— Нет, — грустно сказала она. — Все может обойтись, если с Катриной будут правильно обращаться — чего не скажешь про ее родителей. Они боятся ее, и Катрина чувствует это. — Она нахмурилась. — Мне не стоило говорить об этом, пожалуйста, забудьте. Но эти дети теперь прекрасно ощущают свой пол. Они не забудут того, что им известно. Их бросили во взрослый мир задолго до того, как они смогли бы приготовиться к переходу. Кому это под силу? Эти дети слабы. Посмотрите на Катрину. Она не по своей прихоти так себя ведет. Она ведь вовсе не пытается соблазнить вас. Стоило бы вам невольно дотронуться до нее, она бы пришла в ужас. Она так себя ведет, потому что однажды ее похвалили за это. Она не может этого забыть.
Она вновь перешла к общему.
— Никто из них не может забыть. Это ставит преграду между ними и другими детьми. Им очень сложно ужиться в школе или найти друзей своего возраста. Они хранят эту грязную тайну, им кажется, все знают об их несчастии.
Она произнесла это так, как будто существовал целый мир трагического одинокого существования и непрестанной боли. Она говорила с убеждением, так как мы оба знали, что я не был частью этого мира. Я лишь хотел проникнуть туда и извлечь одного или двух обитателей для своих целей. Такие дети, как Питер или Катрина, мне не годились. Доктор Маклэрен знала, насколько они пострадали, она немного раскрыла мне на это глаза. Но у присяжных свое воображение. Я не собирался поставить перед ними неряшливого толстого мальчика или маленького похотливого монстра. Нет, мне нужен был ребенок, по которому было бы видно, что он пострадал, но который не производил бы отталкивающего впечатления. Ребенок, которому причинили боль, он смущен и ищет защиты взрослых. Выбирая подходящего, я чувствовал себя работорговцем. «Найди мне несчастного. Где ребенок со шрамами?»
— Какой мужчина, — спросил я, — может видеть в четырехлетней крохе объект для сексуального удовлетворения?
— Дело не в сексе, Марк, дело в контроле. Насильник взрослых женщин в первую очередь алчет власти, а не сексуального удовольствия. Насильник детей ищет абсолютной власти. Кого можно контролировать так безгранично, как ребенка? — Она подняла руку, разжав пальцы, изображая тем самым открытую детскую душу. — Жизни этих детей могут принадлежать ему, Марк. Их мысли, их реакция на мир, все это может быть его отражением. Ты, наверное, знаешь: многие из этих детей сами потом становятся насильниками. Они все еще подражают ему спустя десятилетия.
— Давай поговорим о нем, — сказал я, — об этом мужчине, что он из себя представляет?
— Это не моя область, — ответила доктор Маклэрен. — Но кое-что я могу рассказать. — Она помолчала, собираясь с мыслями, смотря на меня невидящим взглядом. Она, похоже, пробегала в мыслях список, выбирая, с какого примера начать.
— Мы делим этих мужчин — реже женщин — на два типа. Насильник и похититель. Насильник хочет причинить ребенку боль. — Она отбросила этот вариант. — Похититель, а ваш обвиняемый таковым и является, любит детей. Он совращает их. Каждый случай занимает у него много времени. Потому что он хочет большего, понимаете? Ему не нужно тело ребенка само по себе, он хочет быть любимым.
— И обладать властью, — добавил я, становясь способным учеником.
— Любовь и есть власть, — пояснила она.
— Но он… — Я нахмурился. — В большинстве случаев мы возбуждаем дело против сожителя. Отца, или отчима, или любовника матери. Я могу это понять. У них есть доступ к ребенку. Но этот человек, он находил жертвы повсюду. Как он сближался, с ними?
— С их помощью, — ответила доктор Маклэрен без колебания. — Вы обнаружите, если еще не заметили, что эти дети живут в слабо организованных семьях.
«Хорошая формулировка», — подумал я. Гораздо точнее, чем часто употребляемая «нефункциональная семья».
— Родители-одиночки, — продолжала она, — разведенные родители или семьи, где взрослым просто не хватает времени на ребенка. Похититель, — она говорила о нем с пониманием, — восполняет пустоту в жизни ребенка. Он дает воспитание, которое ему нужно и которого он не нашел. Ребенок начинает любить его. Он становится необходим ребенку.
Я на мгновение вспомнил, как Томми Олгрен способствовал своему похищению из школы, но затем снова обратился к делу.
— Надеюсь, вы не станете утверждать, что ребенок сам идет на контакт… я имею в виду, по собственному желанию…
— Проблема секса? — Она убежденно покачала головой. — Это же маленькие дети. Когда чужой человек начинает хорошо с ними обращаться, сближаться с ними и проявлять нежность, они не подозревают, что это сексуальные действия. Они не знают о существовании секса, пока он не принуждает их к этому.
И они ненавидят это. Секс пугает их, разрушает их психику.
Дженет слегка покрутила головой, как будто у нее втекла шея Она все еще смотрела на меня. В ее взгляде была сила, которая притягивала меня, заставляя думать, что она пробует на мне психологический прием.
Я подумал об Остине Пейли. Мы же не говорили об абстрактном негодяе, мы имели в виду человека, которого я знал большую часть своей взрослой жизни, не подозревая о том, что он втайне творит.
— Мы выявили не всех его жертв, не так ли?
Она покачала головой.
— Мужчина его возраста, который начал этим заниматься еще подростком… У него сотни жертв. В любом случае сотни попыток, и если он был таким же осторожным, как кажется, то большинство из них были удачными. Даже если это была только половина…
«Начал подростком», — подумал я. Это означало, что уже выросло поколение жертв Остина — его последователи, многие из которых уже приобщились к развращению детей. Остин осквернил целое поколение.
Неожиданно я вспомнил о Крисе Девисе. Может, не шантаж заставил его взять на себя вину Остина? Может, это была любовь?
Мы сидели молча. Я чувствовал полное взаимопонимание с доктором Маклэрен, возможно, потому, что мы работали над одним делом. Ее манера общения также способствовала этому. Казалось, мы давние приятели. Я не знал, была ли это просто уловка психиатра. У меня появилось детское желание изменить мнение о себе, доказать, что я лучше или хуже, чем она обо мне думает.
— Мне придется повторить все обвинителю, который возьмется за это дело? — спросила она. — Конечно, я достаточно проработала с большинством прокуроров по делам о сексуальных преступлениях, чтобы…
— Думаю, я передам это тому, кто будет вести обвинение вместе со мной, — доверительно сказал я.
Она смерила меня взглядом. Я ответил на него, подтверждая ее догадку. Мой взгляд был полон профессионализма, знания тысяч тонкостей.
— Я не видела, чтобы вы что-нибудь записывали, — поддела она.
— Я не думал, что мне предстоит психологический тест.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105