С этими дурами железными? Ты, наверное, Морж, нам мозги паришь. Ну какой ты генеральный? Та наверное бандит, Морж! Вон как с моими тусовщиками управился! Сноровка у тебя. Мы с Викой видели в окно, куда ты бегал. Я у окна стояла и говорю: гляди, говорю, Виктория, наш-то как резво побежал! Куда это он опять переодетый с железяками и ломом намылился? А Виктория, девочка наивная — она мне говорит: че ты к нему прибадываешься. Не видишь — на вызов побежал. Полхалтуривает мужик, и пусть себе..
— В Гамлеты готовлюсь, — сказал Сигизмунд. — Систему Станиславского расширяю.
— Врешь, — сказала доверчивая Аська.
— Ладно, откроюсь, — проговорил Сигизмунд, — я, девоньки, ликвидатор. Убираю трупы, стираю следы крови, отпечатки пальцев и прочие улики. Менты, когда приезжают, мажут стены сажей…
— Сажей? — изумилась Аська.
— Да, отпечатки снимают. Но там, где побывал я, сажей мазать бесполезно, все отпечатки уже стерты…
Аська все шире раскрывала рот. Ее воображение мгновенно пленилось неслыханными подробностями о жизни угрозыска, которыми владел Сигизмунд.
— На вызов ходил, — продолжал Сигизмунд. — Работал… Срочное дело.
Он хохмил, но на душе у него было тяжело. Плохо как-то. Угнетало то, что не заглянул в последний раз в камеру — вдруг туда все-таки перенесло Лантхильду. И еще вертелось детское, бессмысленное раскаяние: свет-то в предбаннике так и не погасил…
— Да, — промолвила Вика, — многообразный вы человек, гражданин Морж. Бегаете с железяками, травите тараканов, владеете мертвыми языками…
Аська неподдельно удивилась.
— Какими еще мертвыми языками, Морж?
— Это уж пусть Виктория тебе объясняет, а я не филолог.
Сигизмунд вспомнил о том, что Виктория собирается возвращаться в свой Рейкьявик, и ему стало совсем хреново.
Глава девятая
…Чего Сигизмунд никак не мог понять — так это того, как его угораздило снова оказаться в помещении терминала-приемника. Ведь, вроде бы, только что ноги оттуда в панике уносил, а неведомый ужас гнался за ним по пятам. И слово себе давал — больше носа туда не казать. И вот гляди ты: опять идет по тоннелю, и фонарь прыгает в руке. А батарейки садятся. Хоть бы батарейки заменить догадался, растяпа!..
Одно утешало: в прошлый раз он оставил гореть свет. Но вот и “предбанник”; там темно. Сигизмунд находит выключатель, несколько раз щелкает. Свет не включается. Словно издалека доносится поучающий голос Никифоровича: “Теперь вам, Стрыйковский, здесь лампочки менять”.
В темноте, с тусклым фонариком в зубах, Сигизмунд лезет по высокой стремянке. Пол не виден — теряется где-то далеко внизу. Кругом кромешная тьма.
И, как назло, когда Сигизмунд начинает ввинчивать лампочку, снова доносится угрожающий гул. Сигизмунд вцепляется в стремянку. Еще немного — и странная подземная вибрация стряхнет его с лестницы в колодец. Наконец гул стихает. Сигизмунд торопливо довинчивает лампочку и начинает спускаться.
Хлопок по выключателю: есть! Вспыхивает свет. Наконец-то… Теперь можно подойти к окуляру и заглянуть в камеру. Может быть, там и в самом деле кто-то появился…
Сигизмунд склоняется над окуляром. И в этот момент понимает, что за спиной у него действительно кто-то стоит. Ждет.
Очень медленно, осторожно Сигизмунд поворачивается…
Аспид. Белое-белое лицо. Старый. Забытая с годами, но застрявшая в детской памяти дедова бородавка под глазом — на фотопортрете тщательно заретушированная.
Сигизмунд захрипел, силясь крикнуть. Что-то держало горло, не давало прорваться голосу. Наконец Сигизмунд одолел преграду и заорал…
— Ты чего, Морж, цыгане снятся? — сонно пробормотала Аська. И вдруг вскинулась: — Да ты потный весь! У тебя температура? Давай горчичники поставлю.
И снова заснула.
Сигизмунд сел на постели. Огляделся. Ощутил острую благодарность к своей комнате — обжитой, пыльной, теплой. Никакого Аспида здесь не было и в помине. На помойке возле гаража надсадно выли коты. Но и этот звук сейчас не раздражал — наоборот, приносил успокоение.
Приснилось все. Нет никакого Аспида. Был да весь вышел. Не станут коты учинять свои разборки в дурных местах.
Проклятье, а хозяйство-то и впрямь беспокойное…
Сигизмунд перелез через Вику — она спала с края — и отправился на кухню. Глянул на часы: еще спать и спать.
Покурил. Подумал о том, что надо бы утром позвонить Федору Никифоровичу, поинтересоваться: что за чертовщина такая творилась под терминалом? Принял душ. Решил доспать остаток ночи.
