким-то чудом сохранили свою невинность, и в этом отношении они возвратились бы в Париж такими же, как они отсюда уехали, если бы их отцу не пришла в голову несчастная мысль посетить на обратном пути Венецию. Г-на де Морамбера влекла в этот знаменитый город слава его куртизанок, и вот в объятиях одной из этих обольстительных сирен мои мальчики потеряли то, что Вы знаете. Прибавлю, что им пришлось обжечься на этом, но надеюсь, что они вылечатся.
Вот в таком-то состоянии, дорогой мой Вердло, они были возвращены мне. Я с трудом узнала двух скромных юношей, увезенных отцом ко двору владетельного герцога, в двух скрытных и развязных бездельниках, которых г-н де Морамбер привез мне оттуда. Как отвратительно преобразила их эта злосчастная поездка! Ни следа от того послушания и робости, которые я так терпеливо насаждала в них. Ни следа от той благопристойности и сдержанности в речах, за которые они слышали столько похвал от всех, кому приходилось разговаривать с ними. Злая фея прикоснулась к ним своей палочкой. Одни только бесстыжие взгляды, кабацкие ухватки, наглые хихиканья, непристойные намеки на удовольствия, о которых они хранили грязные воспоминания и которыми гордились. Я не узнавала больше их языка, уснащенного итальянскими словечками и прибаутками, смысл которых ускользал от меня, но циничные намерения которых я отлично угадывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Я отсюда вижу, Вердло, как вы считаете, будто я завираюсь и рассказываю Вам лихорадочный бред или нелепый сон. Вы думаете, что мозг мой чем-то одурманен, и что меня следует поместить в дом умалишенных. Разуверьтесь. Я нахожусь в самом здравом уме и владею всеми своими чувствами. Скажу Вам даже больше: я одна сохранила здравый ум среди людей, с которыми я живу. Всех окружающих меня следовало бы посадить за решетку. Все помешались; судите сами: я расскажу Вам все по порядку, начав несколько издалека.
Вы помните, каким человеком был г-н де Морамбер. Знали ли Вы кого-нибудь, кто был бы более серьезен и более рассудителен? Насколько несчастный Шомюзи, да и Вы сами, были всегда немного тронутыми, он – на один лад, вы – на другой, настолько г-н де Морамбер всегда отличался вескостью и правильностью суждений. Вы знаете его вкус к знаниям и основательным рассуждениям, знаете также все достоинства его образа жизни и всю его серьезность. Вы знаете репутацию, которую создали ему его работы; прибавьте к этим качествам постоянство, которым отличался г-н де Морамбер в своих привязанностях. В течение двадцати лет нашего супружества он оставался неизменно верным мне, и я думала было, что он останется таковым навсегда, ибо он находится в возрасте, когда чувства притупляются и страсти становятся более разумными. Словом, г-н де Морамбер был не только образцовым супругом: он был на пути к тому, чтобы стать видным государственным деятелем. Приобретенная им репутация человека знающего и рассудительного должна была привести его к самым высоким постам. Все взоры были устремлены на него. Г-н де Морамбер был наверху величия, и как раз достигнутая им высота была причиной глубины его падения. Бедняга Морамбер, ты слишком возомнил о себе, и самые достоинства твои погубили тебя!
В самом деле, именно репутация г-на де Морамбера, как одного из самых сильных умов нашего времени, была причиной того, что на нем остановилось внимание владетельного герцога. Этот весьма просвещенный государь задумал провести в своих владениях некоторые реформы, но желал провести их лишь после зрелого обсуждения. И вот, как Вам известно, он пригласил к себе г-на де Морамбера, чтобы посоветоваться с ним относительно их характера и их своевременности. Прибыв ко двору государя, г-н де Морамбер был осыпан почестями и окружен предупредительностью настолько, что его пребывание там затянулось, ибо владетельный герцог не мог больше обходиться без него. Подобная милость никогда не была видана. Шли бесконечные празднества, развлечения, ночные пиры, маскарады, и я все думала, что г-н де Морамбер присутствует на них лишь по обязанности, ибо находит там случай поговорить с государем и, среди окружающей придворной суеты, заводит с ним речь о вещах серьезных. Знайте же, дорогой братец, что я жестоко ошибалась! Вам не безызвестны коварные и пагубные прельщения тамошнего климата, где голова воспламеняется от множества наслаждений, где женщины слишком красивы, где слишком много цветов и музыки, где кровь разгорается на всяческие удовольствия. Казалось бы, что г-н де Морамбер лучше всякого другого способен не поддаваться этим пагубным соблазнам. Ничуть не бывало, он, напротив, поддался им с поразительной легкостью. Его благоразумие растаяло как воск. Его видели пляшущим целые ночи напролет, надевающим на себя самые шутовские и самые непристойные маскарадные костюмы, вплоть до появления полуголым, в образе Тритона, на морском празднестве, видели, как он принимает участие во всевозможных интригах и бросается на женщин с настоящим бешенством, тем более яростным и неистовым, что оно запоздалое и перед ним не открывается широкого будущего. Поветрие безумия помутило ему мозги. Утратив добрые нравы, он утратил всякую сдержанность, как в поступках, так и в словах. Он был неиссякаем по части сквернословия и циничных выходок. Как я уже сказала Вам, душа Шомюзи переселилась в него, но эта распутная душа не остановилась на рассказанном мною и грозила причинить многие другие бедствия.
Хорошо бы, если бы дело ограничилось распутством одного только г-на де Морамбера, но его плачевный пример увлек его сыновей! Да, эти дети, которых я так заботливо ограждала от зла, познали его существование и приобрели в нем опыт. Подобно своему отцу, с такой страстью отдавшемуся разврату, и они удалились от правил поведения, которые я так трудолюбиво внушала им. Они приняли участие в отцовском распутстве. Милости владетельного герцога, дружески принявшего их, облегчили им множество неприличных выходок. Они выступали в балетах и принимали участие в комедиях. Все же во всей этой дурманящей обстановке они каким-то чудом сохранили свою невинность, и в этом отношении они возвратились бы в Париж такими же, как они отсюда уехали, если бы их отцу не пришла в голову несчастная мысль посетить на обратном пути Венецию. Г-на де Морамбера влекла в этот знаменитый город слава его куртизанок, и вот в объятиях одной из этих обольстительных сирен мои мальчики потеряли то, что Вы знаете. Прибавлю, что им пришлось обжечься на этом, но надеюсь, что они вылечатся.
Вот в таком-то состоянии, дорогой мой Вердло, они были возвращены мне. Я с трудом узнала двух скромных юношей, увезенных отцом ко двору владетельного герцога, в двух скрытных и развязных бездельниках, которых г-н де Морамбер привез мне оттуда. Как отвратительно преобразила их эта злосчастная поездка! Ни следа от того послушания и робости, которые я так терпеливо насаждала в них. Ни следа от той благопристойности и сдержанности в речах, за которые они слышали столько похвал от всех, кому приходилось разговаривать с ними. Злая фея прикоснулась к ним своей палочкой. Одни только бесстыжие взгляды, кабацкие ухватки, наглые хихиканья, непристойные намеки на удовольствия, о которых они хранили грязные воспоминания и которыми гордились. Я не узнавала больше их языка, уснащенного итальянскими словечками и прибаутками, смысл которых ускользал от меня, но циничные намерения которых я отлично угадывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50