Конан привлек к себе Вандара и прошептал:
— Последние ступеньки мы одолеем рывком. Беги между ней и краем. Я буду охранять ложбину. Что бы ты ни делал, действуй только голыми руками.
— Отлично. Если она выцарапает мне глаз, колдун Акимоса сможет выкупить свою жизнь, вернув его на место.
Киммериец набрал побольше воздух в легкие, постучал своего спутника по плечу, а затем только что не взлетел на последние несколько ступенек. Вандар отставал от него всего на шаг, но одна нога ступила на непрочный камень, пропущенный киммерийцем. Тот перевернулся под ногой Вандара и заставил его растянуться — по милости богов на ровной почве.
Даже распластавшись на животе, он все равно преграждал женщине путь к краю пропасти. Та завыла, словно волчица, и бросилась к ложбине. Оглядываясь посмотреть, не упал ли Вандар, Конан на какой-то миг опоздал поймать ее.
Но он не опоздал последовать за ней в ложбину, вцепившись железной хваткой в ее лодыжки. Он раздвинул ноги, пытаясь упереться ступнями в стенки ложбины и удержать их обоих. Но ложбина была слишком крутой, и, хотя он использовал кроме ступней еще и локти и колени, он почувствовал, что соскальзывает. Еще десять шагов, и для них обоих не останется ничего, кроме долгого падения к смерти в речке, и, наверно, спасать эту женщину, в конце концов, было-таки дурацкой затеей.
На голень ему упало что-то мягкое. Затем голень плотно обхватили жилистые пальцы. Он услышал сзади и выше голос Вандара, кричавшего: "Да поскорее ты, безмозглая сука!" А затем вокруг другой его голени обвился еще один кусок ткани.
Он почувствовал, как затянулись узлы. Сперва они не больше чем остановили его скольжение навстречу смерти. Затем он смог выпустить одну лодыжку женщины и использовать свободную руку для толкания назад их обоих. Наконец, он смог сразу использовать и ступни, и колени, и локти, ползя по ровной земле, словно пьяная гусеница, но в безопасности.
Конан сделал глубокий вдох и встал. Женщина потеряла сознание, и, судя по ее виду, оно и к лучшему. Конан увидел свежие ссадины, порезы, то, что походило на следы от кнута, и даже ожоги.
— Капитан, у тебя все в порядке?
Вандар и вторая женщина стояли бок о бок. Оба были голыми по пояс.
— Ты научился думать быстрей, чем я ожидал, — одобрил Конан. — Если б ты сам бросился в ложбину, то в речке могло оказаться три тела вместо двух.
— Я не без труда уговорил Шилку пожертвовать своей туникой, когда понадобилось спасать ее сестру.
— Ее сестру? — начал было переспрашивать Конан. Но тут Вандар указал рукой вперед. Конан тоже разглядел за валунами какое-то движение.
Мужчины мигом распластались на земле. Шилка осталась стоять, а потом сложила руки рупором и крикнула:
— Эй! Если вы из деревни Олений Скок, то эти люди друзья. Они спасли Комару.
— Это ты так говоришь, — отозвался грубый голос. — Но когда по горам гуляет магия, как в последние четыре ночи…
— Магия? — воскликнул Вандар.
Конан тоже сложил руки рупором:
— Какая именно магия?
— Тебе лучше знать, ты… — начал еще кто-то.
— Погоди, — скомандовал первый голос.
— Кто ты?
— Капитан Конан, служу Воителям.
— Я никогда не видел тебя в форту в долине.
— А я никогда и не бывал. Я приехал прямо из Мессантии, возможно по следу той самой магии, которой вы опасаетесь. Расскажите мне о ней.
— Да, расскажите ему, — крикнула Шилка. — И пока ты рассказываешь ему, Орис, остальные позаботятся о моей сестре. Мы не для того вырвали ее из зубов смерти, чтобы дать ей истечь кровью на камнях.
Стыд или надежда — или и то и другое вместе — заставили четырех селян выйти из-за валунов. Конан заметил, что все четверо держали в руках арбалеты и либо копья, либо короткие мечи. Он подошел к краю скалы, готовый дать сигнал Резе прислать еще бойцов. Селянам он в какой-то мере доверял; и будет доверять им еще больше, когда они узнают, что их превосходят в численности.
Когда Конан добрался до края скалы, в поле зрения попалась знакомая светловолосая голова. Конан отступил на шаг и помянул нескольких богов, которых в приличном аргосийском обществе обычно не призывают. Смех Ливии походил на журчание речки по камням.
— Извините за неожиданное появление, капитан. Но я подумала, что могу понадобиться, чтобы убедить этих горцев, что мы друзья. Горцы могут иногда быть столь же неподатливыми и упрямыми, как скалы в их горах, о чем, уверена, вы и сами знаете.
Прежде чем Конан смог придумать ответ на это, она повернулась к селянам:
— У этой несчастной есть родня?
— У нее есть муж, — ответил тот, кого Шилка назвала Орисом. — Но примет ли он ее назад, после этого…
— После того, как она пострадала от подлой магии, он назовет ее нечистой? — резко бросила Ливия.
Конан услыхал в ее голосе треск льда. Так же как и селяне. Они отступили на шаг.
— Ну, — сказал Орис. — Я не стану ни за что ручаться. Сам-то я, разумеется, буду на ее стороне, и…
— Отлично. Сделай все, что в твоих силах. Если их окажется недостаточно, эта женщина получит место в моем доме до тех пор, пока будет нуждаться в нем.
— А кто ты такая, шлюха мессантийская? — зарычал тот селянин, который заговорил вторым.
Конан сделал три быстрых шага вперед и поднял его за пояс и за шиворот туники.
— Она та, кто может выполнить это обещание. А я могу выполнить обещание переломать тебе все кости, если твой язык будет снова болтать, как помело.
— Я — госпожа Ливия из Дома Дамаос, — заявила Ливия. Она, похоже, впервые осознала, что ее одежда для верховой езды насквозь промокла и прилипла к телу. Мужеподобный вид, который она приобрела в пути, теперь полностью исчез.
— Она та самая, и не только, — подтвердил Канан. Он опустил селянина на землю и заботливо вытер руки о штаны. — Но если хоть слово об этом дойдет до наших общих врагов…
— Я позабочусь, чтобы этого не случилось, — пообещал Орис. — А теперь, сударыня, капитан Конан, вы одни?
Конан сделал знак Ливии предоставить говорить ему. К некоторому его удивлению, та кивнула.
— А в чем дело?
— Если вы здесь с воинством, то умоляю вас заехать в Олений Скок и уберечь нас от умыкателей женщин. А если вы не с воинством, то, пожалуйста, уезжайте. Вы только навлечете гнев этих умыкателей, но не сможете дать им отпор.
Этот человек был явно не столь уверен в честности Конана, как делал вид. Конан решил, что хватание селян за шкирятник и махание ими, словно боевыми знаменами, во второй раз не сработают.
— Сколько деревень пострадало?
— Четыре. Каждую ночь иная.
— Тогда почему б не проводить нас к месту, где мы сможем быстро добраться до всех четырех деревень? Если эти умыкатели женщин заявятся опять, то уйдут с разбитыми носами, и селяне смогут спать спокойно.
— В этом есть мудрость, капитан.
— Тролли побери мудрость!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66