Пришлось чесать, согреваясь от толстой серой шубки. Солнце, стоящее в зените, напекало макушку, неподалеку росла пара кустиков, давая хворост для большого костерка, и уже совсем близко виднелись все те же горы. Гм. А ведь если присмотреться, то и впрямь они были гораздо ближе, чем до драки в буре. Я подозрительно посмотрела на уже собирающего пожитки демона. Интересно, сколько же он меня вез?
– Ллин, нам пора.
Опять. Я с тяжелым вздохом поднялась, сбросив недовольно мявкнувшего кота на землю и хмуро пошла к своей животинке, она ну очень неодобрительно косилась в мою сторону, явно не собираясь радоваться совместной предстоящей поездке. Кот бежал следом, боясь, что его забудут. Ага, его забудешь.
И вновь горячая земля ложится под копыта коней, а седло под мой нежный мозолистый зад. Я прищурилась и с некоторым трудом заметила небольшую деревеньку, располагающуюся у подножья каменных громад. Отлично, если повезет, то меня там еще не забыли, а это значит, что мы сможем рассчитывать на бесплатный ночлег и ужин у дядюшки Хво и его гостеприимной женушки в таверне «Трех поросят» – главного блюда для любого гостя.
– Ллин, – застонал кот из корзины, сбивая меня с приятного настроя, я хмуро взглянула на обжору, – ну Ллин, ты же волшебница, – я скорчила удивленную мину, так он меня еще не называл, – ну жарко же, можно ведь наколдовать хоть небольшой ветерок или ма-аленькую тучку-у-у-у!..
Я пакостно усмехнулась, вспоминая утреннюю побудку.
– Что ж, можно и тучку.
И, наблюдая за радостно приставшим котом, я тихо шепнула заклятье, сделав мимолетный пасс правой рукой. Взметнувшийся ветер поднял дорожную пыль, обернулся быстро темнеющим вихрем с ладонь величиной и медленно поплыл к голове кота, по пути превращаясь в небольшое облачко и уже тихонько потрескивая вспышками разрядов. Кот, все еще не врубившись, радостно его ждал, втягивая носом струи долгожданной прохлады, но уже черное облако, зависнув над ушастой головой внезапно разразилось не прохладой и легким ветерком, а быстрыми тонкими струями весенней грозы. Кот ошарашено мявкнул и кубарем скатился с медленно бредущего коня на землю, вопя благим матом. Облако весело поплыло следом, стараясь вылить как можно больше влаги на макушку серого прохвоста. Обормот взвыл и рванул прочь, пытаясь оторваться от мокрой «крыши» над головой, но явно уступая ей в скорости. Я весело хохотала, наблюдая за пируэтами и прыжками нечастного, даже Коул улыбнулся, обернувшись на нецензурные вопли кота, описывающего круги вокруг наших коней.
Но, в конце концов, коту это надоело и он, весь мокрый и грязный, угрюмо забрался обратно в корзину. Облако гордо следовало за, а точнее над ним, старательно орошая и без того мокрую шесть. Взглянув на меня, как на врага номер один, он чихнул и обиженно лег в корзину, пытаясь спрятать нос под кончиком хвоста.
Пришлось сжалиться и прекратить экзекуцию, хотя, когда тучка покорно растаяла и на Обормота вновь упали жаркие лучи солнца, он и не подумал меня благодарить, правда и ругаться тоже перестал, что уже хорошо.
В деревню мы въехали под вечер. Нас встретила одинокая курица у ворот, скромно клюющая что-то в пыли. Мы были удостоены довольно сумрачного взгляда, и проехали мимо. Странно, но вдоль ведущей к колодцу дороги нам так никто и не встретился. Дома стояли пустые и непривычно тихие.
– А где все? – Кот уже не дулся и с удивлением осматривался из корзины.
Я пожала плечами, заинтригованная не меньше его. Смерть я бы почувствовала сразу, но здесь ее не было, в этом я была уверенна.
– Возможно, дальше мы все узнаем, – Коул прислушивался к каким-то звукам, и вскоре я поняла, что это гул собравшихся весте людей. Гм, все любопытнее и любопытнее.
Выехав на площадь у колодца, которая носила гордое название «Каменки», так как когда-то была выстелена камнями, собранными подножья гор, мы увидели, что вся деревня и впрямь собралась там и заинтересованно слушала какого-то убогого щуплого мужичка, взобравшегося на край того самого колодца и что-то вещавшего оттуда тонким противным голосом.
– … А еще, братья, ведьм хорошо сжигать на кострах, подложив вокруг сухих березовых поленьев. Ну, или, на худой конец, хворосту. Орать будет страшно! Да зато весь ее черный дух выйдет и с криком страшным провалится прямо под землю! – Корявый палец обличительно ткнул вниз, сидевшая там коза удивлено мекула. – И урожай сразу повысится, коровы дадут больше молока, а женщины увеличат свои формы!
Последний аргумент сражал наповал, все тут же загомонили, усваивая новые бесценные сведения. Я спустилась с коня и начала проталкиваться к видневшейся неподалеку рыжей кудрявой голове, значительно возвышавшейся над всеми остальными.
– Привет, Колода. А что это здесь происходит?
– Ллин, – радостно завопил друг, обнаружив меня у себя под мышкой и радостно стиснул в медвежьих объятьях. Я обреченно захрипела, синея на глазах, но тут хватка ослабла и, удивленно глотнув воздуха, я увидела, как Колода мотает ногами по воздуху, а Коул держит его за грудки невысоко над землей, обжигая задумчивых холодом глаз. Я кинулась на помощь, пока этот герой его не придушил на глазах у всей деревни и временно приумолкшего ради такого случая оратора.
– Отпусти его немедленно, ты что, с ума сошел? Это мой друг.
Колоду тут же бережно вернули на землю, и он принялся потирать красную шею, недовольно разглядывая Коула.
– Это кто еще такой у тебя? Жених че ль?
Я поперхнулась и закашлялась. Да, хоть завтра под венец.
Но тут оратор новь начал что-то орать и внимание народа временно переключилось обратно.
– Кто это такой-то? – заинтересовалась я.
– Да так, приехал тут на днях, сказал, что пожить у нас хочет. – Колода грустно вздохнул и хмуро взглянул в сторону колодца. – Вчера вдруг взял да и начал вещать о том, что сам он великий борец с нечистью, специализирующийся на ведьмах, и что среди наших баб есть одна такая. Ну, на него сначала внимания-то никто не обращал, да только вот говорил больно складно, да еще прошлый неурожай так приплел, что многие уже верить начали.
– Так. Понятно, а кого в ведьмы-то определил?
Колода скривился и сплюнул на истоптанную землю.
– Майку, вот кого.
Я отрыла рот, ничего не понимая. На сколько я помню, Майка – это была веселая чернявая девушка, в которую было влюблено пол деревни, и которая всей этой половине поотказывала, избрав стезю травницы и вещуньи. И если вечные пучки пахучих связок по всему дому будущий муж еще бы мог стерпеть, то поминутные предсказания и предвидения, вплоть до того, где сегодня был и с кем всю ночь квасил, ни один нормальный мужик перенести не смог. Так и осталась Майка одна, правда ни чуть по этом поводу не унывала и просто повторяла, что если полюбит, то на все глаза закроет, ну а коли нет, так и к лучшему, что стороной обходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99