..
Нгаву ощутимо трясло. Хмельная сила, направлявшая её и раздававшая налево и направо точные и беспощадные удары, схлынула. И теперь, как говорят воины, её «плющил отходняк». Глядя на забрызганные кровью руки и остатки одежды, женщина с отвращением отшвырнула от себя кинжал и наконец-то разрыдалась.
Выходя из камеры, парочка нос к носу столкнулась с отрядом святых братьев и солдат, посланных за узницей. Баронет с ходу прорубил в их рядах страшную просеку, а неотступно следующая за ним Нгава не давала зайти озверевшим от крови и потерь солдатам сзади. После выхода на лестницу в верхний коридор сверху посыпались головы и дёргающиеся руки-ноги, заполнив воздух сладковато-кислым запахом.
Баронет работал мечом как отрегулированный на полные обороты ветряк, вдобавок иногда посылая вперёд то остро-блестящие, то туманно-морозные заклинания. Иногда ревел проклятия яростным голосом, спотыкаясь об обрубки тел. Ещё было слышно, как кто-то наверху командует, направляя в подвал ещё подкрепления, и дорогу по скользким, залитым кровью и внутренностями ступеням приходилось брать штурмом.
Нгава не помнила, в какой момент, её «настигла волна». Дикая, пьянящая, какая-то животная сила заполнила её. Всё вокруг вдруг стало неестественно чётким и сильно – раз в пять-семь – замедленным. Женщина усмехнулась, чёрной пантерой подныривая под неуклюжие, по-черепашьи двигающиеся клинки поджимающей сзади солдатни. Она ещё удивилась, когда её кинжал легко перерубил закованную в броню руку, словно цыплячью шейку. Перетекая меж волшебно замедлившихся солдат, она каждый раз успевала подумать, выбрать место, прицелиться.
И ударить. Разгорячённый клинок играючи кромсал доспехи и плоть, будто растаявшее масло в бумажной обёртке. Тенью порхая меж почти застывших болванов со знаками Единого на броне и одеждах, Нгава произвела среди них настоящее опустошение, походя удивляясь своей силе и скорости.
Видимо, что-то передалось и тяжко дышащему чернокнижнику, ибо он тоже стал рубить наступавших вместе с их оружием и доспехами. Шинковал, как хорошая хозяйка капусту, разбрызгивая во все стороны алые брызги. Подъём наверх показался бесконечным, но вот закончился и он. Выскочив в большую, светлую комнату, словно пара тигров, устроили и здесь самую настоящую резню среди еле двигающихся, словно осенние мухи, святых братьев в рясах и кольчугах.
– Хватит! – рявкнул баронет с бешеными, блестящими от возбуждения глазами. Одной рукой вращая мечом и не давая прохода ломящимся в дверь солдатам, он другой вытащил откуда-то пузырёк. Зубами вытащил пробку, поморщившись от вони, и щедро плеснул на пол. Сразу же повалили густые клубы дымчато-туманного пара, с каким-то морозным запахом.
Valle ухватил за руку Нгаву, радостно и возбуждённо приплясывающую от пронизывающей её Силы, и потянул в появившийся невесть откуда длинный, серо-жёлтый коридор без стен и потолка. Да и без конца, если вдуматься...
Молчаливый как обычно Гуго отмывал всё ещё дрожащую, всхлипывающую женщину в большой бадье, отчего мыльная пена сразу окрасилась в розовый цвет, а Трент с хмурым лицом, вполголоса, докладывал баронету о своей части работы, когда они вызволяли Ласло под прикрытием шума, поднятого в тюрьме.
– Снасильничали мальчишку... всю задницу порвали, мерзавцы...
Valle грустно почесал заросший подбородок и мрачно кивнул.
– Не забудь напомнить, чтобы сразу к целителю.
В это время Нгава, выйдя из бадьи на домотканый половичок, завернулась в простыню. Пристально посмотрела в глаза Гуго и, ухватив его за пояс, увлекла за собой в соседнюю комнату. Обычно её занимал только баронет, ибо все остальные помещения в двухэтажном охотничьем домике уже были битком забиты вызволенными из неволи людьми.
– Чего это она? – гном озадаченно почесал бороду, глядя им вослед.
Через несколько мигов, когда из-за двери донёсся низкий, гортанный, полный животной страсти стон, баронет ответил.
– Надо ей сейчас, понимаешь?
Трент недоумённо пожал плечами.
– Ну, я замечал, что эта чернышка на передок слаба, но чтобы так...
Valle глянул на него эдак снисходительно, и вполголоса объяснил, смущённо теребя свой кинжал.
– Видать, в роду у неё были женщины-воины. Те самые, из легенд. Как пошла она кромсать святош – глазом не уследить. Не хотел бы я против неё с оружием выйти...
– Впрочем, и с магией не рискнул бы, – доверительно добавил он.
