Это же ужас! Можете считать, что с общественных счетов прямолинейщик уже сброшен. Хорошо звучит слово «догматик». Оно ассо циируется со средневековыми богословами, которые всякого инакомыслящего могли объявить еретиком и сжечь на костре. «Консерватор», «рутинер»… Все это термины работающие. Такие термины полезно применять к популярным писателям, художникам, композиторам, ученым, артистам, режиссерам кино и театра, ко всем тем из них, которые, несмотря на то, что они уже зачислены в сталинисты, продолжают упорствовать, продолжают осуществлять то, что у них называется принципом партийности в искусстве, работают по своему знаменитому методу социалистического реализма. Они пока еще властители дум в широком народе, они определяют духовный мир людей, и против них все средства хороши.
Мисс Браун вновь закурила, пустила дым в расписанный веселыми цветочками потолок.
– Как-то я читала произведение одного молодого советского прозаика, – заговорила она вновь, – конечно, издававшегося за рубежом под псевдонимом. Кстати, именно я отыскала его в Москве и я же отвезла его рукопись в Лондон. Так вот, он очень остроумно в своем произведении использовал имена двух из наиболее упорных партийных писателей. Их именами он назвал тайных агентов советской госбезопасности. Представляете, как будут смеяться русские слушатели, когда услышат это по «Би-би-си» или по «Голосу Америки»! Два популярных, партийных, ортодоксальных – и вульгарные филеры! Господин Виктор Зорза из «Гардиан» прекрасно владеет умением поставить под сомнение большевистскую репутацию. Об одном советском писателе, неприятнейшем из неприятных, он написал так, что в сталинские времена его бы после писаний господина Зорзы непременно отправили в Сибирь. Намеками и полунамеками господин Зорза изобразил его таким хитроумным, так тонко маскирующимся контрреволюционером, что второго и найти трудно.
– Ну и что с ним было, с тем писателем?
– Да ничего. Держится. Это значит, что надо еще и еще наносить удары. У вас в Италии есть некто синьор Спада…
– Бенито?
– Да. Вы его знаете?
– Как человека, который каждое лето приезжает купаться на то побережье, где я живу. Но он марксист, говорят.
– Господин Троцкий тоже называл себя марксистом. Так вот, господин Спада – я слежу за мировой прессой – в последние годы стал по писывать по вопросам советской литературы. Очень успешно работает в необходимом нам ключе, хотя личных контактов с ним мы не имеем.
– Он состоит в партии коммунистов.
– Это известно, и это превосходно! Выступления коммуниста, направленные против Советского Союза, – цены нет таким выступлениям.
– А чем же можно объяснить, что коммунист идет против коммунистов?
– Обычно объясняется это тем, что такой коммунист никакой не коммунист, а просто формально состоит в партии коммунистов. Вы не знаете истории революционного движения в России. А я знаю. У социалистов-революционеров был в их Центральном Комитете некто Азеф. Евно Азеф. He слыхали? Нет, конечно. Понимаю. Так он служил в царской охранке. А у большевиков в Центральном Комитете был некто Малиновский, из рабочих. Они его в депутаты Государственной думы выставляли, настолько ему верили. Так он тоже служил в охранке. Боже мой, чему вы удивляетесь! А где их нет, предателей. Но синьор Спада может и не быть агентом никаких охранок. Он просто человек другого политического вероисповедания, а забрел в чужую ему среду. Я вас не утомила? Здесь душновато. Не попросить ли нам мороженого?
– Мороженого можно. Но не потому, что вы меня утомили. Я весь внимание. Вы правы, чтение того, что пишут о России и в самой России, способно запутать человека. У меня, например, вот такая голова… – Сабуров показал руками, насколько его голова распухла. – А ясности нет. Все противоречиво, все противоположно. И те правы и эти. И где же истина – кто скажет?
– Она в вине, как говорили древние. За ваше здоровье, синьор Карадонна! Надеюсь, что личное знакомство с Россией, совсем не с той, которую вы знали во время войны, с другой, поможет вам определиться.
Клауберг в этот час пребывал в другом ресторане Брюсселя, вдвоем с таким же, как он сам, плотным, седым человеком, лицо которого было исполосовано складками резких морщин.
– Никакой разведки, никакого шпионажа. Это главное условие, поставленное нам в Лондоне,– говорил ему Клауберг, потягивая пиво.
