И вот монголы послали в атаку новые подразделения кавалерии, чтобы те окружили македонян с флангов. Этот маневр не застал войско Александра врасплох – его ожидали и к нему готовились. Этот классический монгольский прием назывался «тулугма». Но хоть к этому и готовились, ярость и жестокость атаки оказались ошеломляющими.
Но и Александр еще не исчерпал все свои ресурсы. Вновь на городских стенах запели трубы. С оглушительным грохотом распахнулись створки ворот, и на поле боя наконец появилась македонская кавалерия. Всадники были построены плотным клином. С первого же взгляда Джош понял, насколько эти конники из древних времен искуснее монголов. А во главе всадников, скакавших по правому флангу, Джош разглядел ярко-лиловый плащ и шлем с белым плюмажем. Это был сам Александр Великий. Поверх попоны на спине его коня была переброшена шкура леопарда. Он, как всегда, сам вел своих воинов к славе или к погибели.
Македоняне – быстрые, ловкие, необычайно дисциплинированные – врезались во фланг монгольского войска, точно скальпель. Монголы попытались развернуться, но теперь они оказались зажаты между упрямой македонской пехотой и идущей в атаку кавалерией. Македоняне принялись наносить удары своими длинными деревянными копьями по незащищенным лицам монголов.
«Вот еще одна классическая тактика», – вспомнил Джош.
Такое построение предпочитал Александр Великий, но унаследовал он его от отца: кавалерия, размещенная справа, наносила смертельный удар, а шагавшая по центру пехота как бы «додавливала» врага.
Джош не был любителем войн. Но он видел, какой радостью светятся глаза воинов, вступающих в схватку и с той и с другой стороны. Все, что они копили в себе столько времени, наконец можно было выплеснуть, и это порождало воинственный восторг. У Джоша, глядевшего на то, как у него перед глазами разворачивается блестящий древний маневр, от волнения засосало под ложечкой. В расквашенной грязи сражались и гибли люди. Терялась уникальная, неповторимая жизнь каждого из них.
«Вот так мы ведем войны, – думал Джош. – Вот почему мы ставим на карту самое дорогое. Не ради выгоды, не ради власти, не ради захвата новых земель. Просто нам это нравится. Киплинг прав: война – это развлечение. Это темная тайна человечества».
Может быть, именно потому сюда и слетелись Очи – чтобы насладиться уникальным зрелищем того, как самые злобные существа во Вселенной гибнут в грязи. В душе Джоша жуткий стыд смешался со странной, жалкой гордостью.
За исключением небольшого резерва, теперь на поле битвы войска находились почти целиком. Кавалерия билась по флангам, но самая страшная кровавая бойня шла в середине. Без устали воины нападали друг на друга. Огненные ямы все еще полыхали, от них валил дым и заслонял поле боя, а со стен Вавилона градом летели стрелы.
Джош уже не мог судить, на чьей стороне перевес. Теперь уже было не до тактики для каждого. Настало время сражаться или погибнуть.
Медпункт, организованный Бисезой, был перегружен. Иначе не скажешь.
Работая одна, она пыталась спасти македонянина, без чувств распростертого на столе перед ней. Его тело напоминало разделанную тушу животного в лавке мясника. Это был совсем мальчик, лет семнадцати-восем-надцати, но ему копьем проткнули живот. Бисеза, как только могла, очистила, промокнула и зашила рану. Ее руки дрожали от слабости. Но она понимала, что погубить юношу может инфекция, попавшая в рану вместе с грязью с наконечника копья.
А раненых все приносили и приносили. Тех безнадежных, кого отбирали сортировочные бригады, оттаскивали уже не в жилой дом, который она выделила под морг, а сваливали прямо на улицах. Темная кровь растекалась по вавилонской пыли. Из тех, кого отобрали для лечения, горстку удалось «подштопать», и они возвратились на поле боя, но больше половины пациентов умирали на операционных столах.
«А чего ты ждала, Бисеза? – спрашивала она себя. – Ведь ты – не врач. Ты – всего лишь опытный ассистент древнего грека, который, может быть, когда-то здоровался за руку с самим Аристотелем. У тебя нет запаса медикаментов и перевязочных материалов, у тебя заканчивается все – от чистых повязок до кипяченой воды».
Но она знала, что за сегодняшний день все же спасла несколько жизней.
Правда, все это могло быть тщетно. Громадная волна монгольской агрессии могла прорвать стены и уничтожить всех, но сейчас Бисеза поймала себя на том, что на самом деле не хочет, чтобы этот мальчик, раненный в живот, умер от заражения крови. Она открыла свою аптечку, которую виновато прятала от посторонних глаз, и, стараясь, чтобы этого никто не видел, сделала юноше в бедро укол стрептомицина.
Затем она велела, чтобы его унесли.
– Следующий!
Николай искренне считал, что монгольская экспансия по своей природе патологична. Это была отвратительная спираль позитивной обратной связи, рожденная бесспорным военным гением Чингисхана и распаленная легкими завоеваниями. Потом эта чума безумия и разрушений распространилась по большей части ведомого людям мира.
У русских были особые причины ненавидеть память о Чингисхане. Татаро-монголы нападали на Русь дважды. Великие города, разбогатевшие на торговле, – Новгород, Рязань и Киев – превратились в поля, усыпанные костями. В те страшные годы из страны навсегда было вырвано сердце.
– Это не повторится снова, – прошептал Коля, не способный услышать собственные слова. – Не повторится.
Он знал, что Кейси и его товарищи будут сопротивляться натиску монголов изо всех сил. Может быть, монголы нажили себе слишком много врагов в ином времени. Может быть, в мистическом смысле, теперь их настигло возмездие.
И еще – Николай должен был довести до конца свою игру. Но достаточно ли мощно его оружие? Сработает ли оно вообще? И все же он верил в свои технические познания.
Готовность и мощность оружия – это одно. Нужно было добраться до цели. Он следил за Чингисом. В отличие от Александра, Чингис наблюдал за ходом сражения из безопасного места в тылу и к концу дня всегда возвращался в свою юрту. Вполне нормальное поведение для человека, которому под шестьдесят.
Но мог ли Коля по прошествии трех суток верно оценивать время? Мог ли он быть уверен в том, что тяжелая поступь у него над головой – действительно шаги того самого человека, которого он хотел уничтожить? Только о том он и сожалел, что никогда этого не узнает.
Николай улыбнулся, вспомнил о жене и нажал на кнопку. У него не было ни глаз, ни ушей, но он почувствовал, как содрогнулась земля.
Абдыкадыр, спиной к спине с горсткой британцев и македонян, дрался с окружившими их монголами. Большинство монголов все еще сидели верхом на конях и орудовали мечами и саблями. Давно истратив все патроны, Абдыкадыр выбросил ставший бесполезным автомат и дрался то штыком, то ятаганом, то копьем, то пикой – что удавалось подобрать с земли посреди тел павших воинов, отделенных друг от друга пропастью шириной в тысячу лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96