Ведь долговязый Мануэль провел всю жизнь в поисках того, что никак не мог найти, и он никогда не мог вполне понять, что же он, собственно, ищет и без чего он не может спокойно жить. И Юрген, когда Небеса сделали все от них зависящее, чтобы вознаградить его, смог сказать только, что он – Юрген, и что он сам не знает, чего он хочет. И все их потомки были похожи на этих двух безумцев, так как не могли сказать, что они ищут. Никто не может ничего сделать для этого племени. Ведь его потребности невозможно удовлетворить. Все их странствия, всегда и везде, оказывались тщетными, и в конце концов каждый из вас неизменно идет по этой тихой дороге среди руин, которая ведет только сюда и ни в какое другое место.
– Ну если так, – сказал Джеральд, – то, кажется, и у тебя есть свой интерес на этом свином выгоне.
– Я прихожу в эту область чистилища, когда хочу, чтобы обо мне забыли.
– А я, в свою очередь, пришел сюда по своей воле в поисках убежища. Должен сказать тебе, Горвендил, что с тех пор, как мы виделись в последний раз, я не часто предавался покою.
Затем Джеральд (не обращая внимания на окружавших его свиней, на вид весьма голодных) рассказал историю своего путешествия. Теперь, когда он говорил с собратом, он мог без ложной скромности рассказать все. Он поведал о том, как он спустился в подводный дворец принцессы Эвашерах, и об оргиях, в которых он принимал участие. С некоторым раскаянием он говорил о любовных забавах, которым он предавался с женами и с тремястами пятьюдесятью с лишним наложницами Глома в отсутствие их мужа и хозяина. С нескрываемым смущением он рассказал о том, как народ Литрейи пытался уговорить его остаться в их храме в качестве племенного бога, потому что жители этой страны нашли его нос более выдающимся, чем нос идола, которому они поклонялись. Он признался в том, что приятно проводил время с влюбленной в него Лисицей. Он чистосердечно признал, что нехорошо поступил с Эварван, когда соблазнил ее, а потом бросил, потому что ее необычайная красота стала напоминать ему прошлое. Он рассказал о том, как королева Фрайдис несколько раз приходила к нему, предлагая различные части своего королевства и себя саму. Он говорил об этом с заметным сожалением, так как не мог отрицать, что после трех-четырех свиданий он в грубой форме отверг бедную, несчастную женщину.
In fine, сказал Джеральд, раз уж всякий мужчина должен честно признаваться в своей слабости, оставаться на Миспекском Болоте было для него небезопасно. Поэтому он скрылся в этом тихом, сером, спокойном месте по собственной воле, чтобы избавиться от множества людей, которые злоупотребили его дружелюбием и доверчивостью...
Когда Джеральд закончил каяться, Горвендил заметил:
– Все ясно. Короче говоря, ты был храбрым малым и большим повесой.
– О нет! Ты превратно истолковал мои слова! Какое ужасное и несправедливое подозрение! Нет, я просто хотел сказать, что даже Светловолосый Ху, Помощник и Хранитель, Возлюбленный Небожителей и Князь Третьей Истины, подвержен соблазнам, когда они возникают слишком часто.
В ответ на это Горвендил только пожал плечами.
– С богом, у которого такое количество титулов, не спорят. Но в любом случае, не теряй надежды, потому что даже после всех этих прискорбных амурных похождений по ту сторону лужи, в которой валяются мои свиньи, тебя ожидает принцесса.
– Но где именно? И как ее зовут? – спросил Джеральд.
– Она ожидает тебя в любом месте, пока ты еще молод...
– Честное слово, Горвендил, так оно и есть, и это страшная правда!
– Так вот, эту принцессу зовут Эвангелина...
– Ох, дружище, да ну тебя...
– И ты полюбишь ее с первого взгляда. Ведь принцесса Эвангелина так прекрасна, что превосходит красотой всех женщин, которых ты когда-либо видел...
– Знаю, – сказал Джеральд. – Ее лицо имеет подобающую форму, везде равномерно окрашено, а сверху его украшает соответствующее количество волос.
– В ее чертах невозможно усмотреть никакого дефекта... – продолжал Горвендил.
– Разумеется, потому что цвета ее глаз прекрасно сочетаются друг с другом, а нос располагается прямо между ними. Под ним находится рот, а еще у нее есть пара ушей.
