Одно-единственное действие решало все проблемы, как его собственные, так и Энджелины. Всего-то и надо – убить Галена Ламартина. Нужно просто-напросто убить этого бессердечного ублюдка.
– Нет, – воскликнула Энджелина, – читая его мысли так, словно они были написаны у Роуэна на лбу. – Он не стоит того, чтобы вы погубили свою душу!
В настоящий момент благополучие Энджелины волновало Роуэна куда больше, чем спасение собственной души. Но в глазах этой женщины он увидел новый страх, страх за него. Она готова была терпеть издевательства мужа, лишь бы он, Роуэн, не рисковал своей душой. Когда он понял это, ему стало легче.
– Энджелина! – крикнул с лестницы Гален, услышав шум.
– Пожалуйста, – в последний раз взмолилась Энджелина.
Взяв Роуэна за руку, она потащила его к себе в спальню. Повинуясь ее взгляду, он направился следом. Дверь открылась, его впихнули внутрь, и дверь снова закрылась. Последнее, что Роуэн услышал прежде, чем комната начала вращаться во времени, были шаги.
– Что происходит? – требовал ответа Гален.
– Хлоя, – тихо сказала Энджелина. Внимательный наблюдатель сразу понял бы, что ее спокойствие наиграно. – Ей было плохо.
Больше Роуэн не слышал ничего. Его поглотило молчание. Тишина пустой комнаты, тишина следующего века, тишина и пустота одиночества.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Весь следующий день Энджелина просидела у постели Хлои. Хотя девушке стало легче дышать, она была бледна, как мел, и безжизненна. Однако ярко-розовая роза, принесенная Энджелиной, вызвала слабую улыбку на ее губах. Энджелина улыбнулась в ответ, хотя ей хотелось разрыдаться. Плакать о сестре, о себе, о несостоявшемся чуде. Женщина заставляла себя думать о чем-нибудь приятном: об обещанном Роуэном лекарстве, о том, что она теперь не одна, и о тепле рук Роуэна. О, его руки! Они были сильными и нежными. В объятиях Роуэна Энджелина чувствовала себя как котенок, в полной безопасности прижавшийся к матери. Странно, но к этому примешивалось беспокойство. Энджелине хотелось еще чего-то…
– …Новый доктор.
Энджелина виновато подняла глаза, словно ее застали за чем-то непорядочным.
– Что?
– Мне нравится новый доктор, – повторила Хлоя. \
Энджелина принялась разглаживать безукоризненную, без единой складки простыню.
– Он – наш друг. Конечно, он – врач, но прежде всего это наш друг, – усилием воли Энджелина заставила себя оставить простыню в покое. – Лучше всего, чтобы о нем никто не знал. Кроме нас троих.
Тут Энджелина посмотрела на Люки, которая убирала посуду. Молоденькая служанка не произнесла ни слова, но взгляд, которым она обменялась с Энджелиной, был многозначителен.
– Он еще придет к нам, правда? – спросила Хлоя, понимая, что все, касающееся их нового друга, непросто.
– Да, – убежденно ответила Энджелина. Ей не просто хотелось верить в это. Она была вынуждена верить, чтобы не сойти с ума.
– Пришли мне дигоксин… побольше… И мой чемоданчик с инструментами, ладно?
– Что значит «побольше»? – поинтересовался Стюарт.
– Сотни две, – ответил Роуэн. – Да, и еще антибиотики, пожалуйста… «Бактрим» сойдет. Любую мазь с антибиотиками… например, «Бактробен»… какое-нибудь средство от тошноты… немного «Валиума»… ах, да… еще перевязочный материал… хотя нет, не надо, это я могу достать и здесь…
– Что происходит? – перебил его Стюарт. Мало того, что Роуэн разбудил его в субботу перед рассветом, что само по себе было странно, так еще и этот список в высшей степени необычных покупок…
– Ничего.
– Тогда зачем тебе это?
– На всякий случай. Решил собрать нечто вроде аптечки для первой помощи.
– И для этого тебе необходим дигоксин? Роуэн провел пальцами по волосам:
– Ну, видишь ли, я тут познакомился с человеком, у которого больное сердце.
– Мне казалось, что ты уехал отдыхать, а не заниматься медицинской практикой.
– Я отдыхаю.
– Что-то непохоже. Терпение Роуэна лопнуло:
– Так ты пришлешь мне то, что надо или нет?!
Воцарилось напряженное молчание, равного которому Роуэн не мог припомнить. Он тотчас пожалел о сказанном.
– Слышишь, я изви…
– Ты прекрасно знаешь, что я все тебе пришлю, – перебил его Стюарт. – Я сделаю все, о чем ты меня просишь. Мы друзья. И, как друг, я имею право беспокоиться о тебе.
Роуэн пристыжено вздохнул.
– Не пудри мне мозги, – попросил Стюарт, – и прямо ответь на один вопрос.
– Какой?
– У тебя все в порядке? Я имею в виду, на самом деле?
