– Может, все-таки ты починешь комп? – в стотысячный раз спросила я у Люца.
Тот лишь грустно качнул головой:
– Если копать еще глубже, придется взламывать основные программы, а это чревато временной потерей контроля над кораблем.
– Я те взломаю, – вызверился комп из динамиков под потолком, – я те так взломаю, что мало не покажется! Не надо больше меня трогать! Особенно если руки не из того места растут!
Мы уныло замолчали.
А вообще и зарплата, и питание, а точнее, полное их отсутствие – вещи вполне предсказуемые. Шеф на нас серьезно обиделся и в ближайшие недели-две видеть не хотел в принципе. Ну а комп – довели мы его сильно. Сначала Люц, а потом еще я добавила… Вот в ходе этой моей последней добавки и полетели программы пищеблока, так что либо ты отключал систему и получал что-то, лишь очень отдаленно напоминавшее еду, зато крайне питательное и калорийное, либо тебе выдавалась еда наугад. Ну, к примеру, заказал ты арбуз, а получил скорпиона, да еще полупереваренного неизвестно кем. Для кого-то лакомство, а кого и вырвать может. Иногда от скуки мы все же экспериментировали. Но чаще питались белой массой, очень радуясь, если кому-то все же повезло и досталось что-то съедобное, и тут же принуждая бедолагу делиться.
Люц, кстати, хотел все исправить, но корабль забил истерику, объявил, что еще раз копаться в себе не позволит, и начал отключать по очереди все блоки питания, угрожая открыть отсеки и создать внутри космический вакуум.
Мы сдались, корабль был счастлив. Меня, понимая, кто опять же во всем виноват, баловали «вниманием и любовью», заставляя делать раз в пять больше, чем остальные. Так что дежурства теперь шли почти постоянно, а еще я должна была тренировать в свободное от них и сна время команду в грузовом отсеке, наспех переделанном в спортзал. Эх, жизнь моя – жестянка!
Но я не сдавалась. Дежурить заставляла Кару: и, пока она бегала по приборной панели, в открытую храпела на стуле перед экраном. А в спортзале выматывала всех упражнениями в антигравитационных условиях так, что потом мне еще долго никто ничего обидного сказать не мог – сил не было.
Слабаки.
– И долго нам еще так лететь? – почти со слезами спросил Найт, входя в пищеблок. – Я, конечно, не привередлив, но есть вот это еще неделю смогу вряд ли.
Я угрюмо ткнула вилкой в тарелку, полностью с ним согласная.
– Нет. Еще пара дней в пути, и мы можем выйти из гипера, – зевнув, сказал капитан.
– То есть еще два дня. Слушайте, но ведь у нас же женщина на корабле, может, она нам че-нить приготовит?
Все заинтересованно заозирались по сторонам, пока Найт тыкал в меня пальцем.
– Это она-то? – уточнил Люц, разглядывая меня, как блоху под микроскопом.
Найт кивнул, я скуксилась.
– Нет, я пока жить хочу, – возмутилась ворона, – черви слишком искусное блюдо, чтобы доверить их…
Я упорно молчала, даже и не думая спорить, возражать и убеждать всех в своих кулинарных талантах.
– Тогда будем есть еще два дня эту гадость, – заключил Найт.
Все пригорюнились и снова принялись изучать мою скромную персону. Я себя чувствовала как бракованный (сильно) товар на базаре, перед которым стоит небогатый, но привередливый покупатель. Хотелось застрелиться.
– Ну, в конце концов, попытка не пытка.
– А меня тут никто спросить не хочет? – вкрадчиво поинтересовалась я.
– Даже если она приготовит что-нибудь несъедобное, всегда можно заставить ее попробовать первой, – с жаром отстаивал свою идею Найт.
– Я спрашиваю…
– А если будет сопротивляться? Все-таки боец, – сомневался Люц.
– А мы ее сковородкой по голове и…
– Чего?.. – Но меня опять не выслушали.
– Не получится – реакция слишком быстрая, – просветил всех капитан.
– Я могу помочь! – внезапно вклинилась ворона, а я подавилась следующей фразой. – Представляете, она ни о чем не подозревает, вы отвлекаете ее внимание, а тут я с потолка ка-а-ак…
– Та-а-ак! – Меня все-таки заметили, а птичка зависла вверх ногами, пойманная за лапу. – Я! Готовить! Не! Буду! Повторить?
После этого внушительного монолога я демонстративно развернулась и пошла в свою каюту.
– А если мы заплатим? – вкрадчиво уточнили мне вслед.
– Сколько?
Короче, мы договорились. Хотя, стоит признаться, ломалась я долго и в итоге выторговала раза в полтора больше, чем предложили вначале. Ворона орала, что это грабеж, и скидываться отказывалась категорически. Но ее приструнили, отечески побили, и вот она уже сует в общую кучку пару помятых бумажек, рыдая и высмаркиваясь в последнюю. Блин.
– Итак! Первое: все вон отседова, пока я буду готовить, а то прибью и не замечу.
Народ спешно засобирался по делам, потому что я как раз рылась в ящике с ножами – некоторыми из них можно было играючи зарезать и динозавра.
Хмыкнув и вытащив ножик побольше, а также прихватив на всякий случай топор, я оскалилась в улыбке и резко повернулась, нюхая воздух и пытаясь определить, где хранится белково-углеводная гадость.
Ворона, сидящая на столе, тихо икнула и рухнула в обморок. Я недоуменно на нее посмотрела.
– Предлагаешь сегодня зажарить птицу? – Я неуверенно потыкала ее пальчиком.
В следующий момент на нем повисло злобное рычащее пернатое, вцепившееся клювом так, что я аж завизжала от неожиданности.
– Что случилось? – Народ мгновенно вернулся на кухню, чуть не затоптав нас с вороной. Осмотревшись и не обнаружив ничего криминального, меня все-таки вытащили из угла, куда случайно зажали, сняли с пальца подавившуюся им Кару и теперь терпеливо расспрашивали, кто же орал. Я молчала, так как объяснять, что боец команды испугался какой-то птички, не хотелось.
– Она меня зажарить пыталась! – наконец-то прокашлявшись, прохрипела ворона и обвиняюще ткнула в меня крылом.
Парни уставились сначала на нее, потом на меня… Найт облизнулся, а у Люца забурчало в животе.
Ворона в ужасе допетривала, что, собственно, никто не против.
– А-а-а!
– Так, ладно, все!
Подхватив ворону на руки и вытолкав экипаж обратно на мостик, я закрыла дверь и снова принялась искать белок, по пути объясняя Каре, что мы друзья. В итоге вой все же прекратился и меня даже простили. Ура.
– Есть, я нашла продукты!
– Угу, у нас, кстати, кроме этой кашки где-то были бананы, – сообщила Кара, снова сидя в центре стола и с интересом за мной наблюдая глазками-пуговками.
Я радостно улыбнулась. Точно, и как это я забыла! А где…
– Правый ящик сверху, второй шкаф от двери.
– Угу.
Бананы после детального и крайне критического осмотра были признаны протухше-вонючими. Я с вороной на всякий случай согласилась, но утилизировать покрытые плесенью останки не спешила.
– Странно, что они так испортились за такой короткий срок.
– А не фиг их хранить где ни попадя, – раздался голос из динамиков под потолком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67