Пейте, ребята, за счастливую колхозную жизнь! А Ленька однорукий все в буфетчицу метил, стервец. Попадет в нее пробкой - бутылку вина отдает. Она все: хи-хи-хи да ха-ха-ха! А бутылку за бутылкой под прилавок прячет.
Одно неудобство есть в употреблении шампанского, - иной раз дымок за пробкой вьется, а иной - такой водомет выхлестнет, что все рожи нам пообливало. Вышли мы из столовой, что из твоей бани. Лошади только дорогу почуяли - и понесли.
- Петр Афанасиевич! - кричит Сашка. - Впереди шламбалка.
- Преодолеть шламбалку! - приказываю.
Сашка встал во весь рост, шевельнул вожжами:
- Эй, царя возили!
А Ленька однорукий на колено поднялся, выхватил бутылку шампанского из кармана:
- Сейчас я этих коновалов, - кивает на часовых, - гранатой накрою.
А я откинулся на спинку в тарантасе и думаю весело: "Ну попробуй таперика задержи нас..."
- Э, ходи! Шагай, милые! Прочь с дороги!..
Помню, как хряснула шламбалка, бутылка зазвенела - это Ленька в сторожевое ружье угодил. Чего-то ветеринары кричали. А мы, соколики-чижики, как по воздуху пошли.
Ехали-ехали... Я хвать за голову - кепки на мне нет. Очнулся оказывается, уже светает. Мы спим в тарантасе, а кони в овсах пасутся.
Явился я наутро в свой магазин, подаю накладную и говорю:
- Сдаю фактуру - ящик шампанского.
- Пожалуйста, заносите, Петр Афанасиевич.
- А я уже занес... К себе в живот. Ну ничего, Яков Иванович медом рассчитается.
Яков Иванович - это бухгалтер колхоза. Тонкий человек был. Так вел бумаги, что не одна ревизия с носом уходила. Хоть полколхоза растащи, все оправдает.
А за то, что я шламбалку поломал, мне строгача дали. Второй выговор за день заработал. Но нет худа без добра. Коней моих арестовали на сорок суток ветеринары. Так что и для меня наступил отдых - больше месяца в район ни ногой. Меня и по телефону, и депешей вызывают. Не еду! Не имею права. Арестованы лошади! А ветеринар не следователь, ему не прикажешь отпустить арестованного. По скотине закон строже соблюдается.
МОЙ БРАТ ЛЕВАНИД
Как вы уже знаете, мой брат Леванид работал когда-то ветеринаром. Потом его перевели в Корабишино санитаром. Но так как фельдшера там не было, то Леванид лечил всех - и скотину и людей. Лечил он ото всяких болезней чистым дегтем. Каждому больному прописывал по чайной ложке три раза в день.
- Ну, таперика пей и жди полтора года, - говорил он. - Болезнь изнутри выходить будет.
И вот что удивительно - многим помогало. К нему и сейчас ходят за советом. Намедни сижу у него, выпиваем. Приходит соседка, у нее девочка болеет, не то экзема, не то лишай.
- Хочу Ленку везти на курорт и боюсь, - говорит.
- Тогда не вези, - отвечает Леванид.
- Дак ведь он, курорт, все ж таки наружу вызовет болезнь.
- А может, он вовнутрь загонит? Еще глубже... Тогда как?
Соседка вроде бы в сумление вошла:
- Доктор сказал, вези, а гепат - не ездий.
- Гепат, он все знает.
И не поехала. Послал ее Леванид в Корабишино, к своей бывшей сотруднице по ветеринарному пункту бабке Кочабарихе. Та наговорила на конопляном масле, ну и что-то подмешала туда... И все болячки как рукой сняло.
Леванид живет таперика на персональной пенсии. Ему тоже платят шестьдесят пять рублей, но только по военной линии. Он ушел воевать командиром отделения, а возвратился командиром батлиона. Между нами говоря, он чуточку привирает. До батлионного он не дослужился, но командиром роты был... Это уж точно. От войны у него осталось ранение в голову. На самом темени выбита кость, и такая ямина образовалась - яйцо куриное уложишь. Точно говорю! Леванид, когда выпьет, разойдется, то размахнет кудри, поставит темя и кричит:
- Не веришь, что у меня полголовы нету? На, клади яйцо!
Я клал неоднова. Держится яйцо!
- Леванид, - говорю, - как же ты при своем офицерском звании не добился в госпиталях, чтобы заделали тебе эту пробоину?
- А-а! У нас доктора ненормальные. Лежал я в Грозном. Хирург мне и говорит: "Давай вырежем у тебя ребро да заделаем костью голову".
- А ты что?
- Отказался.
- Почему?
- Вот чудак! Как же без ребра-то жить?
Вы, может быть, посмеетесь? Но давайте так рассуждать. В нашем крестьянском деле ребра важнее головы. Пойдешь косить - при густой траве ребро за ребро заходит, потому как весь упор делается на ребра. А ежели у тебя ребра нет, какая может быть устойчивость? И какой из тебя косец?