Гном, вполне представляющий себе уровень фехтовального мастерства молодого барона, с опаской глянул на дверь, за которой события вновь покатились по тысячелетиями накатанному пути.
– Надо же – а с виду простая повариха. Ну, ежели её после такого дела отходняк плющит, то тогда дело простительное. Я, помнится, тоже, когда перевал у орков отбивали, сам не свой был. В одиночку на толпу бросался – и ничё. Зато потом...
Баронет промолчал, ожидая продолжения, но Трент не счёл нужным распространяться, что после горячки боя вытворял с орковскими женщинами. Только вздохнул, и отправился проверять посты.
– Сто двадцать семь, – закончил считать барон Дравен, вглядываясь в грязные, исхудавшие лица людей, втягивающихся в ворота его замка. Некоторые были ещё совсем детьми, но суровая печаль, исходящая от них, просто поражала.
– Да, барон, – угрюмо ответил изорванный, уставший чернокнижник, стоя рядом с ним, – Вся первая партия. Принимайте, устраивайте. А я, как мы и договаривались, отправляюсь за золотом...
Глава 22
Резкий, обжигающе холодный северный ветер на очередном повороте вновь вцепился в трепещущий и бьющийся, словно живой, плащ. Человек, по пологой спирали карабкающийся на большой, розового гранита утёс, равнодушно осадил свою словно порывающуюся улететь одежду и всё так же молча продолжил свой путь.
С незапамятных пор на этом неприветливом, северном морском берегу высилась эта громада. Седые, старые даже по эльфийским меркам легенды говорили, что некогда в давние времена вышло на землю страшное зло. То ли могучие четырёхрукие демоны, то ли дети тёмных богов – уже толком неведомо. И столь ужасны были злодеяния их, что восстала против них сама природа. Наделила она силой одного рыцаря из долины, родом хуманса, дабы изгнал он с земли, извёл эту погань.
И пошёл на них бесстрашный воин, и беспощадно бил порождения зла. Столь велика была сила его, что дошёл он аж досюда, до северного края мира, и сбросил врагов в бездонное студёное море. Израненный и усталый, истекающий драгоценной кровью, присел он отдохнуть, ибо изнемог в битве. Да так и остался здесь навеки – боги не даровали ему смерти воина, но даровали покой хранителя земли.
С тех вот пор и высится на суровом берегу громадный утёс из розового камня, разительно схожий формой с прислонившимся к обрыву воином-великаном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Нгаву ощутимо трясло. Хмельная сила, направлявшая её и раздававшая налево и направо точные и беспощадные удары, схлынула. И теперь, как говорят воины, её «плющил отходняк». Глядя на забрызганные кровью руки и остатки одежды, женщина с отвращением отшвырнула от себя кинжал и наконец-то разрыдалась.
Выходя из камеры, парочка нос к носу столкнулась с отрядом святых братьев и солдат, посланных за узницей. Баронет с ходу прорубил в их рядах страшную просеку, а неотступно следующая за ним Нгава не давала зайти озверевшим от крови и потерь солдатам сзади. После выхода на лестницу в верхний коридор сверху посыпались головы и дёргающиеся руки-ноги, заполнив воздух сладковато-кислым запахом.
Баронет работал мечом как отрегулированный на полные обороты ветряк, вдобавок иногда посылая вперёд то остро-блестящие, то туманно-морозные заклинания. Иногда ревел проклятия яростным голосом, спотыкаясь об обрубки тел. Ещё было слышно, как кто-то наверху командует, направляя в подвал ещё подкрепления, и дорогу по скользким, залитым кровью и внутренностями ступеням приходилось брать штурмом.
Нгава не помнила, в какой момент, её «настигла волна». Дикая, пьянящая, какая-то животная сила заполнила её. Всё вокруг вдруг стало неестественно чётким и сильно – раз в пять-семь – замедленным. Женщина усмехнулась, чёрной пантерой подныривая под неуклюжие, по-черепашьи двигающиеся клинки поджимающей сзади солдатни. Она ещё удивилась, когда её кинжал легко перерубил закованную в броню руку, словно цыплячью шейку. Перетекая меж волшебно замедлившихся солдат, она каждый раз успевала подумать, выбрать место, прицелиться.
И ударить. Разгорячённый клинок играючи кромсал доспехи и плоть, будто растаявшее масло в бумажной обёртке. Тенью порхая меж почти застывших болванов со знаками Единого на броне и одеждах, Нгава произвела среди них настоящее опустошение, походя удивляясь своей силе и скорости.
Видимо, что-то передалось и тяжко дышащему чернокнижнику, ибо он тоже стал рубить наступавших вместе с их оружием и доспехами. Шинковал, как хорошая хозяйка капусту, разбрызгивая во все стороны алые брызги. Подъём наверх показался бесконечным, но вот закончился и он. Выскочив в большую, светлую комнату, словно пара тигров, устроили и здесь самую настоящую резню среди еле двигающихся, словно осенние мухи, святых братьев в рясах и кольчугах.
