Там стояла немецкая машина, а около нее расхаживало десятка два немцев. Вскоре с другой стороны подошла вторая машина и остановилась рядом.
– Деревню, видать, со всех сторон окружили, – едва шевеля губами, прошептал Митяй. – Гляди, гляди, народ сгоняют!..
– Бежать нам надо, пока по домам не пошли, – сказал Ленька.
– Дотемна не убежишь: увидят. Лучше здесь ждать. Ленька согласился.
– Эх, винтовку я не взял! – пожалел он.
– А что ты с одной винтовкой сделаешь? Видишь их сколько!
– Ну и что же. Как дал бы гадам!
– Тише…
Ребята услыхали нараставший шум, чей-то плач и сердитые голоса. Но жердь, торчавшая перед щелью, загораживала часть улицы, и нельзя было разглядеть, что там делается. Потом ребята увидели, как два солдата приволокли паренька в отцовском полушубке и поставили его перед офицером. Парень был белее снега и рукавом размазывал по лицу слезы.
– Ты куда бежал? – спросил его переводчик, одетый, как и другие солдаты, в черную форму.
– Не бегал я никуда. Пустите меня! – Подросток хотел вырваться, но его крепко держали за плечи.
– Мы тебе ничего не сделаем, мальчик, – вдруг ласково заговорил переводчик, – только скажи, куда ты так торопился. Мы дадим тебе хлеба, конфет. Хочешь конфет?
Переводчик дал знак, и солдаты отпустили парня.
– Ну, говори. Мы тебе не сделаем плохого.
– Никуда я не бегал!
Натянутая улыбка исчезла с лица переводчика. Он выпятил челюсть и со всего размаха ударил парня кулаком в лицо. Тот упал в снег, из носа потекла кровь.
– Дяденька, не бейте! – взмолился он. – Меня послали. Не сам я…
– Куда тебя послали?
– За партизанами. Не бейте меня!.. Я больше не буду!.. Все расскажу…
Солдат пнул подростка сапогом, заставил его встать и подтолкнул к переводчику.
– Так что ты хотел рассказать?..
Парень, всхлипывая, заговорил, но теперь уже так тихо, что на сеновал не доносилось ни единого слова.
Тем временем жителей согнали к машинам, и они стояли, окруженные цепью солдат. Парень все говорил, а переводчик быстро записывал что-то в блокнот. Потом он вырвал листок и передал его офицеру. Тот, усмехнувшись, кивнул. Переводчик взял листок и начал выкликать фамилии людей.
– Вот гад… Предатель… – сквозь зубы процедил Ленька.
Мальчики видели, как из расступавшейся толпы медленно выходили мужчины и становились рядом с переводчиком, а тот называл все новые и новые имена.
– Гляди, сколько выдал, – прошептал Митяй. – И дедушку тоже… Куда же их теперь?
– Небось на допрос поведут. Ух, я бы ему!.. Слюнтяй! Меня бы хоть режь – слова бы не сказал!
– И я тоже…
Ребята продолжали наблюдать. Переводчик вызвал последнего, девятого по счету, затем повернулся к офицеру и указал на подростка с разбитым лицом – видимо, спрашивал, что с ним делать. Офицер небрежно махнул рукой, и солдат толкнул подростка в группу тех, кого он предал. Гитлеровцы больше в нем не нуждались…
Переводчик почтительно выслушал распоряжение офицера, взобрался на кузов машины и поднял руку. Он требовал тишины, но было и без того тихо.
– Господин командир отряда, – сказал он, – приказал сообщить, что за связь с партизанами, за выступление против германской империи и ее армии виновники из деревни Папоротно приговариваются к смертной казни. Они немедленно будут расстреляны. Остальные жители подлежат выселению, а деревня будет сожжена. Сроку на сборы дается пятнадцать минут.
Переводчик посмотрел на часы и спрыгнул с машины. Толпа ахнула, всколыхнулась. Ленька судорожно ухватил Митяя за руку и почувствовал, что тот весь дрожит. Расширившимися глазами следили они, как повели мужиков на огороды. Спотыкаясь, шел среди них и подросток в отцовском полушубке. Через несколько минут за плетнями затрещали автоматные выстрелы. После первой очереди люди на улице шарахнулись в стороны, побежали, поняв наконец, что все это происходит в действительности, что это не страшный сон. А солдаты, так же как там, в Парфине, взяли канистры с бензином, намотали на палки паклю и пошли в конец деревни. Запылали первые избы, заголосили бабы.
– Сгорим. Бежать надо! – воскликнул Ленька.
– Может, задами уйдем? – предложил Митяй.
– Нет, светло еще. Задами нельзя. Идем прямо на улицу.
– Как на улицу?! Там немцы!
– Ну и пусть. Схватим какие-нибудь узлы, будто мы здешние, и пойдем со всеми. Пошли!
Ребята спустились с сеновала, подошли к двери, но вдруг Ленька взглянул на Митяя.
– Назад! – испуганно потянул он его от двери. – Ленточки-то!
