Ф. звонком созвал слуг. Принесли свечи, дворецкий не успокоился, его подняли, словно непроизвольно двигающийся автомат, и снесли в постель. (*92) Почти час был он одержим этим ужасным припадком, потом впал в глубокий обморок, похожий на сон. Пробудившись, он попросил вина, и когда оно было принесено, то прогнал слугу, который хотел подле него сидеть, и заперся, по своему обыкновению, у себя в комнате. Ф. и впрямь решил, когда говорил с Даниелем, учинить подобный опыт, хотя принужден был сказать самому себе, во-первых, что Даниель, быть может, только теперь узнавший, что он лунатик, употребит все усилия, чтобы этого избежать, а во-вторых, что признания, исторгнутые в подобном состоянии, не принадлежат к таким, на которых можно основываться. Невзирая на это, около полуночи стряпчий отправился в залу, в надежде, что Даниель, как бывает при этой болезни, будет действовать помимо своей воли.
В полночь во дворе поднялся сильный шум. Ф. явственно слышал, как разбили окно; он поспешил вниз, и, когда миновал все переходы, навстречу ему повалил удушливый дым, который, как он скоро заметил, шел через отворенную дверь из комнаты дворецкого. Самого старика, полумертвого, только что вынесли оттуда и положили в постель в другом покое. В полночь, как рассказывали слуги, один работник был пробужден странным глухим стоном; он решил, что со стариком что-то стряслось, и приготовился встать, чтобы поспешить ему на помощь, как сторож на дворе закричал: "Пожар, пожар! Занялось в комнате господина управителя!" На этот крик сбежалось множество слуг, но все усилия вышибить дверь в комнату дворецкого оказались напрасны. Бросились во двор, но решительный сторож уже высадил окно низкой, находившейся в первом этаже комнаты и сорвал пылающие занавески, после чего, вылив несколько ведер воды, тотчас потушил огонь. Дворецкого нашли лежащим на полу посреди комнаты в глубоком беспамятстве. В руке он крепко держал подсвечник, от горящей в нем свечи занялась занавеска, и таким образом приключился пожар. Пылающие клочья занавесок, падая, выжгли старику брови и опалили полголовы. Если бы сторож не приметил огня, дворецкий мог бы сгореть. К немалому удивлению, слуги увидели, что дверь заперта изнутри на две совсем новых задвижки, которых накануне вечером еще не было. Ф. уразумел, что старик не хотел допустить себя выйти из комнаты; противиться слепому влечению он не мог. После этого происшествия старый дворецкий тяжко (*93)заболел; он ничего не говорил; пищи принимал совсем мало и неотступно, словно плененный какой-то ужасной мыслью, смотрел перед собой в одну точку взором, в котором была сама смерть. Стряпчий думал, что старик уже не встанет. Все, что только можно было сделать в пользу молодого Родериха, Ф. уже сделал, оставалось спокойно ожидать решения суда, и он поэтому собрался возвратиться в К. Отъезд был назначен на следующее утро. Поздно вечером Ф. разбирал бумаги, как вдруг ему попался маленький пакет, снабженный печатью и надписью барона Губерта фон Р. "Прочесть после того, как откроют мое завещание". До сих пор самым непостижимым образом он этого пакета не замечал. Стряпчий собрался было его распечатать, как вдруг дверь отворилась и в комнату тихо, словно призрак, вошел Даниель. Он положил на письменный стол черную папку, которую нес под мышкой, и потом с глубоким, словно предсмертным вздохом опустился на колени, судорожно схватил стряпчего за руки и сказал глухо и невнятно, замогильным голосом: "Не хотелось бы мне умереть на эшафоте! Там, наверху, свершен будет суд!" - С невыносимой одышкой он тяжело поднялся и вышел из комнаты.
Ф. просидел всю ночь, читая бумаги, находившиеся в черной папке и пакете барона Губерта. Те и другие были теснейшим образом связаны между собой и определяли меры, которые теперь надлежало предпринять. Приехав в К., стряпчий отправился к барону Губерту фон Р., который принял его с грубой надменностью. Но удивительным следствием этих переговоров, начавшихся в полдень и беспрерывно продолжавшихся до поздней ночи, было то, что на другой день молодой барон объявил перед судом: в согласии с духовной своего отца, он признает претендента на владение майоратом рожденным в законном браке сыном старшего сына барона Родериха фон Р. Вольфганга фон Р., сочетавшегося законным браком с девицей Юлией де Сен-Валь, а тем самым законно получившим право наследования майората. Когда Губерт вышел из зала суда и спустился вниз, у дверей его уже ожидала карета, заложенная почтовыми лошадьми. Он поспешно уехал, оставив мать и сестру, которым написал, что, быть может, они никогда больше не увидят его.
