Под "природой" художники понимали все, что сделал сам Господь Бог или мог бы сделать, случись подходящие обстоятельства. Ограда, Дом, фонтан все эти вещи, конечно, произведены человеком. Но когда они постоят какое-то время на земле и впитают какие-то качества деревьев, трав, может быть, отдаленных гор или облаков, они, так сказать, переходят во влпадение Бога, а значит и в собственность художника. По-тому что у Бога и художника - одно богатство или одна бедность, как посмотреть. Что же до природы, окружавшей новый дом художников, то Господь Бог, конечно, не предполагал в ней особенного богатства. Однако в скором времени художники изменили к лучшему Его мнение. Местность была равнинная, этого нельзя отрицать. Но благодаря глубине ее теней и высоте солнечных пятен на ней возникли вершины и бездны, между которыми бесчисленные полутона образовали луга и плодородные долины, что так ценятся в горных местностях. В округе росло немного деревьев, и почти все с ботанической точки зрения одного вида. Но благодаря чувствам, которые они выражали, - благодаря тоске какой-нибудь сухой ветки или трепетному благоговению ствола, все они казались разными существами, каждое со своим лицом, и художники могли без конца удивляться глубине и сложности характера какой-нибудь ивы. Воодушевление было столь велико, художники чувствовали такое единение в работе, что ровно ничего не значило, когда по истечении полугода каждый из них поселился в отдельном доме: это был, конечно, лишь вопрос помещения. Но здесь необходимо упомянуть о другом. Художники хотели как-то отметить годовщину своего союза, который в столь короткое время принес столь ценные плоды, и каждый решил втайне от других написать к этому случаю их дома. В день юбилея они сошлись, каждый со своей работой. Но так получилось, что они заговорили как раз об их жилищах, об их расположении, целесообразности и т. д. При этом они весьма разгорячились, и за спором каждый забыл о своей картине, так что поздно ночью они разошлись, так и не распечатав своих пакетов. Трудно объяснить, как это могло случиться. Но и в последующие дни они тоже не показали друг другу своих картин, и если один из них навещал другого (что случалось все реже, потому что они много работали), он находил на мольберте друга эскизы из тех времен, когда они еще жили вместе в крестьянском доме. Но однажды Правый (он и теперь жил с правой стороны, так что мы по-прежнему можем называть его так) случайно обнаружил у того, которого я назвал Самым Юным, ту самую картину, которую тот написал к юбилею и не показал друзьям. Он с минуту задумчиво смотрел на нее, потом поднес ее к свету и вдруг рассмеялся: "Смотри-ка, я и не знал, как метко ты сработалмо мой дом. Действительно остроумная карикатура! С этой чрезмерностью формы и цвета, с этой бесшабашной лепкой моего фронтона, в самом деле несколько выдающегося - определенно, в этом что-то есть". Самый Юный воспринял это не лучшим образом: он пал духом и отправился к Среднему чтобы тот, спокойный и вдумчивый, как-нибудь утешил его - подобные случаи всегда вызывали в нем малодушные сомнения в своем даре. Он не застал Среднего дома и в ожидании стал перебирать его работы тут-то ему и попалась на глаза картина, сразу вызвавшая у него какое-то странное отвращение. Это был дом - но какой идиот согласился бы в нем жить! Чего стоил один фасад! Такой фасад мог построить лишь дилетант, который не имеет ни малейшего понятия об архитектуре и тужится приложить в строительстве свои убогие представления о живописи. Вдруг он отбросил картину прочь, как будто она ожгла ему пальцы. У ее левого края он увидел дату их первого юбилея и надпись: "Дом нашего Младшего". Он, конечно, не стал дожидаться хозяина и в удрученном расположении духа вернулся домой. С того дня он и тот, что жил справа, стали осторожнее. Они искали теперь отдаленные мотивы и, разумеется, даже не помышляли написать что-нибудь ко дню второго юбилея их столь плодотворного союза. Тем усерднее ни о чем не подозревавший Средний писал мотив, расположенный поблизости от дома Правого. Он сам не знал, что не позволило ему писать сам дом. Но когда он принес Правому готовую картину, тот повел себя с необычной сдержанностью, взглянул на нее лишь мельком и сделал какое-то небрежное замечание. Потом, через некоторое время, он сказал: "Между Прочим, я не знал, что ты недавно так далеко уезжал". - "Я? Уезжал? О чем ты?" - удивился Средний. "Об этой добротной работе, - ответил Правый, - очевидно, какой-то голландский мотив". Задумчивый Средний громко рассмеялся: "Прелестно! Да этот голландский мотив находится за твоей дверью". Он смеялся, не в силах остановиться- Но его сотоварищу по союзу было совсем не весело. Он вымученно улыбнулся и сказал: "Остроумно". - "Да вовсе же нет, открой-ка дверь, я все тебе покажу", - и Средний сам направился к двери. "Стой, - крикнул хозяин, - да будет тебе известно, что я никогда не видел этой местности и никогда не увижу, потому что в моих глазах для нее вообще нет места". - "Но как же..." - недоуменно пробормотал Средний. "Так ты не отойдешь от двери? - продолжал кричать Правый. - Хорошо, сегодня же меня здесь не будет. Ты вынуждаешь меня уехать, потому что я не желаю жить в этой местности, понятно?" - И их дружбе пришел конец. Но не союзу, ведь он до сих пор не распущен в соответствии с уставом. Об этом никто не подумал и можно даже с полным правом утверждать, что он распространился по всей земле.
- Опять же, - перебил меня услужливый молодой человек, который уже давно сложил губы трубочкой, - можно видеть один из тех колоссальных результатов, которые дает союзная жизнь; нет сомнения, что из этого духовного объединения вышло немало выдающихся мастеров...
- Позвольте, - возразил я, пока он неприметно стряхивал пылинку с моего рукава, - это было, собственно, только предисловие к моей истории, хоть и несколько затянувшееся. Так вот, я остановился на том, что союз распространился по всей земле, и это действительно так. Три его члена с неподдельным содроганием бежали друг от друга. Нигде не было им покоя. Каждый боялся, что другие все еще могут увидеть кусочек его земли и осквернить его своей пошлой пачкотней; и когда все трое оказались в отдаленнейших точках земной периферии, каждому вдруг пришло в голову неутешительное соображение, что его небо - небо, которого он добился, кропотливо пестуя свою самобытность, - все еще доступно остальным. И тогда, потрясенные, они попятились со своими мольбертами назад - и через каких-то пять шагов все трое свалились бы с края земли в бесконечное пространство и теперь, наверное, со все возрастающей скоростью описывали бы восьмерки вокруг Земли и Солнца- Но внимание и вмешательство Бога отвели от них эту ужасную участь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23