Оба совсем забыли, что на их шапках алели узенькие партизанские ленточки. Это могло стоить им жизни. Мальчики оторвали ленточки, сунули их в карман.
– А письмо где? – спросил Митяй. – Может, спрячем где вместе с лентами? Найдут – не сдобровать!
– Нет, прятать не будем. Ни за что не будем! Пошли!
Они выбрались из сарая, двором пробежали к избе, вошли в сени. Две плачущие женщины торопливо совали что-то в розовую наволочку. Одна удивленно взглянула на мальчиков.
– Вам чего здесь?
– Мы с дедушкой приехали, он привез нас, – ответил Ленька. – Давайте, мы вам поможем.
– Да вы хоть сами-то спрячьтесь. И вас застрелят, не поглядят…
– Нет, мы с вами. Так незаметнее. Женщина поняла.
– Таскайте на улицу, – указала она на свои пожитки.
Деревня горела со всех концов. Солдаты гнали жителей по улице, били прикладами тех, кто мешкал. Бабы, мужики шли с узлами, а иные пустые – не успели взять даже самое необходимое. Едва поспевая, за взрослыми бежали дети.
Женщина, наказавшая ребятам носить узлы, вывела со двора дедушкину лошадь – она так и стояла нераспряженная. Но солдат, проходивший мимо, грубо оттолкнул женщину, взял коня под уздцы и повел в противоположную сторону.
Ребята взвалили на плечи первые попавшиеся узлы и вместе с хозяевами пошли в проулок, куда гнали всех. На мальчиков никто не обратил внимания.
– На дорогу гонят, где мы ехали, – прошептал Митяй, когда Ленька приостановился, чтобы поправить на плече узел.
Как скот, гнали каратели жителей деревни Папоротно. Солдаты шли сзади плотной черной цепью с автоматами на изготовку. Нестройной толпой брели все сорок пять семей, живших в деревне. Солдаты вывели людей на дорогу, остановились около сарая и знаками приказали идти, не останавливаясь, вперед.
– Ой, сейчас нас всех стрелять будут! – в страхе крикнула какая-то женщина.
Все бросились вперед. Бежали по дороге и вдоль обочины, по глубокому снегу. Бежали до самого болота, боясь оглянуться, каждое мгновенье ожидая выстрела в спину. Но солдаты не стреляли. Они неторопливо шли обратно, выполнив приказ офицера.
Люди пошли медленнее. А позади горело Папоротно. Горело так жарко, что, когда стемнело и люди отошли уже за несколько километров от деревни, зарево все еще освещало дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Деревню, видать, со всех сторон окружили, – едва шевеля губами, прошептал Митяй. – Гляди, гляди, народ сгоняют!..
– Бежать нам надо, пока по домам не пошли, – сказал Ленька.
– Дотемна не убежишь: увидят. Лучше здесь ждать. Ленька согласился.
– Эх, винтовку я не взял! – пожалел он.
– А что ты с одной винтовкой сделаешь? Видишь их сколько!
– Ну и что же. Как дал бы гадам!
– Тише…
Ребята услыхали нараставший шум, чей-то плач и сердитые голоса. Но жердь, торчавшая перед щелью, загораживала часть улицы, и нельзя было разглядеть, что там делается. Потом ребята увидели, как два солдата приволокли паренька в отцовском полушубке и поставили его перед офицером. Парень был белее снега и рукавом размазывал по лицу слезы.
– Ты куда бежал? – спросил его переводчик, одетый, как и другие солдаты, в черную форму.
– Не бегал я никуда. Пустите меня! – Подросток хотел вырваться, но его крепко держали за плечи.
– Мы тебе ничего не сделаем, мальчик, – вдруг ласково заговорил переводчик, – только скажи, куда ты так торопился. Мы дадим тебе хлеба, конфет. Хочешь конфет?
Переводчик дал знак, и солдаты отпустили парня.
– Ну, говори. Мы тебе не сделаем плохого.
– Никуда я не бегал!
Натянутая улыбка исчезла с лица переводчика. Он выпятил челюсть и со всего размаха ударил парня кулаком в лицо. Тот упал в снег, из носа потекла кровь.
– Дяденька, не бейте! – взмолился он. – Меня послали. Не сам я…
– Куда тебя послали?
– За партизанами. Не бейте меня!.. Я больше не буду!.. Все расскажу…
Солдат пнул подростка сапогом, заставил его встать и подтолкнул к переводчику.
– Так что ты хотел рассказать?..
Парень, всхлипывая, заговорил, но теперь уже так тихо, что на сеновал не доносилось ни единого слова.
Тем временем жителей согнали к машинам, и они стояли, окруженные цепью солдат. Парень все говорил, а переводчик быстро записывал что-то в блокнот. Потом он вырвал листок и передал его офицеру. Тот, усмехнувшись, кивнул. Переводчик взял листок и начал выкликать фамилии людей.
– Вот гад… Предатель… – сквозь зубы процедил Ленька.
