.. Человечество - вдалеке от шума историчес-
ких событий - накопляет силы и духовные навыки для великого дела, нача-
того Данте и Николаем Кузанским..." (Passim. Подчеркн. автором. Гр.). И
теперь нам непонятно, почему - "вдалеке от шума исторических событий" -
Бердяевы и Франки, бывшие "веховцы", остановили свой взор, немощный и
блуждающий в бренном мире, на... Шпенглере, чтобы сказать просто и ясно:
назад к "Вехам" к старым "вехам" 1909 года! Ибо никаких других положи-
тельных выводов в сборнике нет! Непонятное и недоуменное попытаемся уяс-
нить дальнейшим анализом. Но мы уже имеем определенный ответ на вопрос,
который поставили выше: - устами авторов сборника глаголет старая ве-
ховская интеллигенция, уставшая и обуянная ликвидационным настроением,
повторяет она старые мысли и пропагандирует старую идеологию смирения,
покаяния и обретения "внутренних ценностей".
Однако события последних лет внесли в сознание веховцев кое-что но-
вое, конечно, не качественно, но, можно сказать, количественно. В данный
момент было бы недостаточно для произнесения приговора одного изучения
психики русской интеллигенции. События приняли мировой характер; перед
глазами масштабы не национальные, а интернациональные. В таком случае
нельзя, очевидно, остаться на старом базисе своих суждений. Его нужно
расширить теоретически, а выводы должны быть относимы к большей прост-
ранственной плоскости. И тут, с этого момента, начинается знакомство на-
ших модернизованных славянофилов с германцем Освальдом Шпенглером. Перед
авторами встала поистине соблазнительная мысль: - доказать, что гибнет
Европа, та Европа, которую стремятся обновить новые социальные слои, при
чем гибнет она "по-славянофильски"; или показать, что в недрах Запада
возымели силу "славянофильские" идеи и настроения, по крайней мере, сос-
тавили "культурное явление в Германии". Пафос Франка, например, выража-
ется в такой находке: "Конечно, самое уловление момента умирания запад-
ной культуры в явлениях "цивилизации" XIX века должно быть признано
бесспорным. Эта идея Шпенглера, неслыханная по новизне*2 и смелости в
западной мысли, нас, русских, не поражает своей новизной: человек запад-
ной культуры впервые осознал то, что давно уже ощущали, видели и говори-
ли великие русские мыслители-славянофилы. От этих страниц Шпенглера,
проникнутых страстною любовью к истинной духовной культуре Европы, кото-
рая вся в прошлом, и ненавистью к ее омертвению и разложению в лице ее
современной мещанской "цивилизации", веет давно знакомыми, родными нам
мыслями Киреевского, Достоевского, Константина Леонтьева". То же самое
нашел и Бердяев. "Следует еще отметить, что точка зрения Шпенглера нео-
жиданно напоминает точку зрения Н. Данилевского, развитую в его книге
"Россия и Европа". Культурно-исторические типы Данилевского очень похо-
дят на души культур Шпенглера, с той разницей, что Данилевский лишен ог-
ромного интуитивного дара Шпенглера. Вл. Соловьев критиковал Н. Дан го с
христианской точки зрения"... (На последнем предложении мы цитату обор-
вали намеренно; почему, будет вскоре видно.) После такого открытия сла-
вянофильских идей на Западе, наши модернизированные попы могут дерзать
водрузить свое знамя 1909 года на пепелищах Европы. Вводная статья Сте-
пуна так и заканчивается: "Наука, эта непогрешимая созидательница евро-
пейской жизни, оказалась в годы войны страшной разрушительницей. Она
глубоко ошиблась во всех своих предсказаниях. Все ее экономические и по-
литические расчеты были неожиданно опрокинуты жизнью. Под Верденом, быть
может, она отстояла себя, как сильнейший мотор современной жизни, но и
решительно скомпрометировала себя, как ее сознательный шоффер. И вот на
ее место ученым и практиком Шпенглером выдвигается дух искусства, дух
гадания и пророчества, быть может, в качестве предзнаменования какого-то
нового углубления религиозной мистической жизни Европы. Как знать? Когда
душу начинают преследовать мысли о смерти, не значит ли это всегда, что
в ней пробуждается, в ней обновляется религиозная жизнь?
