За его спиной Генка продолжает вяло переругиваться с Леголасом и Гимли.
В кабинке темно и душно. И вообще воняет. Тем не менее в грубой материальности сортира есть что-то успокаивающее. Психотерапевтическое. В сорт,ире не может произойти ничего пафосного. Сортир и героика несовместимы. Барлог, выпрыгивающий из системы биологической очистки, есть полный нонсенс. Недаром фекальная тема у Толкиена абсолютно не звучит.
А с фонтаном «Дружба народов», благосклонно думает Дюша, застегивая молнию, это они все-таки неплохо придумали. Если отвлечься от символики плодородия…
Он открывает хлипкую дверцу, и солнце лупит его прямо по голове.
***
Второй удар приходится под дых. Дюша беспомощно ловит ртом воздух, потом лягается, чувствуя, как колено ударяет во что-то мягкое, потом его начинает мелко трясти, и проходит какое-то время, прежде чем он соображает, что чьи-то цепкие руки трясут его за плечи.
— Отдай кольцо, идиот, — орет кто-то ему в ухо.
— Горлум, — бормочет Дюша, продолжая слабо защищаться, — пошел вон, еще рано. Это другой эпизод!
— Какой еще Горлум? Отдай кольцо, муфлон, ты же все Средиземье погубишь!
Пальцы выпускают Дюшино плечо и начинают хватать его шею, видимо, в расчете извлечь цепочку с кольцом.
— Не тронь, гадина, убью!
Генка бежит к нему, отпихивая нападающего. Ее острые кулаки молотят пришельца по спине. Сзади, издавая дикие индейские вопли, несутся Леголас с Гимли.
— Уроды, — говорит Горлум, которому Гимли деловито выкручивает руку, — дилетанты! Цивилы беспонтовые!
— Бей Горлума! — орет Арагорн, подпрыгивая рядом.
— Я не Горлум, ублюдки. Я серьезно! Христом-богом прошу, отдайте кольцо.
— Христос не в дискурсе, -мрачно выдыхает Дюша, хватая ртом воздух и пытаясь подняться на ноги.
— Дюша, тебе больно? Куда он тебя ударил?
Нападавший с трудом поднимается на ноги. Теперь можно разглядеть, что это приличный человек лет тридцати, с бородкой и в очках.
— Идиоты, — произносит он сквозь зубы, заправляя в джинсы приличную белую рубашку, сейчас порванную у ворота.
— А еще очки надел, — реагирует Гимли.
— Уйди, Горлум, — величественно говорит Арагорн, — сейчас не твое время.
— Если ты Горлум, служи мне, хозяину кольца! — входит в роль Дюша.
— Что ты врешь, это я — хозяин кольца!
— А чего он на меня напал? Так вот, Горлум…
— Какой я вам Горлум, — мрачно говорит пленник, — я здешний ворон. То есть…
— Боромир? — неУверенно предполагает Дюша.
— Точно! — говорит Генка, — Боромир. Ему кольцо нужно для повышения обороноспособности Белой крепости. Да, Горлум? Тьфу ты, Боромир?
— Какая Белая крепость, уроды, — устало говорит Боромир, — вы же даже не понимаете, во что ввязались. Лучше отдайте кольцо и валите отсюда.
— Не выйдет! — говорит Дюша, — я, маленький хоббит, чуждый карьерных устремлений. Но кольцо не отдам. То есть она не отдаст. Да, Геночка?
— А вы, хомячки трепетные, представляете, что будет, если Саурон его заполучит?
— Представляем, — говорит Генка, — тени удлинятся. Потом мрак падет на Средиземье. Потом…
— Полчища орков…
— Во-во, полчища орков, ненавидящих все живое… И только мы, маленькие храбрые хоббиты…
— Уроды, — с отвращением говорит Боромир, — они думают, это игра…
— Вовсе нет! Какая тут игра, когда от нас зависит судьба всех вольных народов?
