— Que tal, chicano, — сказала Сильвия, разливая по чашкам дымящийся кофе, за который Гэллоуэй и не подумал заплатить.
— Привет, — сказал Серж, отхлебывая маленькими глотками обжигающий кофе и надеясь, что опасный риф им обойден.
— Чикано? — повторил Гэллоуэй. — Разве ты чикано, Серж?
— А ты как думал, pendejo? — И Сильвия хрипло рассмеялась, обнажив золотую коронку на верхнем клыке. — С таким-то именем — Дуран!
— Будь я проклят, — сказал Гэллоуэй, — будь я проклят, если не принял тебя за ирландца! Ну прямо вылитый пэдди…
— Малыш, он самый настоящий huero, — сказала Сильвия, наградив Сержа кокетливой улыбкой. — И почти такой же беленький, как ты сам.
— Может, поговорим о чем-нибудь другом? — спросил Серж, больше злясь на себя из-за своего смущения, чем на этих двух ухмыляющихся идиотов. Он твердил себе, что вовсе и не стыдится того, что родился мексиканцем, просто быть англос — или таковым прикидываться — куда как удобнее. Вот он и был им последние пять лет. После смерти матери он наезжал в Китайский квартал всего несколько раз, причем один из них тогда, когда, получив двухнедельный отпуск, прибыл туда, чтобы вместе с братом ее похоронить. Но уже через пять дней, окончательно одурев со скуки, возвратился на базу, продав впоследствии свой неиспользованный отпуск военно-морскому флоту.
— Иметь напарника, умеющего говорить по-испански, — в том есть своя выгода, — сказал Гэллоуэй. — Здесь ты можешь нам очень пригодиться.
— С чего ты взял, что я говорю по-испански? — спросил Серж, изо всех сил стараясь не злиться и казаться веселым.
Сильвия как-то странно посмотрела на него, убрала с лица улыбку и вернулась к мойке, где ее поджидала горка грязных чашек и стаканов.
— Выходит, ты один из тех чиканос, что ни бум-бум в испанском? — рассмеялся Гэллоуэй. — У нас уже есть один такой — Монтес. Его перевели в Холленбек, а по-испански он болтает ничуть не лучше моего.
— А к чему он мне? Я достаточно хорошо управляюсь и на английском, — ответил Серж.
— Надеюсь, успешней меня, — улыбнулся тот. — Но если буквы для тебя такая же морока, то с составлением рапортов нам придется туго.
Серж залпом допил свой кофе и с беспокойством ждал, пока Гэллоуэй тщетно пытался заново разговорить Сильвию. Шуткам его она улыбалась, но не отходила от мойки ни на шаг, бросая на Сержа холодные взгляды.
— Будь здоров, детская мордашка, — только и произнесла она, когда они, прощаясь, благодарили ее за бесплатный кофе.
— Хреново, что ты не силен в испанском, — сказал Гэллоуэй. Солнце на западе продиралось сквозь мутное душное зарево, приближая вечер. — С твоей ирландской физиономией мы бы подслушали здешние секреты. Те типы, что попадают к нам в лапы, ни за что бы не догадались, что ты понимаешь их не хуже самого себя. Мы могли бы узнать всю их подноготную.
— А наркош частенько ловите? — спросил Серж, чтобы сменить тему, сверяя номерной знак с цифрами на «горячей простыне».
— Наркош? Кто как. На мою долю выпадает где-то по одному в неделю. А вот угнанных автомобилей по всему Холленбеку — тьма-тьмущая.
— А как насчет угонщиков? — спросил Серж. — Сколько машин остается невозвращенными?
— Непойманные угонщики? Что ж, случается и такое. В среднем — раз в месяц. Обычно ведь то всего лишь мальчишки, пожелавшие прокатиться с ветерком. Так ты мексиканец только наполовину?
Проклятье, подумал Серж, делая огромную затяжку. Нет, от Гэллоуэя ему не отделаться.
— Нет, мексиканец я чистый. Только дома мы по-испански не говорили.
— Даже твои родители?
— Отец умер, когда я был еще совсем маленький. Мать в разговоре путала английскую речь с испанской, а отвечали мы ей всегда по-английски. Из дому я уехал, едва окончив школу, после — четыре года в армии. А дембельнулся оттуда восемь месяцев назад. Давно уж я не слышал испанского, успел его позабыть. Оно и не мудрено: я никогда и не знал его особенно хорошо.
— Хреново, — буркнул Гэллоуэй. Похоже, объяснение его вполне удовлетворило.
Серж развалился на сиденье, вяло гладя на ветхие домишки Бойл-хайтса, борясь с подступившей волной уныния. Из всех полицейских, с кем он работал, только двое вынудили его в подробностях растолковать им, откуда это у него вдруг испанское имя. Черт бы побрал любопытных людей, подумал он. Ему ничего ни от кого не нужно, ничего, и даже от собственного брата, Ангела, пытавшегося после возвращения Сержа из армии всеми мыслимыми и немыслимыми способами уговорить его поселиться в Китайском квартале и устроиться вместе с ним работать на бензоколонке. Серж ответил ему, что не намерен надрывать себе пуп где бы то ни было, брат же его по тринадцать часов в сутки гнет спину на грязной заправочной станции в Китайском квартале. Да, он тоже мог выбрать такую жизнь. А потом жениться на плодовитой мексиканской девчонке, и прижить с нею девять детей, и приноровиться к тому, чтобы перебиваться с маисовых лепешек на бобы — на что еще рассчитывать, когда вокруг одно убожество и нищета? Что ж, подумал он с кривой усмешкой, вот ты и работаешь, только в другом чиканском barrio, променял шило на мыло. Но едва окончится годовая стажировка, он обязательно отсюда переберется. Голливудский округ или Западный Лос-Анджелес — вот его цель. Он мог бы снять квартирку где-нибудь на океанском побережье. Конечно, это обойдется недешево, но ведь можно разделить расходы с каким-нибудь другим полицейским. Или даже с двумя. Рассказывают, на любой вест-сайдской улице тебя стерегут домогающиеся мужиков, изнывающие от желания актриски…
— В Вест-Сайде работал? — спросил он вдруг Гэллоуэя.
— Нет, только на Ньютон-стрит и здесь, в Холленбеке, — ответил тот.
— Поговаривают, в Голливуде и Западном Лос-Анджелесе девчонки бродят толпами, — сказал Серж.
— Надо думать, — сказал Гэллоуэй и плотоядно ухмыльнулся, что на фоне его веснушек выглядело довольно глупо.
— Полицейские любят потравить соленые байки. Хотел бы я знать, насколько им можно верить.
— Многие истории — чистая правда, — ответил Гэллоуэй. — По-моему, быть полицейским чертовски выгодно. Начать с того, что бабье к тебе вмиг проникается доверием. Другими словами, девчонке не нужно опасаться парня после работы, если во время работы она видит его в черно-белой полицейской машине, одетым в синюю форму. Это внушает уважение. Она уже знает, что ты не насильник и не какой-то там маньяк. Уж за это она может ручаться. А в нашем городе это кое-что да значит. И еще она может быть совершенно уверена в том, что если у кого рыльце в пушку, так только не у тебя. К тому же встречаются девчонки, которых привлекает сама наша профессия. И дело тут не только в твоем мундире, скорее, в твоей власти, авторитете и так далее. В каждом округе без труда насчитаешь не меньше полудюжины охотниц за нашим братом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120