И, улыбнувшись, добавил. – Вот что значит привычка.
Прежде чем выйти из кабинета, Холли посмотрела большую карту, прикрепленную к стене. На ней был обозначен весь округ Ла Рейн, а также районы Лос-Анджелеса, Вентура и Керна. На другой стороне Техасского ущелья, за Кларионом, она нашла крошечную точку, там, где должна была находиться Медвежья Лапа. Холли прикинула, что до нее примерно два-три часа езды, в зависимости от состояния дороги. Там наверняка не должно быть много транспорта.
Заправив машину прямо через дорогу на станции Арта Мора, она направилась на север. Голова Холли была занята мыслями о том, что она скажет Вейну Пастори, когда найдет его, и поэтому она даже не заметила маленький оранжевый автомобиль, который последовал за ней.
Дорога на всем пути была хорошей, хотя иногда и немного узкой для двустороннего движения. Не прошло и двух часов, как она достигла Медвежьей Лапы. Если бы она так старательно не искала ее, то, наверное, пропустила бы весь городок.
Это была Медвежья Лапа, небольшой горный городок. Почти во всех домах окна были закрыты ставнями, а при въезде висело написанное от руки объявление, на котором можно было прочитать: «Закрыто на сезон».
Да, это была она, с бледно окрашенными домами, которые дополняли почтовое отделение, бакалейная лавка, газовая станция и таверна. У дороги стояли темный «форд-пикап» и такой же темный «плимут» двадцатилетней давности.
Холли остановилась перед устаревшими газовыми насосами. Никто не появился, и, подождав минуту, она вышла из машины и вошла в здание. Трое мужчин, каждому из которых было не меньше семидесяти, сидели вокруг – нет не печки, – а электрического обогревателя. Внутри помещения было невероятно жарко. За разбитым деревянным прилавком на табуретке сидела грубая толстая женщина с усами и читала роман под названием «Любовь ранит сердце».
Когда Холли вошла, мужчины подняли головы. Женщина же продолжала читать. Никто не заговорил.
– Послушайте, – сказала наконец Холли. – Я надеюсь, это Медвежья Лапа?
– Конечно, милая, – ответила женщина. Она закрыла книгу указательным пальцем и взглянула на Холли. – Что мы можем сделать для вас?
– Не могли бы вы сказать, есть ли здесь клиника, принадлежащая доктору Вейну Пастори?
Один из мужчин пожевал губами над беззубыми деснами.
– Вы его друг?
– Не совсем. Мы иногда работаем вместе. Клиника где-то здесь?
Теперь заговорил другой мужчина. У него были узловатые, искривленные артритом, руки. Они неловко лежали на его коленях, как будто ему не принадлежали.
– Что вам там надо?
Холли хотела сказать, что его это не касается, но сдержалась.
– Мне нужно видеть доктора Пастори по делу, – сказала она так вежливо, как только могла.
– Вы его пациент? – спросила женщина.
– Нет, я врач.
– Вы не похожи на врача, – вступил в разговор третий мужчина. Один глаз у него был стеклянный, причем из дешевого стекла.
– И тем не менее я врач, – Холли начали раздражать эти неприятные провинциалы.
– Если вы больны, вам лучше обратиться к доктору Силену в Клерионе, – проговорил мужчина с артритом, – Доктор Силен – хороший человек. Я к нему несколько раз обращался. А ваш доктор, как его, Пасторини...
– Пастори.
– Все равно. По имени он явно иностранец.
– Слушайте, – начала Холли более властным тоном. – Я тороплюсь. Не могли бы вы объяснить, где находится эта клиника?
– Вам не следовало бы искать ее. Но если вы так хотите попасть туда, это ваше дело. Мы не будем вас останавливать.
– Так где же она?
Холли поразилась визгливости своего голоса. Четверо людей уставились на нее, как будто впервые увидели.
Наконец женщина заговорила:
– Вам надо проехать по этой дороге примерно полторы мили. Затем свернете направо. Там будет тропинка. Ее не так-то легко заметить, если не знать о ней. Проедете две, может быть, три мили. И будете на месте.
Они еще долго смотрели на нее, но больше никто не произнес ни слова.
– Большое спасибо, – поблагодарила Холли. Она поспешно вышла, села в машину и поехала по дороге.
Примерно в это же время, когда Холли выехала из Пиньона, чтобы найти клинику доктора Вейна Пастори, сам Пастори забрал Малколма из его комнаты и повел в то отделение клиники, где он еще ни разу не был. Они вошли в комнату с высоким потолком и скудным интерьером. Из мебели там было всего два простых деревянных стула. Одна дверь и высокое окно, из которого ничего не было видно, кроме темных деревьев снаружи.