Оборот, который приняло это дело, немало удивил юного Родериха; он приступил с настойчивыми просьбами (*94) к Ф. объяснить, каким чудом все это случилось, какие таинственные силы были здесь замешаны. Ф. утешил его, отложил все на будущее, а именно когда Родерих вступит во владение майоратом. Однако ж передача майората не могла быть совершена, ибо суд, не удовлетворенный помянутым заявлением Губерта, потребовал сверх того неоспоримых доказательств законности претензий Родериха. Ф. предложил Родериху поселиться в Р...зиттене и прибавил, что мать и сестра Губерта, поставленные в затруднительное положение его поспешным отъездом, предпочли бы спокойное пребывание в родовом замке несносному своим шумом и дороговизной городу. Восторг, с каким Родерих ухватился за мысль прожить некоторое время под одной кровлей с баронессой и ее дочерью, показал, какое глубокое впечатление произвела на него Серафина, это милое прелестное дитя. И в самом деле, барон так хорошо употребил время своего пребывания в Р...зиттене, что по прошествии немногих недель приобрел искреннюю любовь Серафины и получил согласие матери на брак. Ф. полагал, что все это произошло слишком скоро, ибо утверждение Родериха в правах владельца майората все еще оставалось под сомнением. Идиллическую жизнь в замке нарушили письма из Курляндии. Губерт, не заглянув в свои имения, сразу поехал в Петербург, где поступил на военную службу, и отправился в поход против Персии, с которой Россия тогда вела войну. Это сделало необходимым скорый отъезд баронессы и ее дочери в свои поместья, где царили хаос и беспорядок. Родерих, считавший себя уже приемным сыном баронессы, не преминул сопроводить возлюбленную, и так как стряпчий воротился в К., то замок снова опустел. Тяжкая болезнь дворецкого становилась все злее и злее, так что он уже больше не надеялся оправиться; должность его передали старому егерю, верному слуге Вольфганга, Францу. Наконец, после долгого ожидания, Ф. получил из Швейцарии известия благоприятнейшие. Священник, венчавший Вольфганга, давно уже помер, однако в церковных книгах разыскали его собственноручную запись, что тот, кого он под именем Борна сочетал браком с девицей Юлией де Сен-Валь, надежно удостоверил себя перед ним как барон Вольфганг фон Р.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
В полночь во дворе поднялся сильный шум. Ф. явственно слышал, как разбили окно; он поспешил вниз, и, когда миновал все переходы, навстречу ему повалил удушливый дым, который, как он скоро заметил, шел через отворенную дверь из комнаты дворецкого. Самого старика, полумертвого, только что вынесли оттуда и положили в постель в другом покое. В полночь, как рассказывали слуги, один работник был пробужден странным глухим стоном; он решил, что со стариком что-то стряслось, и приготовился встать, чтобы поспешить ему на помощь, как сторож на дворе закричал: "Пожар, пожар! Занялось в комнате господина управителя!" На этот крик сбежалось множество слуг, но все усилия вышибить дверь в комнату дворецкого оказались напрасны. Бросились во двор, но решительный сторож уже высадил окно низкой, находившейся в первом этаже комнаты и сорвал пылающие занавески, после чего, вылив несколько ведер воды, тотчас потушил огонь. Дворецкого нашли лежащим на полу посреди комнаты в глубоком беспамятстве. В руке он крепко держал подсвечник, от горящей в нем свечи занялась занавеска, и таким образом приключился пожар. Пылающие клочья занавесок, падая, выжгли старику брови и опалили полголовы. Если бы сторож не приметил огня, дворецкий мог бы сгореть. К немалому удивлению, слуги увидели, что дверь заперта изнутри на две совсем новых задвижки, которых накануне вечером еще не было. Ф. уразумел, что старик не хотел допустить себя выйти из комнаты; противиться слепому влечению он не мог. После этого происшествия старый дворецкий тяжко (*93)заболел; он ничего не говорил; пищи принимал совсем мало и неотступно, словно плененный какой-то ужасной мыслью, смотрел перед собой в одну точку взором, в котором была сама смерть. Стряпчий думал, что старик уже не встанет. Все, что только можно было сделать в пользу молодого Родериха, Ф. уже сделал, оставалось спокойно ожидать решения суда, и он поэтому собрался возвратиться в К. Отъезд был назначен на следующее утро. Поздно вечером Ф. разбирал бумаги, как вдруг ему попался маленький пакет, снабженный печатью и надписью барона Губерта фон Р. "Прочесть после того, как откроют мое завещание". До сих пор самым непостижимым образом он этого пакета не замечал. Стряпчий собрался было его распечатать, как вдруг дверь отворилась и в комнату тихо, словно призрак, вошел Даниель. Он положил на письменный стол черную папку, которую нес под мышкой, и потом с глубоким, словно предсмертным вздохом опустился на колени, судорожно схватил стряпчего за руки и сказал глухо и невнятно, замогильным голосом: "Не хотелось бы мне умереть на эшафоте! Там, наверху, свершен будет суд!" - С невыносимой одышкой он тяжело поднялся и вышел из комнаты.
