– Разумеется.
Роуэн положил конверт на каминную полку. Тут он заметил раскрашенный дагерротип, на котором были изображены мужчина и женщина. Роуэну показалось, что его изо-всех сил ударили под дых: он узнал этого человека! У мужчины на картине были рыжие волосы и рыжая борода, торчавшая, словно жесткий кустарник. Его глаза напоминали кусочки золота. И волосы, и глаза были точь-в-точь такого цвета, как у Микаэлы. Так же, как она, мужчина носил только черное.
Предательство. Разве не она только что произнесла это слово? Роуэн испытующе посмотрел на гадалку.
– Это мои прадед и прабабка, – в голосе женщины слышались любовь и гордость.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Собор Сен-Луи уже закрыли на ночь. От того, что ей довелось услышать, у Энджелины было тяжело на сердце. Не успев перевести дух после бешеной скачки, она замолотила кулаками в массивную дверь. Никто не отозвался. Подгоняемая страхом и отчаянием, Энджелина постучала снова. На этот раз ее усилия были вознаграждены. Дверь со скрипом приоткрылась, и оттуда выглянуло доброе лицо одетой в черное монахини, у пояса которой покачивалось на цепочке распятие.
– Собор закрыт до утра, – доброжелательно пояснила женщина.
– Я знаю, – Энджелина старалась успокоиться. – Но мне необходимо переговорить с отцом Джоном.
– Отец Джон отдыхает. Не могли бы вы…
– Нет, – перебила Энджелина, придерживая рукой дверь, словно опасаясь, что ее могут захлопнуть. – Пожалуйста, позовите его. Это безумно важно.
Неизвестно, что подействовало на добрую монахиню – смятение Энджелины или ее искренность, но она распахнула дверь, приглашая Энджелину войти в храм.
– Подождите здесь, – предложила женщина, – а я попробую разбудить отца Джона.
У Энджелины не хватило слов, чтобы высказать свою благодарность. Она просто кивнула и обессилено прислонилась к двери. В огромном соборе было тихо и пусто. В тишине гулко раздавались одинокие шаги монахини. Было так тихо, что Энджелина слышала, как позвякивает цепочка на поясе доброй женщины. Она даже слышала неровный стук собственного сердца. Слова, подслушанные этим вечером, терзали ее, словно свора демонов.
Энджелина никак не могла примириться с реальностью. У нее не укладывалось в голове, как можно похищать и продавать женщин, а при мысли, что в этом замешан ее собственный муж, женщине становилось дурно. Ее мучила тошнота. И тут Энджелина увидела, что к ней направляется отец Джон.
– Святой отец! – оторвавшись от двери, она поспешила навстречу священнику.
Как всегда, его вид, круглое ангельское лицо и ясный взгляд добрых глаз, успокоил ее. Щеки отца Джона казались еще румяней обычного, и Энджелина подумала, что это отсвечивает красное пламя свечи. Странный пурпурный свет играл на его светлых волосах и длинном черном облачении. В руке священник держал потрепанную Библию. Что-то в сочетании грубого красного света и Библии встревожило Энджелину, но это впечатление мгновенно исчезло, ибо дело, которое привело ее сюда, не терпело отлагательств.
– Дитя мое, – взяв Энджелину за руку, отец Джон подвел ее к скамье, усадил и сам сел рядом. – Что случилось?
Его тихий, ласковый голос согрел Энджелину, как теплое пламя камина в холодную ночь. «Да, – подумала она, – я поступила правильно, придя сюда».
– Отец… – начала она и осеклась. Энджелина не знала, как начать свой рассказ-слишком страшно было то, о чем она должна была поведать, слишком ужасные картины возникали в ее воображении.
– Здоровы ли вы, дитя мое? Энджелина кивнула, откидывая разметавшиеся локоны с вспотевшего лба.
– Тогда поведайте, что привело вас сюда в столь поздний час.
Энджелина понятия не имела, который час, но знала, что десять, должно быть, уже пробило. Сколько времени нужно, чтобы перевезти пленниц в другое место? И откуда их повезут? Беспокойство за безопасность неведомых ей женщин заставило Энджелину заговорить.
– Извините, что беспокою вас, но мне больше не к кому обратиться, – начала она, крепко сжав руку священника. Его мягкая и гладкая кожа свидетельствовала о том, что спасение заблудших душ – не слишком тяжелая работа.
Боковым зрением Энджелина заметила, что смуглый, худощавый отец Игнатий с любопытством посмотрел на них и скрылся в притворе. Энджелина не знала, куда ведет дверь, из которой он появился, но прихожане многого не знали в соборе. Отец Игнатий всегда казался ей загадочным. Он был спокоен и мрачен, и Энджелина думала, что он склонен не отпускать грехи, а осуждать грешников.
– Бог и я всегда готовы выслушать вас, – подбодрил ее священник, сидящий рядом. Отец Игнатий был немедленно забыт.
– О, отец, – сбивчиво заговорила Энджелина, – я знаю о клубе «Адское пламя», о том, что его члены похищают женщин и продают их… в публичные дома…
– Подождите, подождите, – перебил ее отец Джон. Библия выпала из его рук на пол. – О чем вы говорите?
Энджелина собралась с мыслями.
– Я слышала разговор о клубе «Адское пламя»…
– Эти разговоры слышит весь город. У людей весьма буйное воображение.
– Нет! Это правда, святой отец. Клянусь вам! Я слышала, как об этом говорили господа Дефорж и Гарнетт… с моим мужем. Они – члены этого клуба.
– Разумеется, вы ошибаетесь, – мягко, но твердо возразил священник.
– Нет, – Энджелина не сдавалась. – Она похищали молодых женщин – даже служанку месье Дефоржа – жестоко… использовали их… и затем продавали в публичный дом в Гальвестоне. Сейчас… в данный момент они перевозят девушек. Я не знаю, где находятся пленницы, но они повезут их к реке, – речь Энджелины становилась все быстрее и сбивчивее, ее глаза были расширены. Она все крепче сжимала руку священника. – Мы должны Что-нибудь предпринять, чтобы помешать им. Наверно, надо обратиться в полицию.
– Нет! – неожиданно резко воскликнул отец Джон. Потом гораздо мягче повторил: – Нет. Надо как следует обдумать это. Подобные обвинения слишком серьезны.
– Вы думаете, я не понимаю этого? Он не ответил на ее вопрос.
– Уверены ли вы в этом, дитя мое?
– Разумеется, – в голосе Энджелины послышалось нетерпение. – Я подслушала их разговор, а когда они ушли, помчалась сюда.
– Дефорж? Гарнетт? И ваш муж?
– Да, – Энджелине было стыдно, что ее муж оказался замешанным в подобном деле.
Освободив свою руку из пальцев Энджелины, священник положил локоть на спинку скамьи и по своей давней привычке уперся подбородком в ладонь. Он погрузился в раздумья.
– Разве я не должна заявить в полицию? Чем больше Энджелина думала об этом, тем яснее ей становилось, что так она и должна поступить. Она не понимала, что мешает отцу Джону немедленно согласиться с ней. Правда, он молчал, не соглашаясь, но и не возражая.
– Да, – ответил, наконец, отец Джон. – Именно так и следует поступить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83