Лишь в прошлом месяце разменял свои восемнадцать. Что ж, по крайней мере за несколько дней испробует на вкус, каково оно во взрослой тюрьме.
— Таково, что просто даст новую пищу для разговоров, когда он вернется к себе, — сказал Мильтон.
— И я так думаю, — вздохнул сыщик. — Пальнув в Дурана и избежав наказания — одним этим он заработает авторитет, какого в его мире хватит с лихвой. Я уж столько времени пытаюсь раскусить этих маленьких задиристых бандюг! Вы ведь, ребята, их сюда исправно поставляете. Хотите кое-что послушать? Тогда пошли.
Сыщик повел их к запертой двери. Когда она открылась, за ней возник крошечный кабинетик, уставленный звукозаписывающей аппаратурой. Сэм включил магнитофон, и Серж узнал тонкий, но дерзкий голосок Примитиво Чавеса.
— Да ни в кого я не стрелял, старичок. К чему оно мне?
— Так-таки ни к чему? Почему бы тебе и не пальнуть? — произнес другой голос — сыщика.
— Хорошенький вопрос, — сказал мальчишка.
— Скажешь правду — будешь умницей, Примо. От правды всегда легчает, с нее и новую жизнь начинать сподручней.
— Новую жизнь? Мне и прежняя по душе. Может, закурим?
Мгновение лента прокручивалась вхолостую, и Серж расслышал только, как чиркнула спичка. Потом снова раздался ровный голос сыщика:
— Пистолет мы найдем, Примо, это лишь вопрос времени.
Мальчишка гаденько рассмеялся, и сердце Сержа, стоило ему вспомнить то ощущение, когда он держал в руках эту тощую глотку, гулко застучало.
— Вам ни по что не сыскать никакого пистолета, — сказал мальчишка. — Я даже о том нисколечко не беспокоюсь.
— Готов поспорить, ты здорово его упрятал, — сказал сыщик. — И еще готов вообразить, что у тебя и мозги имеются.
— Я не говорил, что при мне был пистолет. Я только сказал, что вам ни по что не сыскать никакого пистолета.
— Прочти-ка вот это, — вдруг скомандовал сыщик.
— А что это? — спросил мальчишка с подозрением.
— Обычный журнал, в котором печатают всякую всячину. Он просто здесь валялся и попал мне на глаза. Почитай-ка мне оттуда.
— Чего ради, старичок? В какие игры ты играешь?
— Всего-навсего маленький эксперимент моего собственного изобретения. Такую штуковину я проделываю с любым членом шайки.
— Хочешь что-то доказать?
— Может, и так.
— Тогда доказывай это с кем-нибудь другим.
— Примо, а как далеко ты продвинулся в школе?
— Двенадцатый класс. В двенадцатом классе бросил.
— Вот как? Ну тогда ты здорово умеешь читать. Открой журнал и почитай что-нибудь.
Серж услыхал шелест страниц, спустя минуту раздалось:
— Слушай, старичок, нет у меня времени на глупые детские игры. Vete a la chingada.
— Читать ты не умеешь, верно, Примо? Тебя переводили из класса в класс вплоть до двенадцатого, надеясь, что, перейдя в него, ты автоматически станешь настоящим учеником выпускного класса, но тут-то они и заупрямились, до них дошло, что выдать диплом неучу, не различающему букв, они попросту не могут. Эти благодетели вконец тебя затрахали, так ведь, Примо?
— О чем это ты говоришь, старичок? Чем ковыряться в этом дерьме, я уж лучше поболтаю о том выстреле, который ты мне шьешь.
— А как далеко ты продвинулся в жизни, Примо?
— Как далеко?
— Вот именно, как далеко? Живешь ты в тех коробках, что расположены сразу за скотофермой, верно?
— Собачий город, старичок. Можешь называть его Собачьим городом, нам оттого стыдно не сделается.
— Пусть так, Собачий город. Насколько далеко ты выбирался из своего Собачьего городка? Был когда-нибудь в Линкольн-хайтс?
— В Линкольн-хайтс? Конечно, был.
— Сколько раз? Три?
— Три, четыре, не знаю. Эй, эта болтовня мне уже вот где сидит. Не знаю, какого лешего тебе от меня нужно. Ya estuvo.
— Возьми еще сигарету, — сказал сыщик. — Можешь прихватить несколько, на потом.
— Вот это дело. За сигареты, так уж и быть, перетерплю эту дерьмовую чепуху.
— От Собачьего городка до Линкольн-хайтс с две мили будет. Дальше не наезжал?
Магнитофонная лента вновь смолкла, потом мальчишка сказал:
— Был еще в Эль-Серрено. Это намного дальше?
— На какую-то милю.
— Так что повидал я достаточно.
— А океан когда-нибудь видел?
— Нет.
— А какое-нибудь озеро или речку?
— Речку. Вшивая лос-анджелесская река бежит как раз мимо Собачьего городка, разве нет?
— Как же, как же. Случается, вода в этой канаве поднимается на целых восемь дюймов.
