Тех, кто разделся для купания и не выкупался, не окунулся с головой в воду, соломбальские мальчишки презирают и называют «погаными».
– Замолчи ты! – прикрикнула на братишку Галинка, сама смущенная водобоязнью Бэбы.
– Конечно, поганый, – засмеялся Гриша, стараясь больше обидеть Галинку.
– Ладно, не обращайте внимания, – снисходительно сказал Костя.
Хорошо после купанья лежать на горячем песке и любоваться сверкающей на солнце рекой.
– Как красиво! – сказала Оля. – Я никогда не была на юге, и меня почему-то совсем туда не тянет. Ни за что бы не променяла наш север на юг. Правда, у нас хорошо?
– Хорошо, – согласился я.
Вид, открывавшийся с острова на Северную Двину и на город, был в самом деле прекрасен. В знойном нежно-голубом небе застыли густопенистые кучевые облака. Узкая полоска противоположного берега ярко зеленела березовым бульваром. Город и его белые здания издали казались игрушечными или нарисованными. Такими же игрушечными казались и стоящие у причалов пароходы и шхуны, маленькие, резко очерченные, неподвижные. И широко, спокойно лежала, словно живая, играющая отблесками солнца, сказочно могучая река.
– Да, там очень красиво, в городе, – задумчиво сказала Галинка.
– Если там красиво, зачем же ты ехала сюда? – спросил Гриша Осокин. Словно какой-то бесенок ссоры сидел в этом мальчишке.
Галинка с ненавистью посмотрела на Гришу.
– Не ссорьтесь, – сказала Оля. – Пойдемте лучше за цветами.
Идти за цветами Гриша, Илько и Петька отказались. Петька сказал, что он лучше еще раз выкупается, а цветы ему совсем не нужны. Гриша, видно, вполне разделял взгляды восьмилетнего Петьки.
Мы разбрелись по острову, перекликались, сходились и вновь расходились. Все цветы, какие я насобирал, я отдал Оле. На берег я вернулся с малюсеньким пучком синих колокольчиков. У Кости было три стебелька петушков. Зато Оля принесла огромный букет, и я заподозрил, что Костя тоже отдал свои цветы ей.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
В ОПАСНУЮ МИНУТУ
– Давайте купаться, – предложила Галинка. – А то ведь скоро и домой нужно ехать.
– Мы с Петькой только что из воды, – сказал Гриша. – Купайтесь, если хотите…
– Мне не хочется, – отозвался Илько, рисуя на песке причудливые узоры.
Бэба, видимо, был доволен, что он не один останется на берегу. Конечно, он боялся воды. Зато Петька радостно закричал:
– Купаться! Напоследок купаться!
И опять Оля первая ворвалась в воду. Как смело, сильно и быстро она плыла! Мы с Костей не без труда удерживались за ней. Галинка осталась далеко позади. Вскоре она повернула назад, вышла на берег и стала одеваться.
А Оля все плыла и плыла – к фарватеру, на быстрину.
– Оля! – крикнул я. – Нужно возвращаться, скоро пойдет дождь!
Большая серая туча своим краем уже коснулась солнца.
Оля повернулась на спина и некоторое время отдыхала. Я задержался возле нее, а Костя, не обращая внимания ни на тучу, ни на нас, продолжал плыть вперед. Может быть, он хотел показать свою смелость и выносливость, а может быть, просто не заметил, что мы решили возвращаться.
– Костя! – закричал я. – Назад! Дождь бу-у-дет!..
В это же время я скорее почувствовал, чем услышал слабый голос Оли. Рванувшись к ней и не соображая, что происходит, я лишь увидел ее руку, беспомощно протянутую над водой. «Судороги», – мелькнуло в моей голове. У меня никогда в жизни не было судорог, но я знал по рассказам других, что это страшно и опасно, когда ты находишься в воде.
Еще несколько секунд, и голова Оли скрылась под водой. Но я уже был около девушки и успел схватить ее за лямку купального костюма.
– Костя! – заорал я что было силы. – Костя, на помощь!
Я знал, что нельзя допускать, чтобы тонущий схватился за твои руки – иначе верная гибель обоим. Подхватив Олю под руку, я старался сделать так, чтобы ее голова была как можно выше и чтобы она могла свободно дышать. Но с одной рукой мне плыть было трудно. Кроме того, я сам перепугался – все это могло окончился очень плохо. Поэтому я выбивался из сил, захлебываясь, а Оля между тем потеряла сознание.
Но помощь была близка. Поняв, что случилось несчастье, Костя быстро плыл к нам. «Только бы не захлебнуться, только бы выдержать», – билось в моей голове.
– Держись, Дима! – услышал я и увидел моего друга около себя. Он подхватил Олю с другой стороны. Я отдышался, и мы, равномерно работая свободными руками, поплыли к берегу.
На берегу уже заметили, что у нас что-то случилось. Илько и Гриша вскочили на «Молнию» и плыли к нам. Но быстрее их к нам подошла легкая байдарка. В байдарке сидел не знакомый нам парень. С его помощью мы уложили Олю в байдарку.
Оля скоро пришла в себя, но не могла сообразить, что произошло, и сильно дрожала от холода.
Едва мы все вместе выбрались на берег, как полил дождь. Страшно перепуганная Галинка увела Олю в кусты переодеваться, а вокруг нас собралась толпа. Кто-то нас ругал за легкомыслие и лихачество, кто-то расспрашивал о том, как все произошло, кто-то восхищался тем, что мы не оставили девушку в беде.
Но дождь усилился, и толпа рассеялась.
Одна за другой отплывали от острова лодки. С Олей нам как следует поговорить так и не удалось. Семья Прокопьевых тоже второпях покинула кошку. У нас на «Молнии» был парус, и мы отдали его девушкам, чтобы они могли укрыться от дождя.
– Олю только жалко, – ворчал Гриша, – а этот маменькин сынок Бэба да Галинка пусть бы мокли, не сахарные, не растают.
Какой был чудесный день, и как вдруг неожиданно испортилась погода. Пока мы доехали до устья Соломбалки, наша одежда так промокла, что ее пришлось выжимать.
Мы поставили «Молнию» на место и разошлись. На другой день я встретил Олю на нашей улице. Она была очень бледна.
– Ты очень испугалась? – спросил я. – У тебя, наверно, была судорога.
– Перепугалась и ничего не помню, – ответила она. – Как вовремя вы подоспели. Еще бы полминутки… Я как вспомню, меня и сейчас начинает трясти… Я пойду, Дима, а то у меня кружится голова.
– Да, Оля, иди домой и ложись, – сказал я ласково и наставительно. – Может быть, ты простудилась и теперь можешь заболеть.
– До свидания, Дима. Спасибо!
И она пошла к своему дому нетвердой походкой, поеживаясь. Я смотрел ей вслед и думал: «Как хорошо, что все так благополучно обошлось!»
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ПРИЧУДЫ БОЦМАНА РОДИОНОВА
Обычно наш боцман ходил по палубе строгий и унылый, выискивал всевозможные непорядки и придирался. Придирался при каждом случае к матросам, кочегарам и машинистам. Казалось, он был счастлив, если находил отогнувшийся конец канатного коврика, серо-манную крупку пепла на фальшборте или где-нибудь под трапиком окурок.
Боцман Иван Пантелеевич Родионов даже представить себе не мог, что на судне может быть полный порядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21