Ребята бойцу, в принципе, понравились. Федор им, кажется, тоже. Через неделю Федор потащил Вавилу в один спортивный зальчик. На следующий день докладывал Сигизмунду:
— Подготовочка у них так себе. Пошли мы с Вавилычем… есть одно такое местечко. Приходим в зал. Я тамошнему сенсэю говорю: мол, мужика привел — высший класс! Стиль “бешеный берсерк”. Из Норвегии, говорю, мастер. Поставил сенсэй ученичков, младшеньких. Вавилыч быстро разоблачился и младшеньких повалял-пометелил. Сенсэй говорит: “Где же, говорит, бешеный берсерк? Развел банальный мордобой…” Вавилыч грудь выпятил, ревет чего-то — прямо Тарзан! Сенсэй напустил на него старшенького — хороший мальчик, крепенький, умненький. Начал он вокруг Вавилыча ходить. Вавилыч руками размахался, как мельница, но мальчика не достал и разъярился. В углу там маты свалены были — от школьных занятий остались. Вавилыч мат за угол схватил и над головой раскрутил. Вот тут-то и был им “бешеный берсерк” по всей программе! Потом мы ушли.
— Понравилось Вавиле в зальчике-то? — осторожно спросил Сигизмунд.
— Не-а. Вот, говорит, лошадку бы ему… На лошадке бы он показал. Мечом бы вот так…
— Может, ему еще вертолет купить? Боевой? “Черную акулу”?
Федор неожиданно фыркнул.
— Не, Сигизмунд Борисович. Вертолет — это мне.
Бойца Федора не на шутку заботило то обстоятельство, что новые его знакомые оказались язычниками. На эту тему он рассуждал долго и вдумчиво.
— Обидно ведь, хорошие ребята. Пропадут. Я вот им втолковать не могу. У меня слов не хватает. Я сам не очень веру понимаю, больше чувствую. Меня отец Никодим, когда я еще тараканов у них на подворье выводил, не теориями пронял, а вот этим… Эх!
Федор вздохнул и замолчал. Видно было, что переживает.
* * *
Узнав о проблеме бойца Федора, Виктория вдруг разразилась громким хохотом. Боец Федор обиделся. Тут дело серьезное, а она хиханьки…
Аська тоже осудила легкомысленное поведение сестрицы. У Аськи периоды полного безбожия сменялись периодами бурного слезливого покаяния в церкви, что ничуть не мешало той же Анастасии в любой из периодов красить в зеленый или фиолетовый цвет коротко стриженые волосы, пить водку и чинить непотребства. Однако к Иисусу Христу (может быть, не без влияния известной рок-оперы) относилась трепетно.
Вика пояснила обиженному Федору:
— Давным-давно для обращения в христианство восточногерманских племен на их язык была переведена Библия. Кто же знал, что спустя полторы тысячи лет она снова понадобится для той же цели!
Федор подскочил.
— Неужто Библия на ихнем языке есть? А где бы ее достать?
— В библиотеке взять да отксерить. Правда, она не на вандальском, а на готском, языки все-таки отличаются. Чуть-чуть.
— Как русский и украинский? — деловито осведомился Федор.
— Поменьше. Морж, дай денег.
— На что тебе?
— На ксеру.
— У меня нет. Может, у Вавилы есть?
— А! — сказала Вика. — У Дидиса займу.
— Докатились, — со стоном проговорил Сигизмунд, — занимаем деньги у раба-фенечника, чтобы отксерить в Публичке готскую Библию… Сказал бы мне кто год назад, что такой херней заниматься стану…
Тут на Сигизмунда обиделись одновременно и Вика, и боец Федор.
Федор безаппелляционно высказался:
— Кому Церковь не мать, тому Бог не отец.
— Чего? — возмутилась Аська. — Какая Церковь?
— Наша, православная, — отрезал Федор.
— А вот скажи мне, Феденька, — ядовито-сладенько завела Аська, — а вот придет сейчас на землю Иисусенька…
— Это никому не известно, когда Он придет, — сумрачно заявил Федор.
— Ну неизвестно, неизвестно. А предположим. Вот пришел. В первый раз когда пришел — к кому Он заявился?
— Ну… к рыбакам.
— Вот! — восторжествовала Аська. — А сейчас к кому? К “новым русским”? К попам твоим толстомордым? В Госдуму? В Конгресс американский? Куда?
Федор, явно не зная, что отвечать, насупился.
— Не моего ума это дело.
— Не твоего, не твоего… А ты порассуждай. Тогда — к рыбакам. К мытарям там разным…
— Иисус Христос в налоговой инспекции! — хмыкнул Сигизмунд.
— Иисус Христос, Федечка, — убежденно сказала Аська, — придет к нам, в тусовку. К хипью Он придет. Потому как больше Ему прийти не к кому.
— А простые люди? Рабочие? — не сдавался Федор.
— Да? А они Ему дверь откроют? Им же телевидение все объяснило: бойтесь посторонних, двери не открывайте. Вот скажи мне, Феденька: где человека впустят, накормят, ни о чем не спросят, впишут? Где с человеком РАЗГОВАРИВАТЬ будут? И не сериалы говенные смотреть, а РАЗГОВАРИВАТЬ, понимаешь? Где его выслушают, поймут? Полюбят, в конце концов? Молчишь? Попы твои его полюбят?