Внутри комнаты находилась клетка с измерительными приборами, с сетью стальных проводов, протянутых к одной из стен. В клетке, вся площадь которой была не более семи шагов, стояла застеленная койка и ночной горшок.
Открыв дверь клетки, Пастори ввел туда мальчика.
– Мне жаль, Малколм, но придется тебя здесь запереть до моего возвращения. Мне нужно съездить в Клерион. Полагаю, что не задержусь больше, чем на три часа, и, надеюсь, ты спокойно дождешься меня.
– Для чего меня надо здесь запирать? – спросил Малколм. Он все еще находился под воздействием наркотика, введенного ему накануне ночью.
– Для безопасности, мой мальчик, для безопасности, – проговорил Пастори, слегка похлопывая его по плечу. – Для твоей же собственной безопасности.
Доктор вышел из клетки, закрыл за собой стальную дверь и запер ее на замок.
– Если тебе что-нибудь понадобится, прежде чем я вернусь, обратись к Кругеру, – и, повернувшись, он крикнул в открытую в комнате дверь: – Кругер!
Тот вошел так быстро, как будто стоял за дверью и слушал.
– Я хочу, чтобы ты остался здесь с нашим юным другом, – сказал ему Пастори. – Давай ему все, что он захочет. Все, что пролезет через прутья. Дверь не открывать, если только возникнет критическая ситуация. Это понятно?
– Не беспокойтесь, доктор. Я прослежу за ним. И я его не выпущу.
У Кругера задрожали губы, и он облизнул их.
Пастори немного постоял, переводя взгляд с одного на другого, затем кивнул и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Через минуту послышался шум отъезжающей машины, под колесами которой хрустели сухие сосновые иголки, ковром устилавшие дорогу. Пастори свернул к городу, и звуки постепенно затихли.
Кругер придвинул стул к клетке и сел, не сводя глаз с Малколма. Он улыбнулся. Жирные складки вокруг его глаз превратили их в щелки.
– Мы с тобой остались вдвоем, маленькое чудовище. Больше никого нет. Как тебе это нравится?
Малколм сидел на койке и молчал.
– Ты не возражаешь, что я называю тебя маленьким чудовищем? Ты ведь знаешь, почему я тебя так называю. Чудовище, дьявольское отродье.
Малколм по-прежнему молчал, и улыбка на лице Кругера увяла. Он вытер губы мозолистой рукой.
– Доктор обращается с тобой как с принцем, но ты же дьявольское отродье. О, я видел, что с тобой происходило, когда ты был на столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Прежде чем выйти из кабинета, Холли посмотрела большую карту, прикрепленную к стене. На ней был обозначен весь округ Ла Рейн, а также районы Лос-Анджелеса, Вентура и Керна. На другой стороне Техасского ущелья, за Кларионом, она нашла крошечную точку, там, где должна была находиться Медвежья Лапа. Холли прикинула, что до нее примерно два-три часа езды, в зависимости от состояния дороги. Там наверняка не должно быть много транспорта.
Заправив машину прямо через дорогу на станции Арта Мора, она направилась на север. Голова Холли была занята мыслями о том, что она скажет Вейну Пастори, когда найдет его, и поэтому она даже не заметила маленький оранжевый автомобиль, который последовал за ней.
Дорога на всем пути была хорошей, хотя иногда и немного узкой для двустороннего движения. Не прошло и двух часов, как она достигла Медвежьей Лапы. Если бы она так старательно не искала ее, то, наверное, пропустила бы весь городок.
Это была Медвежья Лапа, небольшой горный городок. Почти во всех домах окна были закрыты ставнями, а при въезде висело написанное от руки объявление, на котором можно было прочитать: «Закрыто на сезон».
Да, это была она, с бледно окрашенными домами, которые дополняли почтовое отделение, бакалейная лавка, газовая станция и таверна. У дороги стояли темный «форд-пикап» и такой же темный «плимут» двадцатилетней давности.
Холли остановилась перед устаревшими газовыми насосами. Никто не появился, и, подождав минуту, она вышла из машины и вошла в здание. Трое мужчин, каждому из которых было не меньше семидесяти, сидели вокруг – нет не печки, – а электрического обогревателя. Внутри помещения было невероятно жарко. За разбитым деревянным прилавком на табуретке сидела грубая толстая женщина с усами и читала роман под названием «Любовь ранит сердце».
Когда Холли вошла, мужчины подняли головы. Женщина же продолжала читать. Никто не заговорил.
– Послушайте, – сказала наконец Холли. – Я надеюсь, это Медвежья Лапа?
– Конечно, милая, – ответила женщина. Она закрыла книгу указательным пальцем и взглянула на Холли. – Что мы можем сделать для вас?
– Не могли бы вы сказать, есть ли здесь клиника, принадлежащая доктору Вейну Пастори?
Один из мужчин пожевал губами над беззубыми деснами.