– Мало ли что они там болтают, Клауберг, мало ли что. – Когда собеседник Клауберга говорил, на скулах его ходили под кожей большие, бугристые желваки. – Может быть, вы думаете, мой друг, что мы вас вытаскивали из Мадрида для увеселительной прогулки в Москву? Никаких разведок и никакого шпионства и не требуется, но и работать вслепую, подобно роботу, на этих англо-американцев настоящий немец не должен, не имеет права. Мы им будем помогать ровно настолько, насколько это выгодно нам, и до тех пор, пока наконец нужда в них для нас отпадет. Раз вы туда едете, Клауберг, вы обязаны установить кое-какие контакты. Контакты, понимаете? И только. Ваше дело убедиться, есть ли там те, на кого мы надеемся. Существуют ли они? Времени с тех пор, когда мы с ними общались, прошло все-таки препорядочно, событий всяческих в мире произошло предостаточно. А люди смертны. и так далее. Словом, посмотрите, есть ли они, а если есть, то надо напомнить им об их долге. И только-то. Не так уж и много, согласитесь, Клауберг, совсем немного.
Клауберг молчал.
– Кстати, – продолжал его собеседник, – настоящий человек в вашей группе вы один. Карадонна – русский, вы это знаете лучше меня. Клауберг кивнул.
– Мисс Браун… Древо ее жизни запутанно. Но есть данные, что наполовину она тоже русская.
– Я подозревал это! Я так и думал.– Клауберг хлопнул ладонью по столу. – Вот змея!
– А Росс, Юджин Росс, русский даже не наполовину, а полностью, как Карадонна. Но скрывает это. Мы, как видите, основательно изучи ли ваших сотрудников.
– А почему он это скрывает?
– Наивный вопрос, Клауберг! Почему скрывает свою истинную национальность Карадонна?
– Это более чем понятно. Карадонна может оказаться в списке военных преступников. А Росс молод, он в войне не участвовал.
– Значит, участвовал в чем-то другом. Автомобилист, боксер, фотограф… Много разных ценных качеств. Может, еще и джиу-джитсу знает, стрельбу из бесшумных пистолетов. Я не удивлюсь, если эта скотина окажется из каких-нибудь «зеленых беретов». Итак, Клауберг, компанийка у вас вонючая, один настоящий человек вы. И Германия на вас надеется. Вы поняли? Дело пустяковое. Для настоящего немца – сущая мелочь. Зиг хайль! – шепотом произнес собеседник Клауберга. Представляясь при встрече, он назвал свою фамилию, но Клауберг понимал, что она не подлинная, и мысленно называл его просто начальником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Мисс Браун вновь закурила, пустила дым в расписанный веселыми цветочками потолок.
– Как-то я читала произведение одного молодого советского прозаика, – заговорила она вновь, – конечно, издававшегося за рубежом под псевдонимом. Кстати, именно я отыскала его в Москве и я же отвезла его рукопись в Лондон. Так вот, он очень остроумно в своем произведении использовал имена двух из наиболее упорных партийных писателей. Их именами он назвал тайных агентов советской госбезопасности. Представляете, как будут смеяться русские слушатели, когда услышат это по «Би-би-си» или по «Голосу Америки»! Два популярных, партийных, ортодоксальных – и вульгарные филеры! Господин Виктор Зорза из «Гардиан» прекрасно владеет умением поставить под сомнение большевистскую репутацию. Об одном советском писателе, неприятнейшем из неприятных, он написал так, что в сталинские времена его бы после писаний господина Зорзы непременно отправили в Сибирь. Намеками и полунамеками господин Зорза изобразил его таким хитроумным, так тонко маскирующимся контрреволюционером, что второго и найти трудно.
– Ну и что с ним было, с тем писателем?
– Да ничего. Держится. Это значит, что надо еще и еще наносить удары. У вас в Италии есть некто синьор Спада…
– Бенито?
– Да. Вы его знаете?
– Как человека, который каждое лето приезжает купаться на то побережье, где я живу. Но он марксист, говорят.
– Господин Троцкий тоже называл себя марксистом. Так вот, господин Спада – я слежу за мировой прессой – в последние годы стал по писывать по вопросам советской литературы. Очень успешно работает в необходимом нам ключе, хотя личных контактов с ним мы не имеем.
– Он состоит в партии коммунистов.
– Это известно, и это превосходно! Выступления коммуниста, направленные против Советского Союза, – цены нет таким выступлениям.