— Надо было примочить эту интриганку, — невпопад печально замечает Боромир, — тогда бы ничего не случилось. А теперь возись тут с вами! Послушайте, может, вы свернете процесс и спокойно разойдетесь по домам?
— Не выйдет, — решительно говорит Дюша.
— Псих, — флегматично констатирует Боромир, — мелкий псих с манией величия. Ты что, вообразил себя спасителем мира, да?
— Да, — соглашается Дюша, — кто же, если не я? Кстати, ролевые игры на то и существуют, чтобы безболезненно удовлетворять параноидальные интенции.
— Дюша, — вдруг говорит Генка, — а может, и правда ну его? Пошли домой, в ванну залезем…
— Нет! — в голосе Дюши спокойная гордость, — мы дойдем до конца. До самого Ородруина.
— Хрен ты доползешь до Ородруина, придурок, — мрачно возражает Боромир, — вас примочат гораздо раньше. И кольцо отберут. И все, звездец тогда Средиземью…
— Боромир, — печально говорит Дюша, — Белую Башню кольцом не спасешь. Я понимаю, тебе кажется, что это для правого дела… Но это неправда, Боромир! Кольцо извращает. Тебя оно уже извратило.
— Что ты несешь, урод? Какая Белая Башня? Кого извратило? — недоумевает Боромир, — ты что, не понимаешь, о чем я тебе толкую?
— О! — вдруг говорит Арагорн, — это не наш эпизод. Мы, пожалуй, пойдем.
— Я тебе пойду, — говорит Генка и железной хваткой смыкает пальцы на ремне Арагорна. Арагорн слабо трепыхается. — Гомики пусть идут, от них все равно толку нет, а ты стой, где стоишь…
— Да отпусти ты его. Ты же видишь, мы отыгрываем переправу через Андуин, — заступается Дюша. — Эх, жаль, в Лориен так и не попали.
— Какой Андуин, задница ты хоббитская, — фыркает Боромир.
— Это, Дюша, что-то не то, — в свою очередь упирается Генка, — и я этого дунаданского трансвестита не отпущу… Вот выяснится все, тогда пусть и валит на хрен.
У Дюши пищит в кармане.
— О! — говорит он, вытаскивая мобилу, — эсэмэска пришла. Вот сейчас все и выясним.
Потом он замолкает и растерянно оглядывается по сторонам.
— Ты чего? — говорит Генка.
— Ничего… Геночка, можно тебя на минутку?
— Не могу, я Арагорна держу.
— Ну, так отпусти Арагорна!
— Не отпущу.
— Геночка, ну ты же всю игру портишь… А это…
Кто— то мягко трогает Генку за плечо. Она оборачивается. У нее за спиной стоит высокий человек с длинными светлыми волосами и сумрачными глазами. Он одет в майку цвета хаки и маскировочные брезентовые штаны.
— Иди вперед, — сквозь зубы произносит человек, — только тихо.
— Куда…
От растерянности она разжимает пальцы, и Арагорн отскакивает в сторону. Но недалеко — человек выбрасывает длинную руку и вновь хватает его за пояс. Уж так ему везет, Арагорну, печально думает Генка, глядя, как Арагорн отчаянно пытается отстегнуть пряжку и выскользнуть из ремня. Но навороченная пряжка отстегиваться никак не желает. Генка тем временем чувствует, как что-то покалывает ее в шею, и почему-то сразу догадывается, что это нож. Острый такой нож…
Краем глаза она видит, что другой такой же человек — точная копия первого — удерживает Дюшу и Боромира. Большого труда это для него явно не составляет.
— Шевелись, — сквозь зубы говорит человек.