– Вы его друг?
– Не совсем. Мы иногда работаем вместе. Клиника где-то здесь?
Теперь заговорил другой мужчина. У него были узловатые, искривленные артритом, руки. Они неловко лежали на его коленях, как будто ему не принадлежали.
– Что вам там надо?
Холли хотела сказать, что его это не касается, но сдержалась.
– Мне нужно видеть доктора Пастори по делу, – сказала она так вежливо, как только могла.
– Вы его пациент? – спросила женщина.
– Нет, я врач.
– Вы не похожи на врача, – вступил в разговор третий мужчина. Один глаз у него был стеклянный, причем из дешевого стекла.
– И тем не менее я врач, – Холли начали раздражать эти неприятные провинциалы.
– Если вы больны, вам лучше обратиться к доктору Силену в Клерионе, – проговорил мужчина с артритом, – Доктор Силен – хороший человек. Я к нему несколько раз обращался. А ваш доктор, как его, Пасторини...
– Пастори.
– Все равно. По имени он явно иностранец.
– Слушайте, – начала Холли более властным тоном. – Я тороплюсь. Не могли бы вы объяснить, где находится эта клиника?
– Вам не следовало бы искать ее. Но если вы так хотите попасть туда, это ваше дело. Мы не будем вас останавливать.
– Так где же она?
Холли поразилась визгливости своего голоса. Четверо людей уставились на нее, как будто впервые увидели.
Наконец женщина заговорила:
– Вам надо проехать по этой дороге примерно полторы мили. Затем свернете направо. Там будет тропинка. Ее не так-то легко заметить, если не знать о ней. Проедете две, может быть, три мили. И будете на месте.
Они еще долго смотрели на нее, но больше никто не произнес ни слова.
– Большое спасибо, – поблагодарила Холли. Она поспешно вышла, села в машину и поехала по дороге.
Примерно в это же время, когда Холли выехала из Пиньона, чтобы найти клинику доктора Вейна Пастори, сам Пастори забрал Малколма из его комнаты и повел в то отделение клиники, где он еще ни разу не был. Они вошли в комнату с высоким потолком и скудным интерьером. Из мебели там было всего два простых деревянных стула. Одна дверь и высокое окно, из которого ничего не было видно, кроме темных деревьев снаружи.
Внутри комнаты находилась клетка с измерительными приборами, с сетью стальных проводов, протянутых к одной из стен. В клетке, вся площадь которой была не более семи шагов, стояла застеленная койка и ночной горшок.
Открыв дверь клетки, Пастори ввел туда мальчика.
– Мне жаль, Малколм, но придется тебя здесь запереть до моего возвращения. Мне нужно съездить в Клерион. Полагаю, что не задержусь больше, чем на три часа, и, надеюсь, ты спокойно дождешься меня.
– Для чего меня надо здесь запирать? – спросил Малколм. Он все еще находился под воздействием наркотика, введенного ему накануне ночью.
– Для безопасности, мой мальчик, для безопасности, – проговорил Пастори, слегка похлопывая его по плечу. – Для твоей же собственной безопасности.
Доктор вышел из клетки, закрыл за собой стальную дверь и запер ее на замок.
– Если тебе что-нибудь понадобится, прежде чем я вернусь, обратись к Кругеру, – и, повернувшись, он крикнул в открытую в комнате дверь: – Кругер!
Тот вошел так быстро, как будто стоял за дверью и слушал.
– Я хочу, чтобы ты остался здесь с нашим юным другом, – сказал ему Пастори. – Давай ему все, что он захочет. Все, что пролезет через прутья. Дверь не открывать, если только возникнет критическая ситуация. Это понятно?
– Не беспокойтесь, доктор. Я прослежу за ним. И я его не выпущу.
У Кругера задрожали губы, и он облизнул их.
Пастори немного постоял, переводя взгляд с одного на другого, затем кивнул и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Через минуту послышался шум отъезжающей машины, под колесами которой хрустели сухие сосновые иголки, ковром устилавшие дорогу. Пастори свернул к городу, и звуки постепенно затихли.
Кругер придвинул стул к клетке и сел, не сводя глаз с Малколма. Он улыбнулся. Жирные складки вокруг его глаз превратили их в щелки.
– Мы с тобой остались вдвоем, маленькое чудовище. Больше никого нет. Как тебе это нравится?
Малколм сидел на койке и молчал.
– Ты не возражаешь, что я называю тебя маленьким чудовищем? Ты ведь знаешь, почему я тебя так называю. Чудовище, дьявольское отродье.
Малколм по-прежнему молчал, и улыбка на лице Кругера увяла. Он вытер губы мозолистой рукой.
– Доктор обращается с тобой как с принцем, но ты же дьявольское отродье. О, я видел, что с тобой происходило, когда ты был на столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54