Обдумав вопрос, Роуэн ответил:
– Честно говоря, я и сам не знаю. Откровенность друга озадачила Стюарта.
– Могу ли я чем-нибудь помочь тебе? – спросил наконец, Стюарт.
Роуэн задумался. Ему хотелось выложить Стюарту все, как на духу, но он боялся, что друг ему не поверит.
– Не теперь, – отказался Роуэн. – Может, попозже.
– Я всегда готов помочь, и ты это знаешь, – не дожидаясь ответа, Стюарт пообещал: – я достану тебе все, что ты просил.
– Спасибо. Сегодня, да?
– 0'кей.
Прежде, чем повесить трубку, Роуэн поинтересовался:
– Как там Кей?
Снова молчание. Затем:
– Как и следовало ожидать.
– Я не хотел причинить ей боль.
– Знаю. Она тоже понимает это.
В этот момент Роуэн осознал, что никогда не любил Кей. Она нравилась ему, и все. Он считал, что больше ни на что не способен, а теперь… Отвлекшись от этой мысли, Роуэн произнес, обращаясь к своему другу:
– Кей заслуживает, чтобы кто-нибудь любил ее всем сердцем. Ей нужен такой человек, как ты.
Оба погрузились в молчание.
Днем, когда Роуэн закупал в аптеке кучу лекарств, которые, как он считал, могут понадобиться Энджелине, ему пришла в голову неприятная мысль. Что, если, оказавшись в девятнадцатом веке, эти предметы там не задержатся? Особенно Роуэн боялся, как бы судьбу случайно захваченного в будущее передника не повторил дигоксин. Эта проблема тревожила его и на следующее утро, когда он получил дигоксин. Роуэн решил, что сейчас ему надо найти способ попасть в девятнадцатый век.
В понедельник утром такая возможность неожиданно представилась. Внизу гудел пылесос, и экономка фальшиво напевала какую-то песенку. Тут Роуэн почувствовал, как лестница начинает вращаться у него под ногами. Он был на середине пути, когда дорожка не лестнице сменила цвет. Роуэн оказался в прошлом, и любой мог увидеть его. Внизу слышались голоса. По всей видимости, это переговаривались слуги. Роуэн торопливо пошел наверх. Он услышал, как молодая негритянка – кажется, ее звали Люки, – разговаривала с Хлоей. По крайней мере, Роуэну показалось, что ее собеседницей была именно Хлоя. Люки сказала, что Энджелина скоро должна вернуться с мессы.
Роуэн хотел, было отдать лекарство Хлое, но передумал. Лучше оставить его Энджелине. Подходя к ее спальне, Роуэн молился, чтобы там никого не оказалось. Спальня была пуста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Нет, – воскликнула Энджелина, – читая его мысли так, словно они были написаны у Роуэна на лбу. – Он не стоит того, чтобы вы погубили свою душу!
В настоящий момент благополучие Энджелины волновало Роуэна куда больше, чем спасение собственной души. Но в глазах этой женщины он увидел новый страх, страх за него. Она готова была терпеть издевательства мужа, лишь бы он, Роуэн, не рисковал своей душой. Когда он понял это, ему стало легче.
– Энджелина! – крикнул с лестницы Гален, услышав шум.
– Пожалуйста, – в последний раз взмолилась Энджелина.
Взяв Роуэна за руку, она потащила его к себе в спальню. Повинуясь ее взгляду, он направился следом. Дверь открылась, его впихнули внутрь, и дверь снова закрылась. Последнее, что Роуэн услышал прежде, чем комната начала вращаться во времени, были шаги.
– Что происходит? – требовал ответа Гален.
– Хлоя, – тихо сказала Энджелина. Внимательный наблюдатель сразу понял бы, что ее спокойствие наиграно. – Ей было плохо.
Больше Роуэн не слышал ничего. Его поглотило молчание. Тишина пустой комнаты, тишина следующего века, тишина и пустота одиночества.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Весь следующий день Энджелина просидела у постели Хлои. Хотя девушке стало легче дышать, она была бледна, как мел, и безжизненна. Однако ярко-розовая роза, принесенная Энджелиной, вызвала слабую улыбку на ее губах. Энджелина улыбнулась в ответ, хотя ей хотелось разрыдаться. Плакать о сестре, о себе, о несостоявшемся чуде. Женщина заставляла себя думать о чем-нибудь приятном: об обещанном Роуэном лекарстве, о том, что она теперь не одна, и о тепле рук Роуэна. О, его руки! Они были сильными и нежными. В объятиях Роуэна Энджелина чувствовала себя как котенок, в полной безопасности прижавшийся к матери. Странно, но к этому примешивалось беспокойство. Энджелине хотелось еще чего-то…
– …Новый доктор.
Энджелина виновато подняла глаза, словно ее застали за чем-то непорядочным.
– Что?
– Мне нравится новый доктор, – повторила Хлоя. \
Энджелина принялась разглаживать безукоризненную, без единой складки простыню.
– Он – наш друг. Конечно, он – врач, но прежде всего это наш друг, – усилием воли Энджелина заставила себя оставить простыню в покое. – Лучше всего, чтобы о нем никто не знал. Кроме нас троих.