— Да кому какая разница! Меня оно не волнует. У меня в Собачьем городе есть все, чего ни пожелаю. И на кой мне куда-то мотаться!
Лента опять смолкла, потом мальчишка произнес:
— Погоди-ка. Был я кое-где и подальше. Может, сто миль наберется.
— Это где же?
— В колонии. Когда засыпался в последний раз на краже, меня туда на четыре месяца отправили. Зато уж как я радовался, вернувшись обратно в свой Собачий городок!
Сыщик улыбнулся и выключил магнитофон.
— Я бы назвал Примитиво Чавеса типичным членом подростковой банды.
— Что ты стараешься доказать, Сэм? — спросил Мильтон. — Собираешься заняться его перевоспитанием?
— Только не я, — усмехнулся сыщик. — Теперь уж это никому не под силу. Дай Примо хоть два миллиона долларов — он все равно не откажется от своего Собачьего городка, от своей шайки и от забавы разделать на куски кого-нибудь из «богатеев», а может быть, и кого из полицейских. Примо слишком стар. Его не переделаешь. Упустили.
— Надо сказать, он приложил к тому все усилия, — с горечью сказал Мильтон. — Этот маленький сукин сын своей смертью не умрет.
8. Университеты
— В третий раз объясняю, ваша подпись на этой повестке в суд означает лишь ваше обещание явиться на разбирательство по делу о дорожно-транспортном происшествии. Этим вы не принимаете на себя никакой вины. Теперь-то ясно? — сказал Рэнтли, бросив быстрый взгляд на внезапно выросшую толпу зевак.
— Ну-ну, да только я все одно ничего не собираюсь подписывать, — сказал развязно водитель тягача и прислонился спиной к белому кузову, скрестив на груди коричневые мускулистые руки. Давая понять, что разговор закончен, он задрал голову и подставил лицо под скатывающееся к закату солнце, кидая торжествующие взгляды на любопытствующих наблюдателей числом теперь не меньше двадцати, а Гус прикидывал в уме, не настало ли время пройтись до дежурной машины и вызвать подмогу. Зачем тянуть до последнего? Это сборище в мгновенье ока может забить их до смерти. Так следует ли выжидать? Не покажется ли трусостью требовать подкрепления только потому, что водителю тягача вздумалось поспорить да порисоваться на публике? Еще минута-другая — и он подпишет, наверняка подпишет повестку.
— Если вы откажетесь подписать, у нас просто не будет иного выбора, кроме как арестовать вас, — сказал Рэнтли. — Ну а если подпишете — все равно как дадите долговое обязательство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— Таково, что просто даст новую пищу для разговоров, когда он вернется к себе, — сказал Мильтон.
— И я так думаю, — вздохнул сыщик. — Пальнув в Дурана и избежав наказания — одним этим он заработает авторитет, какого в его мире хватит с лихвой. Я уж столько времени пытаюсь раскусить этих маленьких задиристых бандюг! Вы ведь, ребята, их сюда исправно поставляете. Хотите кое-что послушать? Тогда пошли.
Сыщик повел их к запертой двери. Когда она открылась, за ней возник крошечный кабинетик, уставленный звукозаписывающей аппаратурой. Сэм включил магнитофон, и Серж узнал тонкий, но дерзкий голосок Примитиво Чавеса.
— Да ни в кого я не стрелял, старичок. К чему оно мне?
— Так-таки ни к чему? Почему бы тебе и не пальнуть? — произнес другой голос — сыщика.
— Хорошенький вопрос, — сказал мальчишка.
— Скажешь правду — будешь умницей, Примо. От правды всегда легчает, с нее и новую жизнь начинать сподручней.
— Новую жизнь? Мне и прежняя по душе. Может, закурим?
Мгновение лента прокручивалась вхолостую, и Серж расслышал только, как чиркнула спичка. Потом снова раздался ровный голос сыщика:
— Пистолет мы найдем, Примо, это лишь вопрос времени.
Мальчишка гаденько рассмеялся, и сердце Сержа, стоило ему вспомнить то ощущение, когда он держал в руках эту тощую глотку, гулко застучало.
— Вам ни по что не сыскать никакого пистолета, — сказал мальчишка. — Я даже о том нисколечко не беспокоюсь.
— Готов поспорить, ты здорово его упрятал, — сказал сыщик. — И еще готов вообразить, что у тебя и мозги имеются.
— Я не говорил, что при мне был пистолет. Я только сказал, что вам ни по что не сыскать никакого пистолета.
— Прочти-ка вот это, — вдруг скомандовал сыщик.
— А что это? — спросил мальчишка с подозрением.
— Обычный журнал, в котором печатают всякую всячину. Он просто здесь валялся и попал мне на глаза. Почитай-ка мне оттуда.
— Чего ради, старичок? В какие игры ты играешь?
— Всего-навсего маленький эксперимент моего собственного изобретения. Такую штуковину я проделываю с любым членом шайки.
— Хочешь что-то доказать?
— Может, и так.