— Отец Никодим — да, он полюбит, — твердо сказал Федор.
— А меня он полюбит, твой отец Никодим? — вызывающе спросила Аська.
Федор промолчал.
* * *
Анастасия маялась безыдейностью. Хотела мини-спектакль делать. Сама. “Бомбоубежище” предоставляло Аське ночные часы для репетиций.
Но для начала требовался материал. Сигизмунд, мало знакомый со спецификой театрального искусства, наивно полагал, что уж чего-чего, а всяких там пьес — до хрена.
— Пьес, может быть, и до хрена, а вот играть нечего, — вздыхала Аська. — Материал бы… качественный…
Сидели у Аськи на кухне под слепыми взглядами сонмища свирепых богов и божков.
— Рассказ сойдет? — спросила Вика. Суховато так спросила. Видно было, что вдруг занервничала.
— Тот твой, про блокадную бабу и про дьявола? — спросила Аська. — Нет, не подойдет. Заумно. Как это сыграешь-то?
Вика молча поднялась и ушла из кухни.
Аська крикнула ей вслед:
— Виктория! Не злись!
— Налейте мне там чаю! — отозвалась из комнаты Вика. — Я сейчас.
Она действительно вскоре появилась на кухне. Обиду тщательно скрывала. Сказала только:
— Вообще-то я это из самого сердца вынула. Ублюдки вы…
— А что? Мне тогда понравилось. Прочел с интересом, — сказал Сигизмунд.
— Не все что вынуто из сердца годится для сцены, — наставительно произнесла Аська.
Сигизмунд начал делиться замыслом “Нового Адама”, он же “Народный Контролер”. Процитировал на память несколько перлов из доклада Константина Устиновича Черненко.
— Ты бы еще Брежнева инсценировал, — разозлилась Аська.
— Злая ты все-таки, Анастасия, — заметила Вика. — К тебе народ с творческим поиском, а ты как говно.
— Я сама в творческом поиске. Причем, непрерывном.
— Все равно. Это не повод жлобиться.
— Кто тут жлобится? Я просто материал отбираю. Вы что ли одни тут такие творческие?
Аська добыла из кармана тесных джинсов мятую бумажку.
— Твои ребята дали вчерась… С которыми ты тусуешься непрерывно… Историки долбанные…
— Они что, еще и пишут?
— Девка одна написала. У них хранилось.
РАССКАЗ О САМОЙ ВЕРНОЙ ЖЕНЕ
Как-то у одной жены умер муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
— Подготовочка у них так себе. Пошли мы с Вавилычем… есть одно такое местечко. Приходим в зал. Я тамошнему сенсэю говорю: мол, мужика привел — высший класс! Стиль “бешеный берсерк”. Из Норвегии, говорю, мастер. Поставил сенсэй ученичков, младшеньких. Вавилыч быстро разоблачился и младшеньких повалял-пометелил. Сенсэй говорит: “Где же, говорит, бешеный берсерк? Развел банальный мордобой…” Вавилыч грудь выпятил, ревет чего-то — прямо Тарзан! Сенсэй напустил на него старшенького — хороший мальчик, крепенький, умненький. Начал он вокруг Вавилыча ходить. Вавилыч руками размахался, как мельница, но мальчика не достал и разъярился. В углу там маты свалены были — от школьных занятий остались. Вавилыч мат за угол схватил и над головой раскрутил. Вот тут-то и был им “бешеный берсерк” по всей программе! Потом мы ушли.
— Понравилось Вавиле в зальчике-то? — осторожно спросил Сигизмунд.
— Не-а. Вот, говорит, лошадку бы ему… На лошадке бы он показал. Мечом бы вот так…
— Может, ему еще вертолет купить? Боевой? “Черную акулу”?
Федор неожиданно фыркнул.
— Не, Сигизмунд Борисович. Вертолет — это мне.
Бойца Федора не на шутку заботило то обстоятельство, что новые его знакомые оказались язычниками. На эту тему он рассуждал долго и вдумчиво.
— Обидно ведь, хорошие ребята. Пропадут. Я вот им втолковать не могу. У меня слов не хватает. Я сам не очень веру понимаю, больше чувствую. Меня отец Никодим, когда я еще тараканов у них на подворье выводил, не теориями пронял, а вот этим… Эх!
Федор вздохнул и замолчал. Видно было, что переживает.
* * *
Узнав о проблеме бойца Федора, Виктория вдруг разразилась громким хохотом. Боец Федор обиделся. Тут дело серьезное, а она хиханьки…
Аська тоже осудила легкомысленное поведение сестрицы. У Аськи периоды полного безбожия сменялись периодами бурного слезливого покаяния в церкви, что ничуть не мешало той же Анастасии в любой из периодов красить в зеленый или фиолетовый цвет коротко стриженые волосы, пить водку и чинить непотребства. Однако к Иисусу Христу (может быть, не без влияния известной рок-оперы) относилась трепетно.