– In fine, – сказал Горвендил, размахивая руками над головами пасущихся рядом свиней, – принцесса молода, у нее нет никаких физических недостатков, и твой влюбленный взгляд не обнаружит в ней никакого изъяна благодаря той магии, которая воздействует на всех здоровых молодых людей на Миспекском Болоте.
– Ты очень живо описываешь мне женщину, обладающую исключительным и – в этом у меня нет никаких сомнений – неодолимым очарованием. Тем не менее я не могу долее оставаться в месте, где существуют только две истины, и где волшебство этих двух Истин постоянно воздействует на мое юное тело, потому что меня не удовлетворяют боги предместий Антана.
Горвендил ответил:
– Люди нашли себе множество богов. Но эти боги не вечны. Они уходят в Антан и не возвращаются. Остается только один бог и только одна богиня. Они остаются всегда, разве что на время наводя туман на зрение и мышление юных, тем самым охраняя спокойное существование других молодых людей в течение месяца или двух.
– Я неоднократно наблюдал этот эффект, – ответил Джеральд. – Но давай покончим с этим! Сейчас ты, прямо в этом грязном свинарнике, начнешь приводить пространные рассуждения, подтверждающие тот факт, что время беспощадно разрушает любую органическую материю. Потом ты, как я полагаю, подведешь итог всей философии антанских предместий. Возможно, это истинная философия. Тем не менее эта философия – болезненный материализм, который мне, уважающему себя гражданину Соединенных Штатов Америки, не по вкусу. Нет, я лучше буду играть с прекрасной идеей, чем с мыслью, напрочь лишенной привлекательности. Поэтому я предпочитаю думать, что боги и человеческие мечты стремятся к благородной и достойной цели...
Тут Горвендил печально вздохнул.
– Ах, Джеральд, как ты, никогда так и не побывавший в Антане, можешь это утверждать?
– Друг мой, – спокойно ответил Джеральд. – Я слишком мудр, чтобы совершить такой опрометчивый поступок. Нет, я не вошел в обещанное мне королевство. Я разрушил его. Поэтому оно будет существовать, покуда существую я, и оно будет таким, каким я его себе представляю. Я сохраняю за собой привилегию, находясь в таком покаянном настроении, которое порождает самые роскошные фантазии, играть с этой прекрасной идеей...
– Но... – начал было Горвендил.
– Нет, дорогой друг, вы ошибаетесь.
– И все-таки... – сказал Горвендил.
– Да, на первый взгляд, в этом что-то есть, но это на самом деле не затрагивает сути вопроса.
– Я только хотел сказать... – возразил Горвендил.
– Знаю! Я прекрасно понимаю твою мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Ну если так, – сказал Джеральд, – то, кажется, и у тебя есть свой интерес на этом свином выгоне.
– Я прихожу в эту область чистилища, когда хочу, чтобы обо мне забыли.
– А я, в свою очередь, пришел сюда по своей воле в поисках убежища. Должен сказать тебе, Горвендил, что с тех пор, как мы виделись в последний раз, я не часто предавался покою.
Затем Джеральд (не обращая внимания на окружавших его свиней, на вид весьма голодных) рассказал историю своего путешествия. Теперь, когда он говорил с собратом, он мог без ложной скромности рассказать все. Он поведал о том, как он спустился в подводный дворец принцессы Эвашерах, и об оргиях, в которых он принимал участие. С некоторым раскаянием он говорил о любовных забавах, которым он предавался с женами и с тремястами пятьюдесятью с лишним наложницами Глома в отсутствие их мужа и хозяина. С нескрываемым смущением он рассказал о том, как народ Литрейи пытался уговорить его остаться в их храме в качестве племенного бога, потому что жители этой страны нашли его нос более выдающимся, чем нос идола, которому они поклонялись. Он признался в том, что приятно проводил время с влюбленной в него Лисицей. Он чистосердечно признал, что нехорошо поступил с Эварван, когда соблазнил ее, а потом бросил, потому что ее необычайная красота стала напоминать ему прошлое. Он рассказал о том, как королева Фрайдис несколько раз приходила к нему, предлагая различные части своего королевства и себя саму. Он говорил об этом с заметным сожалением, так как не мог отрицать, что после трех-четырех свиданий он в грубой форме отверг бедную, несчастную женщину.
In fine, сказал Джеральд, раз уж всякий мужчина должен честно признаваться в своей слабости, оставаться на Миспекском Болоте было для него небезопасно. Поэтому он скрылся в этом тихом, сером, спокойном месте по собственной воле, чтобы избавиться от множества людей, которые злоупотребили его дружелюбием и доверчивостью...