Оставим сейчас на-время в стороне утверждение, что наука "глубоко
ошиблась во всех своих предсказаниях", и разберем одну мелочь, но весьма
характерную. Тот же Степун, которому принадлежит только-что приведенная
цитата, пишет и совершенно правильно: "Нет сомнений, что если исследова-
ние "Заката Европы" поручить комиссии ученых специалистов, то она предс-
тавит длинный список фактических неверностей", и тут же освященное фило-
софической традицией оправдание: "тем хуже для фактов". Если точно такую
же операцию произвести над сборником наших отечественных авторов, ре-
зультаты были бы еще более печальны для фактов - по мнению авторов, а по
нашему мнению - для репутации самих авторов. Характерная мелочь такова.
Николай Бердяев утверждает, что Вл. Соловьев критиковал Н. Данилевского
с христианской точки зрения". Правда ли это? Ни на иоту. В доказа-
тельство мы вынуждены привести довольно-таки скучную справку.
Кроме христианства, в непримиримом противоречии с воззрениями "России
и Европы" находится, как мы видели, и историческое явление двух других
универсальных, точнее, международных или сверхнародных религий - буддиз-
ма и мусульманства, а также и еврейской религии, которая, несмотря на
свой национальный характер, передала, однако, свои существенные начала
чужим мирам христианства и ислама. Но все это противоречие между теорией
нашего писателя и исторической действительностью в области религии не
было бы еще окончательным приговором для теории в глазах очень многих.
На религию, вообще, нередко смотрят как на явление отжившее или отживаю-
щее, которому будет все меньше и меньше места в дальнейших судьбах наро-
дов. А при таком взгляде теория, несостоятельная в объяснении религиоз-
ного универсализма, могла бы, однако, годиться для определения наших
настоящих и будущих судеб. Пусть в старину - так можно рассуждать - люди
более объединялись религией, нежели разделялись народностью; теперь вера
повсюду теряет свою силу и никогда уже более не вернет своего прежнего
значения; следовательно, племенные и национальные деления могут теперь
стать окончательно решающим началом человеческих отношений. Но, на беду
подобного рода воззрений, универсализм человеческого духа проявлялся и
проявляется не в одной только религиозной области, а еще очевиднее и
прямее в другой важной и неустрашимой сфере исторического развития - в
науке" (подчеркн. везде Соловьевым Гр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
ких событий - накопляет силы и духовные навыки для великого дела, нача-
того Данте и Николаем Кузанским..." (Passim. Подчеркн. автором. Гр.). И
теперь нам непонятно, почему - "вдалеке от шума исторических событий" -
Бердяевы и Франки, бывшие "веховцы", остановили свой взор, немощный и
блуждающий в бренном мире, на... Шпенглере, чтобы сказать просто и ясно:
назад к "Вехам" к старым "вехам" 1909 года! Ибо никаких других положи-
тельных выводов в сборнике нет! Непонятное и недоуменное попытаемся уяс-
нить дальнейшим анализом. Но мы уже имеем определенный ответ на вопрос,
который поставили выше: - устами авторов сборника глаголет старая ве-
ховская интеллигенция, уставшая и обуянная ликвидационным настроением,
повторяет она старые мысли и пропагандирует старую идеологию смирения,
покаяния и обретения "внутренних ценностей".