Тут Энджелина посмотрела на Люки, которая убирала посуду. Молоденькая служанка не произнесла ни слова, но взгляд, которым она обменялась с Энджелиной, был многозначителен.
– Он еще придет к нам, правда? – спросила Хлоя, понимая, что все, касающееся их нового друга, непросто.
– Да, – убежденно ответила Энджелина. Ей не просто хотелось верить в это. Она была вынуждена верить, чтобы не сойти с ума.
– Пришли мне дигоксин… побольше… И мой чемоданчик с инструментами, ладно?
– Что значит «побольше»? – поинтересовался Стюарт.
– Сотни две, – ответил Роуэн. – Да, и еще антибиотики, пожалуйста… «Бактрим» сойдет. Любую мазь с антибиотиками… например, «Бактробен»… какое-нибудь средство от тошноты… немного «Валиума»… ах, да… еще перевязочный материал… хотя нет, не надо, это я могу достать и здесь…
– Что происходит? – перебил его Стюарт. Мало того, что Роуэн разбудил его в субботу перед рассветом, что само по себе было странно, так еще и этот список в высшей степени необычных покупок…
– Ничего.
– Тогда зачем тебе это?
– На всякий случай. Решил собрать нечто вроде аптечки для первой помощи.
– И для этого тебе необходим дигоксин? Роуэн провел пальцами по волосам:
– Ну, видишь ли, я тут познакомился с человеком, у которого больное сердце.
– Мне казалось, что ты уехал отдыхать, а не заниматься медицинской практикой.
– Я отдыхаю.
– Что-то непохоже. Терпение Роуэна лопнуло:
– Так ты пришлешь мне то, что надо или нет?!
Воцарилось напряженное молчание, равного которому Роуэн не мог припомнить. Он тотчас пожалел о сказанном.
– Слышишь, я изви…
– Ты прекрасно знаешь, что я все тебе пришлю, – перебил его Стюарт. – Я сделаю все, о чем ты меня просишь. Мы друзья. И, как друг, я имею право беспокоиться о тебе.
Роуэн пристыжено вздохнул.
– Не пудри мне мозги, – попросил Стюарт, – и прямо ответь на один вопрос.
– Какой?
– У тебя все в порядке? Я имею в виду, на самом деле?
Обдумав вопрос, Роуэн ответил:
– Честно говоря, я и сам не знаю. Откровенность друга озадачила Стюарта.
– Могу ли я чем-нибудь помочь тебе? – спросил наконец, Стюарт.
Роуэн задумался. Ему хотелось выложить Стюарту все, как на духу, но он боялся, что друг ему не поверит.
– Не теперь, – отказался Роуэн. – Может, попозже.
– Я всегда готов помочь, и ты это знаешь, – не дожидаясь ответа, Стюарт пообещал: – я достану тебе все, что ты просил.
– Спасибо. Сегодня, да?
– 0'кей.
Прежде, чем повесить трубку, Роуэн поинтересовался:
– Как там Кей?
Снова молчание. Затем:
– Как и следовало ожидать.
– Я не хотел причинить ей боль.
– Знаю. Она тоже понимает это.
В этот момент Роуэн осознал, что никогда не любил Кей. Она нравилась ему, и все. Он считал, что больше ни на что не способен, а теперь… Отвлекшись от этой мысли, Роуэн произнес, обращаясь к своему другу:
– Кей заслуживает, чтобы кто-нибудь любил ее всем сердцем. Ей нужен такой человек, как ты.
Оба погрузились в молчание.
Днем, когда Роуэн закупал в аптеке кучу лекарств, которые, как он считал, могут понадобиться Энджелине, ему пришла в голову неприятная мысль. Что, если, оказавшись в девятнадцатом веке, эти предметы там не задержатся? Особенно Роуэн боялся, как бы судьбу случайно захваченного в будущее передника не повторил дигоксин. Эта проблема тревожила его и на следующее утро, когда он получил дигоксин. Роуэн решил, что сейчас ему надо найти способ попасть в девятнадцатый век.
В понедельник утром такая возможность неожиданно представилась. Внизу гудел пылесос, и экономка фальшиво напевала какую-то песенку. Тут Роуэн почувствовал, как лестница начинает вращаться у него под ногами. Он был на середине пути, когда дорожка не лестнице сменила цвет. Роуэн оказался в прошлом, и любой мог увидеть его. Внизу слышались голоса. По всей видимости, это переговаривались слуги. Роуэн торопливо пошел наверх. Он услышал, как молодая негритянка – кажется, ее звали Люки, – разговаривала с Хлоей. По крайней мере, Роуэну показалось, что ее собеседницей была именно Хлоя. Люки сказала, что Энджелина скоро должна вернуться с мессы.
Роуэн хотел, было отдать лекарство Хлое, но передумал. Лучше оставить его Энджелине. Подходя к ее спальне, Роуэн молился, чтобы там никого не оказалось. Спальня была пуста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83