У Генки мутится в голове: из-за ближайших кустов с подсохшими уже гроздьями лиловой сирени выскакивает несколько эльфов в зеленых бархатных плащах — в руках у некоторых зажаты все те же лошадиные головы на палочках. Они размахивают этими лошадиными головами и вопят:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
В кабинке темно и душно. И вообще воняет. Тем не менее в грубой материальности сортира есть что-то успокаивающее. Психотерапевтическое. В сорт,ире не может произойти ничего пафосного. Сортир и героика несовместимы. Барлог, выпрыгивающий из системы биологической очистки, есть полный нонсенс. Недаром фекальная тема у Толкиена абсолютно не звучит.
А с фонтаном «Дружба народов», благосклонно думает Дюша, застегивая молнию, это они все-таки неплохо придумали. Если отвлечься от символики плодородия…
Он открывает хлипкую дверцу, и солнце лупит его прямо по голове.
***
Второй удар приходится под дых. Дюша беспомощно ловит ртом воздух, потом лягается, чувствуя, как колено ударяет во что-то мягкое, потом его начинает мелко трясти, и проходит какое-то время, прежде чем он соображает, что чьи-то цепкие руки трясут его за плечи.
— Отдай кольцо, идиот, — орет кто-то ему в ухо.
— Горлум, — бормочет Дюша, продолжая слабо защищаться, — пошел вон, еще рано. Это другой эпизод!
— Какой еще Горлум? Отдай кольцо, муфлон, ты же все Средиземье погубишь!
Пальцы выпускают Дюшино плечо и начинают хватать его шею, видимо, в расчете извлечь цепочку с кольцом.
— Не тронь, гадина, убью!
Генка бежит к нему, отпихивая нападающего. Ее острые кулаки молотят пришельца по спине. Сзади, издавая дикие индейские вопли, несутся Леголас с Гимли.
— Уроды, — говорит Горлум, которому Гимли деловито выкручивает руку, — дилетанты! Цивилы беспонтовые!
— Бей Горлума! — орет Арагорн, подпрыгивая рядом.
— Я не Горлум, ублюдки. Я серьезно! Христом-богом прошу, отдайте кольцо.
— Христос не в дискурсе, -мрачно выдыхает Дюша, хватая ртом воздух и пытаясь подняться на ноги.
— Дюша, тебе больно? Куда он тебя ударил?
Нападавший с трудом поднимается на ноги. Теперь можно разглядеть, что это приличный человек лет тридцати, с бородкой и в очках.
— Идиоты, — произносит он сквозь зубы, заправляя в джинсы приличную белую рубашку, сейчас порванную у ворота.
— А еще очки надел, — реагирует Гимли.
— Уйди, Горлум, — величественно говорит Арагорн, — сейчас не твое время.
— Если ты Горлум, служи мне, хозяину кольца! — входит в роль Дюша.
— Что ты врешь, это я — хозяин кольца!
— А чего он на меня напал? Так вот, Горлум…
— Какой я вам Горлум, — мрачно говорит пленник, — я здешний ворон. То есть…
— Боромир? — неУверенно предполагает Дюша.
— Точно! — говорит Генка, — Боромир. Ему кольцо нужно для повышения обороноспособности Белой крепости. Да, Горлум? Тьфу ты, Боромир?
— Какая Белая крепость, уроды, — устало говорит Боромир, — вы же даже не понимаете, во что ввязались. Лучше отдайте кольцо и валите отсюда.
— Не выйдет! — говорит Дюша, — я, маленький хоббит, чуждый карьерных устремлений. Но кольцо не отдам. То есть она не отдаст. Да, Геночка?
— А вы, хомячки трепетные, представляете, что будет, если Саурон его заполучит?
— Представляем, — говорит Генка, — тени удлинятся. Потом мрак падет на Средиземье. Потом…
— Полчища орков…
— Во-во, полчища орков, ненавидящих все живое… И только мы, маленькие храбрые хоббиты…
— Уроды, — с отвращением говорит Боромир, — они думают, это игра…
— Вовсе нет! Какая тут игра, когда от нас зависит судьба всех вольных народов?