Однако события последних лет внесли в сознание веховцев кое-что но-
вое, конечно, не качественно, но, можно сказать, количественно. В данный
момент было бы недостаточно для произнесения приговора одного изучения
психики русской интеллигенции. События приняли мировой характер; перед
глазами масштабы не национальные, а интернациональные. В таком случае
нельзя, очевидно, остаться на старом базисе своих суждений. Его нужно
расширить теоретически, а выводы должны быть относимы к большей прост-
ранственной плоскости. И тут, с этого момента, начинается знакомство на-
ших модернизованных славянофилов с германцем Освальдом Шпенглером. Перед
авторами встала поистине соблазнительная мысль: - доказать, что гибнет
Европа, та Европа, которую стремятся обновить новые социальные слои, при
чем гибнет она "по-славянофильски"; или показать, что в недрах Запада
возымели силу "славянофильские" идеи и настроения, по крайней мере, сос-
тавили "культурное явление в Германии". Пафос Франка, например, выража-
ется в такой находке: "Конечно, самое уловление момента умирания запад-
ной культуры в явлениях "цивилизации" XIX века должно быть признано
бесспорным. Эта идея Шпенглера, неслыханная по новизне*2 и смелости в
западной мысли, нас, русских, не поражает своей новизной: человек запад-
ной культуры впервые осознал то, что давно уже ощущали, видели и говори-
ли великие русские мыслители-славянофилы. От этих страниц Шпенглера,
проникнутых страстною любовью к истинной духовной культуре Европы, кото-
рая вся в прошлом, и ненавистью к ее омертвению и разложению в лице ее
современной мещанской "цивилизации", веет давно знакомыми, родными нам
мыслями Киреевского, Достоевского, Константина Леонтьева". То же самое
нашел и Бердяев. "Следует еще отметить, что точка зрения Шпенглера нео-
жиданно напоминает точку зрения Н. Данилевского, развитую в его книге
"Россия и Европа". Культурно-исторические типы Данилевского очень похо-
дят на души культур Шпенглера, с той разницей, что Данилевский лишен ог-
ромного интуитивного дара Шпенглера. Вл. Соловьев критиковал Н. Дан го с
христианской точки зрения"... (На последнем предложении мы цитату обор-
вали намеренно; почему, будет вскоре видно.) После такого открытия сла-
вянофильских идей на Западе, наши модернизированные попы могут дерзать
водрузить свое знамя 1909 года на пепелищах Европы. Вводная статья Сте-
пуна так и заканчивается: "Наука, эта непогрешимая созидательница евро-
пейской жизни, оказалась в годы войны страшной разрушительницей. Она
глубоко ошиблась во всех своих предсказаниях. Все ее экономические и по-
литические расчеты были неожиданно опрокинуты жизнью. Под Верденом, быть
может, она отстояла себя, как сильнейший мотор современной жизни, но и
решительно скомпрометировала себя, как ее сознательный шоффер. И вот на
ее место ученым и практиком Шпенглером выдвигается дух искусства, дух
гадания и пророчества, быть может, в качестве предзнаменования какого-то
нового углубления религиозной мистической жизни Европы. Как знать? Когда
душу начинают преследовать мысли о смерти, не значит ли это всегда, что
в ней пробуждается, в ней обновляется религиозная жизнь?
Оставим сейчас на-время в стороне утверждение, что наука "глубоко
ошиблась во всех своих предсказаниях", и разберем одну мелочь, но весьма
характерную. Тот же Степун, которому принадлежит только-что приведенная
цитата, пишет и совершенно правильно: "Нет сомнений, что если исследова-
ние "Заката Европы" поручить комиссии ученых специалистов, то она предс-
тавит длинный список фактических неверностей", и тут же освященное фило-
софической традицией оправдание: "тем хуже для фактов". Если точно такую
же операцию произвести над сборником наших отечественных авторов, ре-
зультаты были бы еще более печальны для фактов - по мнению авторов, а по
нашему мнению - для репутации самих авторов. Характерная мелочь такова.
Николай Бердяев утверждает, что Вл. Соловьев критиковал Н. Данилевского
с христианской точки зрения". Правда ли это? Ни на иоту. В доказа-
тельство мы вынуждены привести довольно-таки скучную справку.
Кроме христианства, в непримиримом противоречии с воззрениями "России
и Европы" находится, как мы видели, и историческое явление двух других
универсальных, точнее, международных или сверхнародных религий - буддиз-
ма и мусульманства, а также и еврейской религии, которая, несмотря на
свой национальный характер, передала, однако, свои существенные начала
чужим мирам христианства и ислама. Но все это противоречие между теорией
нашего писателя и исторической действительностью в области религии не
было бы еще окончательным приговором для теории в глазах очень многих.
На религию, вообще, нередко смотрят как на явление отжившее или отживаю-
щее, которому будет все меньше и меньше места в дальнейших судьбах наро-
дов. А при таком взгляде теория, несостоятельная в объяснении религиоз-
ного универсализма, могла бы, однако, годиться для определения наших
настоящих и будущих судеб. Пусть в старину - так можно рассуждать - люди
более объединялись религией, нежели разделялись народностью; теперь вера
повсюду теряет свою силу и никогда уже более не вернет своего прежнего
значения; следовательно, племенные и национальные деления могут теперь
стать окончательно решающим началом человеческих отношений. Но, на беду
подобного рода воззрений, универсализм человеческого духа проявлялся и
проявляется не в одной только религиозной области, а еще очевиднее и
прямее в другой важной и неустрашимой сфере исторического развития - в
науке" (подчеркн. везде Соловьевым Гр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24