– Перекладываешь ответственность на бедную Габриель? Отлично. У меня широкие плечи, я могу это вынести. А у тебя есть характер! Возможно, при других обстоятельствах мы могли бы поладить друг с другом. Теперь, когда я знаю, что ты не собираешься здесь оставаться навсегда, я постараюсь быть с тобой полюбезнее, пока ты будешь у нас гостить. А ты перестанешь считать меня наглой прислугой, забывающей о своем месте. Ни ты, ни кто другой не вправе учить меня жить. Так что ешь свой завтрак, а я пока впущу сюда немного света и воздуха.
Экономка большими шагами прошла к окну и раздвинула занавески. Яркий солнечный свет заполнил комнату, напоминая о том, первом дне моего пребывания здесь, когда она сделала то же самое и я увидела массовое убийство голубей.
– Если мой дядя сегодня практикуется в стрельбе, вам не стоит беспокоиться, Габриель, – поспешно сказала я.
Она засмеялась:
– Ты и здесь одержала победу, а? Видишь грифов? Голубей сегодня на лужайке гораздо больше, чем обычно. Лабрус с утра хорошенько накормил их зерном. Ты не слышишь, как они воркуют внизу?
Она наблюдала за мной, когда я изумленно посмотрела в сторону окна, внезапно услышав оживленное воркование на лужайке.
– Они не боятся? – удивленно спросила я.
– Они никогда не боялись, – с презрением ответила она. – По крайней мере, до тех пор, пока не становилось уже слишком поздно для страха.
Любопытство побудило меня осторожно подойти к окну. Лужайка внизу была заполнена белыми голубями. Одни из них с жадность продолжали поедать зерно, причем без последствий, в отличие от прошлого раза. Я невольно взглянула вверх, ища грифов. Ни одного черного пятна, парящего над замком, ни одного стервятника, сидящего на дереве или на каменной стене!
– Где же грифы? – спросила я удивленно.
– Я-то думала, это тебя обрадует. Их здесь нет. Они хорошо покормились в другом месте. Взгляни вон туда.
Я перевела взгляд на виноградники, где работали деревенские, и заметила у кромки леса неровную линию черных точек, усыпавших ветки деревьев. Птицы сидели неподвижно. Я поежилась и отвернулась.
– Кто-то покормил их там, наверху?
– Да, твой дядя и Альбер поднимались туда этим утром. Наверное, они подстрелили свинью или оленя, а может, волка. Разрезали кое-где шкуру, чтобы птицам было легче есть. К ночи ничего не останется, кроме костей, которые потом растащат волки. Они обожают костный мозг. – Глаза Габриель сверкнули. – А может, хозяин с Альбером убили пару волков и одного спрятали в пещере, чтобы покормить птиц и завтра. Ну что, мадемуазель? Грифы по-прежнему едят, а чувствительная натура мадемуазель не задета, а? Я помню время, когда хозяин не был таким деликатным с другими.
Она усмехнулась и ушла. После этого я почувствовала себя значительно лучше, с удовольствием поела и выпила кофе. За окном день искрился солнечными лучами, как шампанское. В полях за работой пели деревенские. Я приняла душ и оделась, с облегчением думая об Этьене Метье и Везоне. Сегодня утром даже человек, который жил странной жизнью особого агента французского правительства, казался приятной личностью по сравнению с обитателями Замка грифов.
Я давно простила беднягу Пьера Бурже, а о Мадлен у меня были только хорошие воспоминания. Мне захотелось опять поехать в Везон, но я поздно встала сегодня, к тому же мне нужно было сходить в деревню, чтобы позвонить в посольство и все разузнать для дяди Мориса. Но мысли мои летели в Везон, как утешение. Большей частью, как я вынуждена была себе втайне признаться, они касались Этьена, его дружелюбных глаз и красивого загорелого лица.
Я вспомнила, как он умолял меня попозировать ему, и понадеялась, что он приедет в Токсен, хотя и сомневалась, что дядя позволит ему повидать меня, не говоря уж о том, чтобы остаться в замке.
Натянув свитер с высоким горлом, я вытащила рубины из своей дорожной сумки, куда положила футляр, и надела, снова невольно залюбовавшись ими. Они действительно были великолепны. Многие девушки предпочитают бриллианты, но я решила, что меня вполне устраивают рубины. Во всяком случае, такие, как эти. В свете дня они мягко мерцали и казались густо-красными на фоне золотой оправы. Даже на моем белом простом свитере они выглядели прекрасно, и я с неохотой сняла их и вновь спрятала в сумку. Да, не стоит сомневаться в щедрости моего дяди, сделавшего мне такой королевский подарок.
Внезапно я услышала шум мотора приближавшегося автомобиля и чье-то пение.
– Tiens voila du boudin... – выводил приятный мужской голос, почти заглушавший гул мотора. – Есть кровяная колбаса, кровяная колбаса. Для эльзасцев, швейцарцев и лотарингцев...
Я подошла к окну и выглянула. От ворот в сторону замка медленно взбирался по дороге древний грузовик. Вот он проехал под моим окном и направился к кухне. Его кузов полностью был загружен овощами, фруктами, мешками с зерном и мукой, под мешковиной виднелись очертания окороков и кусков бекона. На заднем дворе машина остановилась, и из кабины вылез певец. Он был без головного убора, рукава его рубашки, закатанные по локоть, открывали коричневые от загара руки. Этьен Метье!
Увидев его вновь, я ощутила неожиданную бурную радость. Веселая песенка, видимо, предназначалась мне, чтобы привлечь мое внимание. Я высунулась из окна и помахала ему рукой. Он сразу увидел меня, и улыбка тут же изменила его лицо, сделав его почти мальчишеским.
– Доброе утро, мадемуазель! – крикнул он весело. – Надеюсь, вы хорошо проводите каникулы? Разве не восхитительный сегодня день? Какое освещение для портрета, а? И эти горы, и виноградники, это место...
Я обнаружила, что смеюсь, как не смеялась еще ни разу в Замке грифов. Как будто я вновь вернулась в Новый Орлеан, а тот, кто приехал на этой старой машине, пригласил меня на танцы и теперь набирается смелости, чтобы получить разрешение моего деда.
Давно уже я так тщательно не занималась своим макияжем. Закончив, я поспешно сбежала по лестнице, слыша с кухни неприятный голос Габриель, ругавшей Марсо за какие-то упущения. Когда я входила в гостиную, из библиотеки, покашливая, вышел дядя и стал подниматься по лестнице.
– И к тому же, Марсо, разве тебе было позволено привозить в замок чужаков, а? – Даже в гостиной был слышен воинственный голос экономки. – Место наших арендаторов в Везоне, на полях. Им нужно работать, а не бездельничать здесь!
– Он рассказывал мне, что у месье Жерара очаровательная домоправительница, мадам Бреман, – донесся до меня насмешливый голос Этьена. – Он день и ночь пел вам дифирамбы каждый раз после того, как бывал в замке. Разве это не так, Жак? И такая прекрасная повариха, говорил он! О, я, Этьен Метье, знаю о вас довольно много, мадам Габриель Бреман, поверьте мне. Жак доводит бедную, ревнивую мадам Марсо до безумия тем, как он о вас говорит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43