— Надо было примочить эту интриганку, — невпопад печально замечает Боромир, — тогда бы ничего не случилось. А теперь возись тут с вами! Послушайте, может, вы свернете процесс и спокойно разойдетесь по домам?
— Не выйдет, — решительно говорит Дюша.
— Псих, — флегматично констатирует Боромир, — мелкий псих с манией величия. Ты что, вообразил себя спасителем мира, да?
— Да, — соглашается Дюша, — кто же, если не я? Кстати, ролевые игры на то и существуют, чтобы безболезненно удовлетворять параноидальные интенции.
— Дюша, — вдруг говорит Генка, — а может, и правда ну его? Пошли домой, в ванну залезем…
— Нет! — в голосе Дюши спокойная гордость, — мы дойдем до конца. До самого Ородруина.
— Хрен ты доползешь до Ородруина, придурок, — мрачно возражает Боромир, — вас примочат гораздо раньше. И кольцо отберут. И все, звездец тогда Средиземью…
— Боромир, — печально говорит Дюша, — Белую Башню кольцом не спасешь. Я понимаю, тебе кажется, что это для правого дела… Но это неправда, Боромир! Кольцо извращает. Тебя оно уже извратило.
— Что ты несешь, урод? Какая Белая Башня? Кого извратило? — недоумевает Боромир, — ты что, не понимаешь, о чем я тебе толкую?
— О! — вдруг говорит Арагорн, — это не наш эпизод. Мы, пожалуй, пойдем.
— Я тебе пойду, — говорит Генка и железной хваткой смыкает пальцы на ремне Арагорна. Арагорн слабо трепыхается. — Гомики пусть идут, от них все равно толку нет, а ты стой, где стоишь…
— Да отпусти ты его. Ты же видишь, мы отыгрываем переправу через Андуин, — заступается Дюша. — Эх, жаль, в Лориен так и не попали.
— Какой Андуин, задница ты хоббитская, — фыркает Боромир.
— Это, Дюша, что-то не то, — в свою очередь упирается Генка, — и я этого дунаданского трансвестита не отпущу… Вот выяснится все, тогда пусть и валит на хрен.
У Дюши пищит в кармане.
— О! — говорит он, вытаскивая мобилу, — эсэмэска пришла. Вот сейчас все и выясним.
Потом он замолкает и растерянно оглядывается по сторонам.
— Ты чего? — говорит Генка.
— Ничего… Геночка, можно тебя на минутку?
— Не могу, я Арагорна держу.
— Ну, так отпусти Арагорна!
— Не отпущу.
— Геночка, ну ты же всю игру портишь… А это…
Кто— то мягко трогает Генку за плечо. Она оборачивается. У нее за спиной стоит высокий человек с длинными светлыми волосами и сумрачными глазами. Он одет в майку цвета хаки и маскировочные брезентовые штаны.
— Иди вперед, — сквозь зубы произносит человек, — только тихо.
— Куда…
От растерянности она разжимает пальцы, и Арагорн отскакивает в сторону. Но недалеко — человек выбрасывает длинную руку и вновь хватает его за пояс. Уж так ему везет, Арагорну, печально думает Генка, глядя, как Арагорн отчаянно пытается отстегнуть пряжку и выскользнуть из ремня. Но навороченная пряжка отстегиваться никак не желает. Генка тем временем чувствует, как что-то покалывает ее в шею, и почему-то сразу догадывается, что это нож. Острый такой нож…
Краем глаза она видит, что другой такой же человек — точная копия первого — удерживает Дюшу и Боромира. Большого труда это для него явно не составляет.
— Шевелись, — сквозь зубы говорит человек.
У Генки мутится в голове: из-за ближайших кустов с подсохшими уже гроздьями лиловой сирени выскакивает несколько эльфов в зеленых бархатных плащах — в руках у некоторых зажаты все те же лошадиные головы на палочках. Они размахивают этими лошадиными головами и вопят:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51