Сестрицы, обрадовавшись отсутствию Сигизмунда, вольготно развалились на тахте. Сигизмунд бесцеремонно сдвинул их к стене, освобождая себе место под одеялом. И на удивление быстро заснул.
* * *
— А что ты, Морж, во сне орал? — спросила за завтраком Аська. — Орал и лягался, между прочим. Всю ночь нам спать не давал, правда, Виктория?
— Не знаю, я спала, — строптиво ответила Вика. — Сигизмунд, будешь сыр?
— Я по утрам не завтракаю… Буду сыр. Это вы всю ночь лягались. С кровати меня выпихнули, я на кухню уходил.
— Только не делай из себя сиротку, Морж. Мы теперь все про тебя знаем. Ты — киллер-ликвидатор.
— Чего? — изумился Сигизмунд.
Аська погрозила ему ножом, вымазанным в масле.
— Сам вчера признавался. Уничтожаешь трупы, следы крови… Крутой ты мужик, Морж. Удивительное все-таки дело, Морж, и чего ты с одними сплошными бабами водишься? Почему, к примеру, дружков-приятелей у тебя нет? Нет, Морж, странное дело: сколько тусовок видела — посреди каждой тусни обязательно вот такой морж лежит, обложенный бабами… моржихами…
— Лежбище котиков, — сказала Вика.
— Кого? Котиков? Морж, ты котик?
— Коток, — поправил Сигизмунд.
— Это психотип такой, — заметила Виктория. — Вот если бы ты, Морж, по субботам посещал баню и пил бы там пиво, завернутый в простыню, а в воскресенье ездил бы на рыбалку в Пупышево и дрался бы там с кем-нибудь из местных…
— То тогда? — спросил Сигизмунд, когда Вика сделала паузу.
— Тогда ты относился бы к другому психотипу.
— И спал бы обложенный мужиками, — заржала Аська. — Катись ты в свой Рейкьявик, Виктория, с этими психотипами. Морж, телефон, вроде бы, звонит.
Звонила мать.
— Ну что, Гоша, как дела?
— Вроде, нормально, — осторожно ответил Сигизмунд. Он уже по голосу слышал, что мать звонит не просто так.
— Ты звонил по телефонам, что я давала?
— Да, там все нормально, — сказал Сигизмунд как можно более небрежно. — Как отец?
— Что нормально?
— Ну что ты, мать, пристала? Все в порядке.
— Что они сказали?
— Мать, это члены старого гаражного кооператива. Там половина уже померли.
Мать тяжко вздохнула в телефон и ни с того ни с сего поведала:
— Что-то мне дед сегодня твой снился… Нехорошо так снился… Неужели ему до сих пор покоя нет?
— Мать, сходи в костел, помолись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
— В Гамлеты готовлюсь, — сказал Сигизмунд. — Систему Станиславского расширяю.
— Врешь, — сказала доверчивая Аська.
— Ладно, откроюсь, — проговорил Сигизмунд, — я, девоньки, ликвидатор. Убираю трупы, стираю следы крови, отпечатки пальцев и прочие улики. Менты, когда приезжают, мажут стены сажей…
— Сажей? — изумилась Аська.
— Да, отпечатки снимают. Но там, где побывал я, сажей мазать бесполезно, все отпечатки уже стерты…
Аська все шире раскрывала рот. Ее воображение мгновенно пленилось неслыханными подробностями о жизни угрозыска, которыми владел Сигизмунд.
— На вызов ходил, — продолжал Сигизмунд. — Работал… Срочное дело.
Он хохмил, но на душе у него было тяжело. Плохо как-то. Угнетало то, что не заглянул в последний раз в камеру — вдруг туда все-таки перенесло Лантхильду. И еще вертелось детское, бессмысленное раскаяние: свет-то в предбаннике так и не погасил…
— Да, — промолвила Вика, — многообразный вы человек, гражданин Морж. Бегаете с железяками, травите тараканов, владеете мертвыми языками…
Аська неподдельно удивилась.
— Какими еще мертвыми языками, Морж?
— Это уж пусть Виктория тебе объясняет, а я не филолог.
Сигизмунд вспомнил о том, что Виктория собирается возвращаться в свой Рейкьявик, и ему стало совсем хреново.
Глава девятая
…Чего Сигизмунд никак не мог понять — так это того, как его угораздило снова оказаться в помещении терминала-приемника. Ведь, вроде бы, только что ноги оттуда в панике уносил, а неведомый ужас гнался за ним по пятам. И слово себе давал — больше носа туда не казать. И вот гляди ты: опять идет по тоннелю, и фонарь прыгает в руке. А батарейки садятся. Хоть бы батарейки заменить догадался, растяпа!..
Одно утешало: в прошлый раз он оставил гореть свет. Но вот и “предбанник”; там темно. Сигизмунд находит выключатель, несколько раз щелкает. Свет не включается. Словно издалека доносится поучающий голос Никифоровича: “Теперь вам, Стрыйковский, здесь лампочки менять”.