Когда Джеральд закончил каяться, Горвендил заметил:
– Все ясно. Короче говоря, ты был храбрым малым и большим повесой.
– О нет! Ты превратно истолковал мои слова! Какое ужасное и несправедливое подозрение! Нет, я просто хотел сказать, что даже Светловолосый Ху, Помощник и Хранитель, Возлюбленный Небожителей и Князь Третьей Истины, подвержен соблазнам, когда они возникают слишком часто.
В ответ на это Горвендил только пожал плечами.
– С богом, у которого такое количество титулов, не спорят. Но в любом случае, не теряй надежды, потому что даже после всех этих прискорбных амурных похождений по ту сторону лужи, в которой валяются мои свиньи, тебя ожидает принцесса.
– Но где именно? И как ее зовут? – спросил Джеральд.
– Она ожидает тебя в любом месте, пока ты еще молод...
– Честное слово, Горвендил, так оно и есть, и это страшная правда!
– Так вот, эту принцессу зовут Эвангелина...
– Ох, дружище, да ну тебя...
– И ты полюбишь ее с первого взгляда. Ведь принцесса Эвангелина так прекрасна, что превосходит красотой всех женщин, которых ты когда-либо видел...
– Знаю, – сказал Джеральд. – Ее лицо имеет подобающую форму, везде равномерно окрашено, а сверху его украшает соответствующее количество волос.
– В ее чертах невозможно усмотреть никакого дефекта... – продолжал Горвендил.
– Разумеется, потому что цвета ее глаз прекрасно сочетаются друг с другом, а нос располагается прямо между ними. Под ним находится рот, а еще у нее есть пара ушей.
– In fine, – сказал Горвендил, размахивая руками над головами пасущихся рядом свиней, – принцесса молода, у нее нет никаких физических недостатков, и твой влюбленный взгляд не обнаружит в ней никакого изъяна благодаря той магии, которая воздействует на всех здоровых молодых людей на Миспекском Болоте.
– Ты очень живо описываешь мне женщину, обладающую исключительным и – в этом у меня нет никаких сомнений – неодолимым очарованием. Тем не менее я не могу долее оставаться в месте, где существуют только две истины, и где волшебство этих двух Истин постоянно воздействует на мое юное тело, потому что меня не удовлетворяют боги предместий Антана.
Горвендил ответил:
– Люди нашли себе множество богов. Но эти боги не вечны. Они уходят в Антан и не возвращаются. Остается только один бог и только одна богиня. Они остаются всегда, разве что на время наводя туман на зрение и мышление юных, тем самым охраняя спокойное существование других молодых людей в течение месяца или двух.
– Я неоднократно наблюдал этот эффект, – ответил Джеральд. – Но давай покончим с этим! Сейчас ты, прямо в этом грязном свинарнике, начнешь приводить пространные рассуждения, подтверждающие тот факт, что время беспощадно разрушает любую органическую материю. Потом ты, как я полагаю, подведешь итог всей философии антанских предместий. Возможно, это истинная философия. Тем не менее эта философия – болезненный материализм, который мне, уважающему себя гражданину Соединенных Штатов Америки, не по вкусу. Нет, я лучше буду играть с прекрасной идеей, чем с мыслью, напрочь лишенной привлекательности. Поэтому я предпочитаю думать, что боги и человеческие мечты стремятся к благородной и достойной цели...
Тут Горвендил печально вздохнул.
– Ах, Джеральд, как ты, никогда так и не побывавший в Антане, можешь это утверждать?
– Друг мой, – спокойно ответил Джеральд. – Я слишком мудр, чтобы совершить такой опрометчивый поступок. Нет, я не вошел в обещанное мне королевство. Я разрушил его. Поэтому оно будет существовать, покуда существую я, и оно будет таким, каким я его себе представляю. Я сохраняю за собой привилегию, находясь в таком покаянном настроении, которое порождает самые роскошные фантазии, играть с этой прекрасной идеей...
– Но... – начал было Горвендил.
– Нет, дорогой друг, вы ошибаетесь.
– И все-таки... – сказал Горвендил.
– Да, на первый взгляд, в этом что-то есть, но это на самом деле не затрагивает сути вопроса.
– Я только хотел сказать... – возразил Горвендил.
– Знаю! Я прекрасно понимаю твою мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60