– Хватит! – рявкнул баронет с бешеными, блестящими от возбуждения глазами. Одной рукой вращая мечом и не давая прохода ломящимся в дверь солдатам, он другой вытащил откуда-то пузырёк. Зубами вытащил пробку, поморщившись от вони, и щедро плеснул на пол. Сразу же повалили густые клубы дымчато-туманного пара, с каким-то морозным запахом.
Valle ухватил за руку Нгаву, радостно и возбуждённо приплясывающую от пронизывающей её Силы, и потянул в появившийся невесть откуда длинный, серо-жёлтый коридор без стен и потолка. Да и без конца, если вдуматься...
Молчаливый как обычно Гуго отмывал всё ещё дрожащую, всхлипывающую женщину в большой бадье, отчего мыльная пена сразу окрасилась в розовый цвет, а Трент с хмурым лицом, вполголоса, докладывал баронету о своей части работы, когда они вызволяли Ласло под прикрытием шума, поднятого в тюрьме.
– Снасильничали мальчишку... всю задницу порвали, мерзавцы...
Valle грустно почесал заросший подбородок и мрачно кивнул.
– Не забудь напомнить, чтобы сразу к целителю.
В это время Нгава, выйдя из бадьи на домотканый половичок, завернулась в простыню. Пристально посмотрела в глаза Гуго и, ухватив его за пояс, увлекла за собой в соседнюю комнату. Обычно её занимал только баронет, ибо все остальные помещения в двухэтажном охотничьем домике уже были битком забиты вызволенными из неволи людьми.
– Чего это она? – гном озадаченно почесал бороду, глядя им вослед.
Через несколько мигов, когда из-за двери донёсся низкий, гортанный, полный животной страсти стон, баронет ответил.
– Надо ей сейчас, понимаешь?
Трент недоумённо пожал плечами.
– Ну, я замечал, что эта чернышка на передок слаба, но чтобы так...
Valle глянул на него эдак снисходительно, и вполголоса объяснил, смущённо теребя свой кинжал.
– Видать, в роду у неё были женщины-воины. Те самые, из легенд. Как пошла она кромсать святош – глазом не уследить. Не хотел бы я против неё с оружием выйти...
– Впрочем, и с магией не рискнул бы, – доверительно добавил он.
Гном, вполне представляющий себе уровень фехтовального мастерства молодого барона, с опаской глянул на дверь, за которой события вновь покатились по тысячелетиями накатанному пути.
– Надо же – а с виду простая повариха. Ну, ежели её после такого дела отходняк плющит, то тогда дело простительное. Я, помнится, тоже, когда перевал у орков отбивали, сам не свой был. В одиночку на толпу бросался – и ничё. Зато потом...
Баронет промолчал, ожидая продолжения, но Трент не счёл нужным распространяться, что после горячки боя вытворял с орковскими женщинами. Только вздохнул, и отправился проверять посты.
– Сто двадцать семь, – закончил считать барон Дравен, вглядываясь в грязные, исхудавшие лица людей, втягивающихся в ворота его замка. Некоторые были ещё совсем детьми, но суровая печаль, исходящая от них, просто поражала.
– Да, барон, – угрюмо ответил изорванный, уставший чернокнижник, стоя рядом с ним, – Вся первая партия. Принимайте, устраивайте. А я, как мы и договаривались, отправляюсь за золотом...
Глава 22
Резкий, обжигающе холодный северный ветер на очередном повороте вновь вцепился в трепещущий и бьющийся, словно живой, плащ. Человек, по пологой спирали карабкающийся на большой, розового гранита утёс, равнодушно осадил свою словно порывающуюся улететь одежду и всё так же молча продолжил свой путь.
С незапамятных пор на этом неприветливом, северном морском берегу высилась эта громада. Седые, старые даже по эльфийским меркам легенды говорили, что некогда в давние времена вышло на землю страшное зло. То ли могучие четырёхрукие демоны, то ли дети тёмных богов – уже толком неведомо. И столь ужасны были злодеяния их, что восстала против них сама природа. Наделила она силой одного рыцаря из долины, родом хуманса, дабы изгнал он с земли, извёл эту погань.
И пошёл на них бесстрашный воин, и беспощадно бил порождения зла. Столь велика была сила его, что дошёл он аж досюда, до северного края мира, и сбросил врагов в бездонное студёное море. Израненный и усталый, истекающий драгоценной кровью, присел он отдохнуть, ибо изнемог в битве. Да так и остался здесь навеки – боги не даровали ему смерти воина, но даровали покой хранителя земли.
С тех вот пор и высится на суровом берегу громадный утёс из розового камня, разительно схожий формой с прислонившимся к обрыву воином-великаном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97