Между прочим, мой брат Леванид до сих пор стога мечет и косит в колхозе во главе пенсионеров.
И в общественной жизни участие проявляет: металлолом собирает, пионерам рассказывает насчет проклятого прошлого, вопросы задает на лекциях о международном положении, так и далее.
А в день двадцатилетия победы в Тиханове он бреховским отрядом ветеранов командовал. Объявили, таперика, девятого мая парад: "Которые с медалями и орденами - в район на парад!" Прибегает Сенька Курман в правление и говорит:
- Товарищ председатель, а вот как мне быть? Медаль оторвалась, а эта самая висит?! - Он показал на приколотую к пиджаку колодку.
- Документы на медаль есть? - спрашивает Петя Долгий.
- Какие документы? У меня паспорта и то нет.
Просто смех!.. Между прочим, с последней наградой моего брата Леванида тоже получилась забавная история. Но тут надо отступ сделать.
Прошлой осенью произошел затор по мясу. Скота много развели, а девать его некуда. В заготскот, государству - не берут: мясокомбинаты перегружены. На рынок везти - не продашь. Трава выгорела, сена не заготовили. Кто же купит корову в зиму? Вот Феня, жена Леванида, и говорит моему брату:
- Давай продадим корову-то, а телочку купим. Уж больно она здорова. Это ж не корова, а прямо Саранпал. Она сожрет нас в зиму-то.
Ну, Леванид и в заготскот, и в район... мыкался, мыкался да ни с чем и вернулся. В тую пору бреховские сочинители Глухова и Хамов частушку пустили по народу:
С коровенкой бабка Таня
Ходит осень без ума;
Ей с района отвечают:
Мясо, бабка, ешь сама.
И вдруг приходит разнарядка на бреховский сельсовет: "Принять двух коров".
Ну, Леванид в сельсовет. Ходы знакомые. И авторитет у него все ж таки имеется. Отвоевал он одну разверстку. Несет домой в нутряном кармане, что твою путевку на курорт.
Ладно, пригоняют они по этой разверстке свою корову в заготскот. А им говорят:
- От своих мы не принимаем коров. Надо прививку против ящура сделать да две недели выдержки дать.
Сделали они прививку. Проходит две недели - пригоняют опять в заготскот. А им и говорят:
- У нас прием закрыт. Исчерпали, значит. Гоните свою корову на базу в Пугасово.
Батюшки мои. За сорок верст киселя хлебать. Но делать нечего. Повязали они веревку корове на рога, буханку хлеба под полу и пошли. Один за веревку тянет, второй подгоняет. Целый день пихтярили. Вот тебе, пригоняют на базу, а им и говорят:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Одно неудобство есть в употреблении шампанского, - иной раз дымок за пробкой вьется, а иной - такой водомет выхлестнет, что все рожи нам пообливало. Вышли мы из столовой, что из твоей бани. Лошади только дорогу почуяли - и понесли.
- Петр Афанасиевич! - кричит Сашка. - Впереди шламбалка.
- Преодолеть шламбалку! - приказываю.
Сашка встал во весь рост, шевельнул вожжами:
- Эй, царя возили!
А Ленька однорукий на колено поднялся, выхватил бутылку шампанского из кармана:
- Сейчас я этих коновалов, - кивает на часовых, - гранатой накрою.
А я откинулся на спинку в тарантасе и думаю весело: "Ну попробуй таперика задержи нас..."
- Э, ходи! Шагай, милые! Прочь с дороги!..
Помню, как хряснула шламбалка, бутылка зазвенела - это Ленька в сторожевое ружье угодил. Чего-то ветеринары кричали. А мы, соколики-чижики, как по воздуху пошли.
Ехали-ехали... Я хвать за голову - кепки на мне нет. Очнулся оказывается, уже светает. Мы спим в тарантасе, а кони в овсах пасутся.
Явился я наутро в свой магазин, подаю накладную и говорю:
- Сдаю фактуру - ящик шампанского.
- Пожалуйста, заносите, Петр Афанасиевич.
- А я уже занес... К себе в живот. Ну ничего, Яков Иванович медом рассчитается.
Яков Иванович - это бухгалтер колхоза. Тонкий человек был. Так вел бумаги, что не одна ревизия с носом уходила. Хоть полколхоза растащи, все оправдает.
А за то, что я шламбалку поломал, мне строгача дали. Второй выговор за день заработал. Но нет худа без добра. Коней моих арестовали на сорок суток ветеринары. Так что и для меня наступил отдых - больше месяца в район ни ногой. Меня и по телефону, и депешей вызывают. Не еду! Не имею права. Арестованы лошади! А ветеринар не следователь, ему не прикажешь отпустить арестованного. По скотине закон строже соблюдается.
МОЙ БРАТ ЛЕВАНИД
Как вы уже знаете, мой брат Леванид работал когда-то ветеринаром. Потом его перевели в Корабишино санитаром. Но так как фельдшера там не было, то Леванид лечил всех - и скотину и людей. Лечил он ото всяких болезней чистым дегтем. Каждому больному прописывал по чайной ложке три раза в день.