— Тогда доказывай это с кем-нибудь другим.
— Примо, а как далеко ты продвинулся в школе?
— Двенадцатый класс. В двенадцатом классе бросил.
— Вот как? Ну тогда ты здорово умеешь читать. Открой журнал и почитай что-нибудь.
Серж услыхал шелест страниц, спустя минуту раздалось:
— Слушай, старичок, нет у меня времени на глупые детские игры. Vete a la chingada.
— Читать ты не умеешь, верно, Примо? Тебя переводили из класса в класс вплоть до двенадцатого, надеясь, что, перейдя в него, ты автоматически станешь настоящим учеником выпускного класса, но тут-то они и заупрямились, до них дошло, что выдать диплом неучу, не различающему букв, они попросту не могут. Эти благодетели вконец тебя затрахали, так ведь, Примо?
— О чем это ты говоришь, старичок? Чем ковыряться в этом дерьме, я уж лучше поболтаю о том выстреле, который ты мне шьешь.
— А как далеко ты продвинулся в жизни, Примо?
— Как далеко?
— Вот именно, как далеко? Живешь ты в тех коробках, что расположены сразу за скотофермой, верно?
— Собачий город, старичок. Можешь называть его Собачьим городом, нам оттого стыдно не сделается.
— Пусть так, Собачий город. Насколько далеко ты выбирался из своего Собачьего городка? Был когда-нибудь в Линкольн-хайтс?
— В Линкольн-хайтс? Конечно, был.
— Сколько раз? Три?
— Три, четыре, не знаю. Эй, эта болтовня мне уже вот где сидит. Не знаю, какого лешего тебе от меня нужно. Ya estuvo.
— Возьми еще сигарету, — сказал сыщик. — Можешь прихватить несколько, на потом.
— Вот это дело. За сигареты, так уж и быть, перетерплю эту дерьмовую чепуху.
— От Собачьего городка до Линкольн-хайтс с две мили будет. Дальше не наезжал?
Магнитофонная лента вновь смолкла, потом мальчишка сказал:
— Был еще в Эль-Серрено. Это намного дальше?
— На какую-то милю.
— Так что повидал я достаточно.
— А океан когда-нибудь видел?
— Нет.
— А какое-нибудь озеро или речку?
— Речку. Вшивая лос-анджелесская река бежит как раз мимо Собачьего городка, разве нет?
— Как же, как же. Случается, вода в этой канаве поднимается на целых восемь дюймов.
— Да кому какая разница! Меня оно не волнует. У меня в Собачьем городе есть все, чего ни пожелаю. И на кой мне куда-то мотаться!
Лента опять смолкла, потом мальчишка произнес:
— Погоди-ка. Был я кое-где и подальше. Может, сто миль наберется.
— Это где же?
— В колонии. Когда засыпался в последний раз на краже, меня туда на четыре месяца отправили. Зато уж как я радовался, вернувшись обратно в свой Собачий городок!
Сыщик улыбнулся и выключил магнитофон.
— Я бы назвал Примитиво Чавеса типичным членом подростковой банды.
— Что ты стараешься доказать, Сэм? — спросил Мильтон. — Собираешься заняться его перевоспитанием?
— Только не я, — усмехнулся сыщик. — Теперь уж это никому не под силу. Дай Примо хоть два миллиона долларов — он все равно не откажется от своего Собачьего городка, от своей шайки и от забавы разделать на куски кого-нибудь из «богатеев», а может быть, и кого из полицейских. Примо слишком стар. Его не переделаешь. Упустили.
— Надо сказать, он приложил к тому все усилия, — с горечью сказал Мильтон. — Этот маленький сукин сын своей смертью не умрет.
8. Университеты
— В третий раз объясняю, ваша подпись на этой повестке в суд означает лишь ваше обещание явиться на разбирательство по делу о дорожно-транспортном происшествии. Этим вы не принимаете на себя никакой вины. Теперь-то ясно? — сказал Рэнтли, бросив быстрый взгляд на внезапно выросшую толпу зевак.
— Ну-ну, да только я все одно ничего не собираюсь подписывать, — сказал развязно водитель тягача и прислонился спиной к белому кузову, скрестив на груди коричневые мускулистые руки. Давая понять, что разговор закончен, он задрал голову и подставил лицо под скатывающееся к закату солнце, кидая торжествующие взгляды на любопытствующих наблюдателей числом теперь не меньше двадцати, а Гус прикидывал в уме, не настало ли время пройтись до дежурной машины и вызвать подмогу. Зачем тянуть до последнего? Это сборище в мгновенье ока может забить их до смерти. Так следует ли выжидать? Не покажется ли трусостью требовать подкрепления только потому, что водителю тягача вздумалось поспорить да порисоваться на публике? Еще минута-другая — и он подпишет, наверняка подпишет повестку.
— Если вы откажетесь подписать, у нас просто не будет иного выбора, кроме как арестовать вас, — сказал Рэнтли. — Ну а если подпишете — все равно как дадите долговое обязательство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120