В темноте, с тусклым фонариком в зубах, Сигизмунд лезет по высокой стремянке. Пол не виден — теряется где-то далеко внизу. Кругом кромешная тьма.
И, как назло, когда Сигизмунд начинает ввинчивать лампочку, снова доносится угрожающий гул. Сигизмунд вцепляется в стремянку. Еще немного — и странная подземная вибрация стряхнет его с лестницы в колодец. Наконец гул стихает. Сигизмунд торопливо довинчивает лампочку и начинает спускаться.
Хлопок по выключателю: есть! Вспыхивает свет. Наконец-то… Теперь можно подойти к окуляру и заглянуть в камеру. Может быть, там и в самом деле кто-то появился…
Сигизмунд склоняется над окуляром. И в этот момент понимает, что за спиной у него действительно кто-то стоит. Ждет.
Очень медленно, осторожно Сигизмунд поворачивается…
Аспид. Белое-белое лицо. Старый. Забытая с годами, но застрявшая в детской памяти дедова бородавка под глазом — на фотопортрете тщательно заретушированная.
Сигизмунд захрипел, силясь крикнуть. Что-то держало горло, не давало прорваться голосу. Наконец Сигизмунд одолел преграду и заорал…
— Ты чего, Морж, цыгане снятся? — сонно пробормотала Аська. И вдруг вскинулась: — Да ты потный весь! У тебя температура? Давай горчичники поставлю.
И снова заснула.
Сигизмунд сел на постели. Огляделся. Ощутил острую благодарность к своей комнате — обжитой, пыльной, теплой. Никакого Аспида здесь не было и в помине. На помойке возле гаража надсадно выли коты. Но и этот звук сейчас не раздражал — наоборот, приносил успокоение.
Приснилось все. Нет никакого Аспида. Был да весь вышел. Не станут коты учинять свои разборки в дурных местах.
Проклятье, а хозяйство-то и впрямь беспокойное…
Сигизмунд перелез через Вику — она спала с края — и отправился на кухню. Глянул на часы: еще спать и спать.
Покурил. Подумал о том, что надо бы утром позвонить Федору Никифоровичу, поинтересоваться: что за чертовщина такая творилась под терминалом? Принял душ. Решил доспать остаток ночи.
Сестрицы, обрадовавшись отсутствию Сигизмунда, вольготно развалились на тахте. Сигизмунд бесцеремонно сдвинул их к стене, освобождая себе место под одеялом. И на удивление быстро заснул.
* * *
— А что ты, Морж, во сне орал? — спросила за завтраком Аська. — Орал и лягался, между прочим. Всю ночь нам спать не давал, правда, Виктория?
— Не знаю, я спала, — строптиво ответила Вика. — Сигизмунд, будешь сыр?
— Я по утрам не завтракаю… Буду сыр. Это вы всю ночь лягались. С кровати меня выпихнули, я на кухню уходил.
— Только не делай из себя сиротку, Морж. Мы теперь все про тебя знаем. Ты — киллер-ликвидатор.
— Чего? — изумился Сигизмунд.
Аська погрозила ему ножом, вымазанным в масле.
— Сам вчера признавался. Уничтожаешь трупы, следы крови… Крутой ты мужик, Морж. Удивительное все-таки дело, Морж, и чего ты с одними сплошными бабами водишься? Почему, к примеру, дружков-приятелей у тебя нет? Нет, Морж, странное дело: сколько тусовок видела — посреди каждой тусни обязательно вот такой морж лежит, обложенный бабами… моржихами…
— Лежбище котиков, — сказала Вика.
— Кого? Котиков? Морж, ты котик?
— Коток, — поправил Сигизмунд.
— Это психотип такой, — заметила Виктория. — Вот если бы ты, Морж, по субботам посещал баню и пил бы там пиво, завернутый в простыню, а в воскресенье ездил бы на рыбалку в Пупышево и дрался бы там с кем-нибудь из местных…
— То тогда? — спросил Сигизмунд, когда Вика сделала паузу.
— Тогда ты относился бы к другому психотипу.
— И спал бы обложенный мужиками, — заржала Аська. — Катись ты в свой Рейкьявик, Виктория, с этими психотипами. Морж, телефон, вроде бы, звонит.
Звонила мать.
— Ну что, Гоша, как дела?
— Вроде, нормально, — осторожно ответил Сигизмунд. Он уже по голосу слышал, что мать звонит не просто так.
— Ты звонил по телефонам, что я давала?
— Да, там все нормально, — сказал Сигизмунд как можно более небрежно. — Как отец?
— Что нормально?
— Ну что ты, мать, пристала? Все в порядке.
— Что они сказали?
— Мать, это члены старого гаражного кооператива. Там половина уже померли.
Мать тяжко вздохнула в телефон и ни с того ни с сего поведала:
— Что-то мне дед сегодня твой снился… Нехорошо так снился… Неужели ему до сих пор покоя нет?
— Мать, сходи в костел, помолись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118