- Ну, таперика пей и жди полтора года, - говорил он. - Болезнь изнутри выходить будет.
И вот что удивительно - многим помогало. К нему и сейчас ходят за советом. Намедни сижу у него, выпиваем. Приходит соседка, у нее девочка болеет, не то экзема, не то лишай.
- Хочу Ленку везти на курорт и боюсь, - говорит.
- Тогда не вези, - отвечает Леванид.
- Дак ведь он, курорт, все ж таки наружу вызовет болезнь.
- А может, он вовнутрь загонит? Еще глубже... Тогда как?
Соседка вроде бы в сумление вошла:
- Доктор сказал, вези, а гепат - не ездий.
- Гепат, он все знает.
И не поехала. Послал ее Леванид в Корабишино, к своей бывшей сотруднице по ветеринарному пункту бабке Кочабарихе. Та наговорила на конопляном масле, ну и что-то подмешала туда... И все болячки как рукой сняло.
Леванид живет таперика на персональной пенсии. Ему тоже платят шестьдесят пять рублей, но только по военной линии. Он ушел воевать командиром отделения, а возвратился командиром батлиона. Между нами говоря, он чуточку привирает. До батлионного он не дослужился, но командиром роты был... Это уж точно. От войны у него осталось ранение в голову. На самом темени выбита кость, и такая ямина образовалась - яйцо куриное уложишь. Точно говорю! Леванид, когда выпьет, разойдется, то размахнет кудри, поставит темя и кричит:
- Не веришь, что у меня полголовы нету? На, клади яйцо!
Я клал неоднова. Держится яйцо!
- Леванид, - говорю, - как же ты при своем офицерском звании не добился в госпиталях, чтобы заделали тебе эту пробоину?
- А-а! У нас доктора ненормальные. Лежал я в Грозном. Хирург мне и говорит: "Давай вырежем у тебя ребро да заделаем костью голову".
- А ты что?
- Отказался.
- Почему?
- Вот чудак! Как же без ребра-то жить?
Вы, может быть, посмеетесь? Но давайте так рассуждать. В нашем крестьянском деле ребра важнее головы. Пойдешь косить - при густой траве ребро за ребро заходит, потому как весь упор делается на ребра. А ежели у тебя ребра нет, какая может быть устойчивость? И какой из тебя косец?
Между прочим, мой брат Леванид до сих пор стога мечет и косит в колхозе во главе пенсионеров.
И в общественной жизни участие проявляет: металлолом собирает, пионерам рассказывает насчет проклятого прошлого, вопросы задает на лекциях о международном положении, так и далее.
А в день двадцатилетия победы в Тиханове он бреховским отрядом ветеранов командовал. Объявили, таперика, девятого мая парад: "Которые с медалями и орденами - в район на парад!" Прибегает Сенька Курман в правление и говорит:
- Товарищ председатель, а вот как мне быть? Медаль оторвалась, а эта самая висит?! - Он показал на приколотую к пиджаку колодку.
- Документы на медаль есть? - спрашивает Петя Долгий.
- Какие документы? У меня паспорта и то нет.
Просто смех!.. Между прочим, с последней наградой моего брата Леванида тоже получилась забавная история. Но тут надо отступ сделать.
Прошлой осенью произошел затор по мясу. Скота много развели, а девать его некуда. В заготскот, государству - не берут: мясокомбинаты перегружены. На рынок везти - не продашь. Трава выгорела, сена не заготовили. Кто же купит корову в зиму? Вот Феня, жена Леванида, и говорит моему брату:
- Давай продадим корову-то, а телочку купим. Уж больно она здорова. Это ж не корова, а прямо Саранпал. Она сожрет нас в зиму-то.
Ну, Леванид и в заготскот, и в район... мыкался, мыкался да ни с чем и вернулся. В тую пору бреховские сочинители Глухова и Хамов частушку пустили по народу:
С коровенкой бабка Таня
Ходит осень без ума;
Ей с района отвечают:
Мясо, бабка, ешь сама.
И вдруг приходит разнарядка на бреховский сельсовет: "Принять двух коров".
Ну, Леванид в сельсовет. Ходы знакомые. И авторитет у него все ж таки имеется. Отвоевал он одну разверстку. Несет домой в нутряном кармане, что твою путевку на курорт.
Ладно, пригоняют они по этой разверстке свою корову в заготскот. А им говорят:
- От своих мы не принимаем коров. Надо прививку против ящура сделать да две недели выдержки дать.
Сделали они прививку. Проходит две недели - пригоняют опять в заготскот. А им и говорят:
- У нас прием закрыт. Исчерпали, значит. Гоните свою корову на базу в Пугасово.
Батюшки мои. За сорок верст киселя хлебать. Но делать нечего. Повязали они веревку корове на рога, буханку хлеба под полу и пошли. Один за веревку тянет, второй подгоняет. Целый день пихтярили. Вот тебе, пригоняют на базу, а им и говорят:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22