В каждом из них хватало материи для создания еще пары Драконов, способных при надлежащем питании быстро вырасти до полного размера. Но им придется отдохнуть и приказать своей собственной субстанции сформироваться в тех монстров, пока они отдыхают. Потом настанет время поискать пищу в горах и даже рискнуть выбраться под открытое небо, к имевшимся там более обильным запасам пищи.
Босая Ливия потихоньку убралась от двери в комнату Конана. Она не боялась, что находившиеся в ней услышат ее. Они были слишком заняты и слишком шумно предавались своим удовольствиям.
Боялась же она встретить Резу. То, что ей пришлось бы сказать ему, могло вдребезги разбить хрупкий мир между ними. При свете дня, без горящих у нее в голове воспоминаний о доносившихся из комнаты звуках, она смогла бы придержать язык. Но сегодня ночью…
Сегодня ночью была особенная ночь. Она будет последней ночью, проведенной ею под собственной крышей, в собственных покоях, окруженной женщинами, умевшими рассказывать сказки. Которые будут рассказывать сказки, если Реза вселит в них страх.
А завтра ночью, и много ночей впредь, она будет спать в постоялых дворах, палатках или в чистом поле. Куда она отправилась, и кто отправился с ней, и что они делали, — это останется ее личной тайной.
Глава 16
Конан услышал женский крик, донесшийся с неба над верхушками деревьев. Он поднял руку, останавливая ехавших по тропе следом за ним:
— Вандар, пойдешь со мной. Реза, мне понадобятся бойцы на флангах.
— Я знаком с этими делами, Конан.
— Так же как и Конан, а командует здесь он, — заявила Ливия.
Если б он командовал, подумалось Конану, то он желал бы иметь возможность скомандовать этой даме помолчать. Ее выпады в адрес Резы потихоньку крошили мир между двумя капитанами. Сомнения в преданности друг друга исчезли, а вот ревность Резы к влиянию киммерийца на его хозяйку осталась.
Конан спешился, с такого коня это был не велик подвиг. Аргос не славился своим коневодством, и большая часть отряда ехала на низкорослых мелких меринах или даже на мулах. Однако они казались достаточно неспотыкающимися и выносливыми, и им не требовалось мчаться в атаку или стремительно нести конных стрелков к вражескому флангу.
— Пошли.
Густой полог из сосновых веток скрывал почти все небо, загораживая здешнюю землю от солнца стволами, толщиной с человека. Благодаря редкому подлеску и пологости склона, киммериец поднимался без труда. Временами ему приходилось притормаживать, позволяя Вандару не отставать от него.
Они вышли из леса на берег горной речки. На противоположном берегу речки поднималась, загораживая собой полнеба, мрачная серая скала. На краю этой скалы стояла женщина с откинутой назад головой и поднятыми руками, и она пронзительно кричала.
Пока Конан изучал скалу, выискивая путь наверх, на вершине появилась вторая женщина. Она, похоже, делала какие-то знаки первой женщине. Но каждый раз, когда новоприбывшая подходила на расстояние в двадцать шагов, первая женщина делала шаг назад.
— Еще десять шагов, и она свалится, — проворчал Конан.
— Наверно, она этого и хочет, — предположил Вандар. — Значит, сегодня мы занимаемся спасением деревенских дурочек? — А затем отшатнулся, увидев выражение в глазах киммерийца.
— Да, — бросил Конан. Он вынул из ножен меч и кинжал, чтобы не намочить их в воде, а затем шагнул в речку. Через три шага вода стала ему по грудь. Вандар сделал глубокий вдох и последовал за ним, вздрагивая от холода.
Когда они наконец вылезли из воды, Вандар стал таким же синим, как глаза Конана. Северянин прошелся вдоль кромки скалы, выискивая путь наверх, и наконец нашел его. На самом-то деле все выглядело так, словно кто-то высек некогда в скале лестницу.
Конан вскарабкался к самым нижним из ветшающих ступенек и встряхнулся, как собака. Вандар последовал за ним, с сомнением поглядывая на дальнейший путь наверх.
— На вид этот подъем годится больше для коз, чем для людей, капитан. А где твоя борода и рога?
Конан легонько постучал по голому подбородку юноши:
— Если уж на то пошло, а где твоя? Вот отрасти ее, а уж потом спорь со своим капитаном. За мной, — и принялся карабкаться наверх, используя руки для балансирования, так же как и для хватания за лозу и кривые деревца, которые каким-то образом росли прямо на голом камне.
К тому времени когда они одолели полпути к вершине скалы, первая женщина перестала кричать. Вторая теперь говорила тихим, настойчивым голосом. Конану не удавалось разобрать ее слов, но он не мог и ошибиться: в ее голосе звучала нота мольбы.
Вандар взобрался к Конану и сделал глубокий вдох:
— Капитан, а что мы все-таки здесь делаем?
— Безумная, бродящая по такой местности, вдали от своей деревни, — для меня это пахнет колдовством.
— Не все безумие происходит от колдовства, капитан.
— Не все, но достаточно. И даже если это не тот случай, мы можем спасти ее. Если спасем, то ее деревня и родные будут нам благодарны. Возможно, они видели нечто, что поможет нам, если они расскажут об этом без утайки.
— Прости, капитан. Мне и самому следовало подумать об этом.
— Когда проживешь с мое своим умом и мечом, будешь думать. Или же не проживешь так долго!
Они продолжили восхождение. При следующей остановке для передышки Конан прислонился спиной к скале и посмотрел за речку. Они теперь поднялись выше уровня деревьев, и ему открылся беспрепятственный обзор горной долины, вплоть до противоположных склонов. Они забрались недостаточно далеко на север, чтобы на пиках лежали в это время года снежные шапки, но все прочее, делающее их труднопреодолимыми, у них наличествовало.
В этой местности могла спрятаться хоть целая армия, и без того, что они узнали в доме Акимоса, поиски торгового магната и его цепного колдуна были бы дурацкой затеей. Они могли снова превратиться в такую затею, если Акимос пронюхает об их приближении. Если односельчане этой женщины не смогут сделать ничего другого, то Конан попросит их держать язык за зубами относительно присутствия в горах его отряда.
Последние несколько десятков шагов вверх по обветшалой лестнице Конан и Вандар проделали, стараясь быть такими же бесшумными, как мыши, когда охотится кошка. Околдованная она или обезумевшая, та женщина могла слишком легко удариться в панику. И тогда спасатели вызовут тот самый прыжок, который они стремились предотвратить.
Два воина остановились под самым краем скалы. Конан увидел сумасшедшую, стоящую скрестив руки на груди меньше чем в пяти шагах от края пропасти. Хуже того, ее отделяло не больше двух шагов от ведущей к краю скалы ложбины. Если она прыгнет или упадет в нее, то заскользит, как мешанка в свином корыте, вниз по склону — и в пропасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66