Мальчики видели, как из расступавшейся толпы медленно выходили мужчины и становились рядом с переводчиком, а тот называл все новые и новые имена.
– Гляди, сколько выдал, – прошептал Митяй. – И дедушку тоже… Куда же их теперь?
– Небось на допрос поведут. Ух, я бы ему!.. Слюнтяй! Меня бы хоть режь – слова бы не сказал!
– И я тоже…
Ребята продолжали наблюдать. Переводчик вызвал последнего, девятого по счету, затем повернулся к офицеру и указал на подростка с разбитым лицом – видимо, спрашивал, что с ним делать. Офицер небрежно махнул рукой, и солдат толкнул подростка в группу тех, кого он предал. Гитлеровцы больше в нем не нуждались…
Переводчик почтительно выслушал распоряжение офицера, взобрался на кузов машины и поднял руку. Он требовал тишины, но было и без того тихо.
– Господин командир отряда, – сказал он, – приказал сообщить, что за связь с партизанами, за выступление против германской империи и ее армии виновники из деревни Папоротно приговариваются к смертной казни. Они немедленно будут расстреляны. Остальные жители подлежат выселению, а деревня будет сожжена. Сроку на сборы дается пятнадцать минут.
Переводчик посмотрел на часы и спрыгнул с машины. Толпа ахнула, всколыхнулась. Ленька судорожно ухватил Митяя за руку и почувствовал, что тот весь дрожит. Расширившимися глазами следили они, как повели мужиков на огороды. Спотыкаясь, шел среди них и подросток в отцовском полушубке. Через несколько минут за плетнями затрещали автоматные выстрелы. После первой очереди люди на улице шарахнулись в стороны, побежали, поняв наконец, что все это происходит в действительности, что это не страшный сон. А солдаты, так же как там, в Парфине, взяли канистры с бензином, намотали на палки паклю и пошли в конец деревни. Запылали первые избы, заголосили бабы.
– Сгорим. Бежать надо! – воскликнул Ленька.
– Может, задами уйдем? – предложил Митяй.
– Нет, светло еще. Задами нельзя. Идем прямо на улицу.
– Как на улицу?! Там немцы!
– Ну и пусть. Схватим какие-нибудь узлы, будто мы здешние, и пойдем со всеми. Пошли!
Ребята спустились с сеновала, подошли к двери, но вдруг Ленька взглянул на Митяя.
– Назад! – испуганно потянул он его от двери. – Ленточки-то!
Оба совсем забыли, что на их шапках алели узенькие партизанские ленточки. Это могло стоить им жизни. Мальчики оторвали ленточки, сунули их в карман.
– А письмо где? – спросил Митяй. – Может, спрячем где вместе с лентами? Найдут – не сдобровать!
– Нет, прятать не будем. Ни за что не будем! Пошли!
Они выбрались из сарая, двором пробежали к избе, вошли в сени. Две плачущие женщины торопливо совали что-то в розовую наволочку. Одна удивленно взглянула на мальчиков.
– Вам чего здесь?
– Мы с дедушкой приехали, он привез нас, – ответил Ленька. – Давайте, мы вам поможем.
– Да вы хоть сами-то спрячьтесь. И вас застрелят, не поглядят…
– Нет, мы с вами. Так незаметнее. Женщина поняла.
– Таскайте на улицу, – указала она на свои пожитки.
Деревня горела со всех концов. Солдаты гнали жителей по улице, били прикладами тех, кто мешкал. Бабы, мужики шли с узлами, а иные пустые – не успели взять даже самое необходимое. Едва поспевая, за взрослыми бежали дети.
Женщина, наказавшая ребятам носить узлы, вывела со двора дедушкину лошадь – она так и стояла нераспряженная. Но солдат, проходивший мимо, грубо оттолкнул женщину, взял коня под уздцы и повел в противоположную сторону.
Ребята взвалили на плечи первые попавшиеся узлы и вместе с хозяевами пошли в проулок, куда гнали всех. На мальчиков никто не обратил внимания.
– На дорогу гонят, где мы ехали, – прошептал Митяй, когда Ленька приостановился, чтобы поправить на плече узел.
Как скот, гнали каратели жителей деревни Папоротно. Солдаты шли сзади плотной черной цепью с автоматами на изготовку. Нестройной толпой брели все сорок пять семей, живших в деревне. Солдаты вывели людей на дорогу, остановились около сарая и знаками приказали идти, не останавливаясь, вперед.
– Ой, сейчас нас всех стрелять будут! – в страхе крикнула какая-то женщина.
Все бросились вперед. Бежали по дороге и вдоль обочины, по глубокому снегу. Бежали до самого болота, боясь оглянуться, каждое мгновенье ожидая выстрела в спину. Но солдаты не стреляли. Они неторопливо шли обратно, выполнив приказ офицера.
Люди пошли медленнее. А позади горело Папоротно. Горело так жарко, что, когда стемнело и люди отошли уже за несколько километров от деревни, зарево все еще освещало дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50