Ф. просидел всю ночь, читая бумаги, находившиеся в черной папке и пакете барона Губерта. Те и другие были теснейшим образом связаны между собой и определяли меры, которые теперь надлежало предпринять. Приехав в К., стряпчий отправился к барону Губерту фон Р., который принял его с грубой надменностью. Но удивительным следствием этих переговоров, начавшихся в полдень и беспрерывно продолжавшихся до поздней ночи, было то, что на другой день молодой барон объявил перед судом: в согласии с духовной своего отца, он признает претендента на владение майоратом рожденным в законном браке сыном старшего сына барона Родериха фон Р. Вольфганга фон Р., сочетавшегося законным браком с девицей Юлией де Сен-Валь, а тем самым законно получившим право наследования майората. Когда Губерт вышел из зала суда и спустился вниз, у дверей его уже ожидала карета, заложенная почтовыми лошадьми. Он поспешно уехал, оставив мать и сестру, которым написал, что, быть может, они никогда больше не увидят его.
Оборот, который приняло это дело, немало удивил юного Родериха; он приступил с настойчивыми просьбами (*94) к Ф. объяснить, каким чудом все это случилось, какие таинственные силы были здесь замешаны. Ф. утешил его, отложил все на будущее, а именно когда Родерих вступит во владение майоратом. Однако ж передача майората не могла быть совершена, ибо суд, не удовлетворенный помянутым заявлением Губерта, потребовал сверх того неоспоримых доказательств законности претензий Родериха. Ф. предложил Родериху поселиться в Р...зиттене и прибавил, что мать и сестра Губерта, поставленные в затруднительное положение его поспешным отъездом, предпочли бы спокойное пребывание в родовом замке несносному своим шумом и дороговизной городу. Восторг, с каким Родерих ухватился за мысль прожить некоторое время под одной кровлей с баронессой и ее дочерью, показал, какое глубокое впечатление произвела на него Серафина, это милое прелестное дитя. И в самом деле, барон так хорошо употребил время своего пребывания в Р...зиттене, что по прошествии немногих недель приобрел искреннюю любовь Серафины и получил согласие матери на брак. Ф. полагал, что все это произошло слишком скоро, ибо утверждение Родериха в правах владельца майората все еще оставалось под сомнением. Идиллическую жизнь в замке нарушили письма из Курляндии. Губерт, не заглянув в свои имения, сразу поехал в Петербург, где поступил на военную службу, и отправился в поход против Персии, с которой Россия тогда вела войну. Это сделало необходимым скорый отъезд баронессы и ее дочери в свои поместья, где царили хаос и беспорядок. Родерих, считавший себя уже приемным сыном баронессы, не преминул сопроводить возлюбленную, и так как стряпчий воротился в К., то замок снова опустел. Тяжкая болезнь дворецкого становилась все злее и злее, так что он уже больше не надеялся оправиться; должность его передали старому егерю, верному слуге Вольфганга, Францу. Наконец, после долгого ожидания, Ф. получил из Швейцарии известия благоприятнейшие. Священник, венчавший Вольфганга, давно уже помер, однако в церковных книгах разыскали его собственноручную запись, что тот, кого он под именем Борна сочетал браком с девицей Юлией де Сен-Валь, надежно удостоверил себя перед ним как барон Вольфганг фон Р.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24