Вика пояснила обиженному Федору:
— Давным-давно для обращения в христианство восточногерманских племен на их язык была переведена Библия. Кто же знал, что спустя полторы тысячи лет она снова понадобится для той же цели!
Федор подскочил.
— Неужто Библия на ихнем языке есть? А где бы ее достать?
— В библиотеке взять да отксерить. Правда, она не на вандальском, а на готском, языки все-таки отличаются. Чуть-чуть.
— Как русский и украинский? — деловито осведомился Федор.
— Поменьше. Морж, дай денег.
— На что тебе?
— На ксеру.
— У меня нет. Может, у Вавилы есть?
— А! — сказала Вика. — У Дидиса займу.
— Докатились, — со стоном проговорил Сигизмунд, — занимаем деньги у раба-фенечника, чтобы отксерить в Публичке готскую Библию… Сказал бы мне кто год назад, что такой херней заниматься стану…
Тут на Сигизмунда обиделись одновременно и Вика, и боец Федор.
Федор безаппелляционно высказался:
— Кому Церковь не мать, тому Бог не отец.
— Чего? — возмутилась Аська. — Какая Церковь?
— Наша, православная, — отрезал Федор.
— А вот скажи мне, Феденька, — ядовито-сладенько завела Аська, — а вот придет сейчас на землю Иисусенька…
— Это никому не известно, когда Он придет, — сумрачно заявил Федор.
— Ну неизвестно, неизвестно. А предположим. Вот пришел. В первый раз когда пришел — к кому Он заявился?
— Ну… к рыбакам.
— Вот! — восторжествовала Аська. — А сейчас к кому? К “новым русским”? К попам твоим толстомордым? В Госдуму? В Конгресс американский? Куда?
Федор, явно не зная, что отвечать, насупился.
— Не моего ума это дело.
— Не твоего, не твоего… А ты порассуждай. Тогда — к рыбакам. К мытарям там разным…
— Иисус Христос в налоговой инспекции! — хмыкнул Сигизмунд.
— Иисус Христос, Федечка, — убежденно сказала Аська, — придет к нам, в тусовку. К хипью Он придет. Потому как больше Ему прийти не к кому.
— А простые люди? Рабочие? — не сдавался Федор.
— Да? А они Ему дверь откроют? Им же телевидение все объяснило: бойтесь посторонних, двери не открывайте. Вот скажи мне, Феденька: где человека впустят, накормят, ни о чем не спросят, впишут? Где с человеком РАЗГОВАРИВАТЬ будут? И не сериалы говенные смотреть, а РАЗГОВАРИВАТЬ, понимаешь? Где его выслушают, поймут? Полюбят, в конце концов? Молчишь? Попы твои его полюбят?
— Отец Никодим — да, он полюбит, — твердо сказал Федор.
— А меня он полюбит, твой отец Никодим? — вызывающе спросила Аська.
Федор промолчал.
* * *
Анастасия маялась безыдейностью. Хотела мини-спектакль делать. Сама. “Бомбоубежище” предоставляло Аське ночные часы для репетиций.
Но для начала требовался материал. Сигизмунд, мало знакомый со спецификой театрального искусства, наивно полагал, что уж чего-чего, а всяких там пьес — до хрена.
— Пьес, может быть, и до хрена, а вот играть нечего, — вздыхала Аська. — Материал бы… качественный…
Сидели у Аськи на кухне под слепыми взглядами сонмища свирепых богов и божков.
— Рассказ сойдет? — спросила Вика. Суховато так спросила. Видно было, что вдруг занервничала.
— Тот твой, про блокадную бабу и про дьявола? — спросила Аська. — Нет, не подойдет. Заумно. Как это сыграешь-то?
Вика молча поднялась и ушла из кухни.
Аська крикнула ей вслед:
— Виктория! Не злись!
— Налейте мне там чаю! — отозвалась из комнаты Вика. — Я сейчас.
Она действительно вскоре появилась на кухне. Обиду тщательно скрывала. Сказала только:
— Вообще-то я это из самого сердца вынула. Ублюдки вы…
— А что? Мне тогда понравилось. Прочел с интересом, — сказал Сигизмунд.
— Не все что вынуто из сердца годится для сцены, — наставительно произнесла Аська.
Сигизмунд начал делиться замыслом “Нового Адама”, он же “Народный Контролер”. Процитировал на память несколько перлов из доклада Константина Устиновича Черненко.
— Ты бы еще Брежнева инсценировал, — разозлилась Аська.
— Злая ты все-таки, Анастасия, — заметила Вика. — К тебе народ с творческим поиском, а ты как говно.
— Я сама в творческом поиске. Причем, непрерывном.
— Все равно. Это не повод жлобиться.
— Кто тут жлобится? Я просто материал отбираю. Вы что ли одни тут такие творческие?
Аська добыла из кармана тесных джинсов мятую бумажку.
— Твои ребята дали вчерась… С которыми ты тусуешься непрерывно… Историки долбанные…
— Они что, еще и пишут?
— Девка одна написала. У них хранилось.
РАССКАЗ О САМОЙ ВЕРНОЙ ЖЕНЕ
Как-то у одной жены умер муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118