– А чем же можно объяснить, что коммунист идет против коммунистов?
– Обычно объясняется это тем, что такой коммунист никакой не коммунист, а просто формально состоит в партии коммунистов. Вы не знаете истории революционного движения в России. А я знаю. У социалистов-революционеров был в их Центральном Комитете некто Азеф. Евно Азеф. He слыхали? Нет, конечно. Понимаю. Так он служил в царской охранке. А у большевиков в Центральном Комитете был некто Малиновский, из рабочих. Они его в депутаты Государственной думы выставляли, настолько ему верили. Так он тоже служил в охранке. Боже мой, чему вы удивляетесь! А где их нет, предателей. Но синьор Спада может и не быть агентом никаких охранок. Он просто человек другого политического вероисповедания, а забрел в чужую ему среду. Я вас не утомила? Здесь душновато. Не попросить ли нам мороженого?
– Мороженого можно. Но не потому, что вы меня утомили. Я весь внимание. Вы правы, чтение того, что пишут о России и в самой России, способно запутать человека. У меня, например, вот такая голова… – Сабуров показал руками, насколько его голова распухла. – А ясности нет. Все противоречиво, все противоположно. И те правы и эти. И где же истина – кто скажет?
– Она в вине, как говорили древние. За ваше здоровье, синьор Карадонна! Надеюсь, что личное знакомство с Россией, совсем не с той, которую вы знали во время войны, с другой, поможет вам определиться.
Клауберг в этот час пребывал в другом ресторане Брюсселя, вдвоем с таким же, как он сам, плотным, седым человеком, лицо которого было исполосовано складками резких морщин.
– Никакой разведки, никакого шпионажа. Это главное условие, поставленное нам в Лондоне,– говорил ему Клауберг, потягивая пиво.
– Мало ли что они там болтают, Клауберг, мало ли что. – Когда собеседник Клауберга говорил, на скулах его ходили под кожей большие, бугристые желваки. – Может быть, вы думаете, мой друг, что мы вас вытаскивали из Мадрида для увеселительной прогулки в Москву? Никаких разведок и никакого шпионства и не требуется, но и работать вслепую, подобно роботу, на этих англо-американцев настоящий немец не должен, не имеет права. Мы им будем помогать ровно настолько, насколько это выгодно нам, и до тех пор, пока наконец нужда в них для нас отпадет. Раз вы туда едете, Клауберг, вы обязаны установить кое-какие контакты. Контакты, понимаете? И только. Ваше дело убедиться, есть ли там те, на кого мы надеемся. Существуют ли они? Времени с тех пор, когда мы с ними общались, прошло все-таки препорядочно, событий всяческих в мире произошло предостаточно. А люди смертны. и так далее. Словом, посмотрите, есть ли они, а если есть, то надо напомнить им об их долге. И только-то. Не так уж и много, согласитесь, Клауберг, совсем немного.
Клауберг молчал.
– Кстати, – продолжал его собеседник, – настоящий человек в вашей группе вы один. Карадонна – русский, вы это знаете лучше меня. Клауберг кивнул.
– Мисс Браун… Древо ее жизни запутанно. Но есть данные, что наполовину она тоже русская.
– Я подозревал это! Я так и думал.– Клауберг хлопнул ладонью по столу. – Вот змея!
– А Росс, Юджин Росс, русский даже не наполовину, а полностью, как Карадонна. Но скрывает это. Мы, как видите, основательно изучи ли ваших сотрудников.
– А почему он это скрывает?
– Наивный вопрос, Клауберг! Почему скрывает свою истинную национальность Карадонна?
– Это более чем понятно. Карадонна может оказаться в списке военных преступников. А Росс молод, он в войне не участвовал.
– Значит, участвовал в чем-то другом. Автомобилист, боксер, фотограф… Много разных ценных качеств. Может, еще и джиу-джитсу знает, стрельбу из бесшумных пистолетов. Я не удивлюсь, если эта скотина окажется из каких-нибудь «зеленых беретов». Итак, Клауберг, компанийка у вас вонючая, один настоящий человек вы. И Германия на вас надеется. Вы поняли? Дело пустяковое. Для настоящего немца – сущая мелочь. Зиг хайль! – шепотом произнес собеседник Клауберга. Представляясь при встрече, он назвал свою фамилию, но Клауберг понимал, что она не подлинная, и мысленно называл его просто начальником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149