Тем, что промолчал, когда его вытаскивали из тронного зала.
– А ты? Ты предан? – спросил Фандир.
Креллис знал, сейчас решится все. От ответа зависела его жизнь.
– Кроме безумия, в нашей семье нет ничего. Даже смерть ее не очистит.
Фандир рассмеялся. Он всегда смеялся слишком много. К месту и нет.
– Я вижу, та премиленъкая ученица Виктериса повлияла на тебя, брат. Ты еще никогда не был таким смелым.
Креллис затаил дыхание. Откуда он узнал о Майджери?
– На твоем месте я бы ее не трогал, – едва слышно прошептал он, изо всей силы сжимая рукоять кинжала.
Фандир помахал рукой.
– Не надо так беспокоиться. Майджери в надежном месте. Как и младенец. Твой, полагаю? – Он усмехнулся, обнажив белые зубы, которыми так гордился. – За ней присматривают мои доверенные люди. Сам знаешь, в каком опасном мире мы живем. О своих надо заботиться.
Креллис швырнул кинжал на трон, и красные капли разлетелись по золотой обивке кресла.
– Что ж, по крайней мере, в этом мы согласны.
– Итак, мой младший брат? Каков твой выбор? Колено или меч? – Злобная усмешка повисла на губах. – Пожалуйста, выбери первое. В конце концов, ты единственный из всей семьи, кто мне действительно нравится.
Стиснув зубы, Креллис опустился на колено.
– Да здравствует король Фандир.
Креллис сжал факел, как когда-то рукоять кинжала. Его люди подняли весла, и баркас плавно подошел к погребальной лодке Трента. Лицо юноши покрывала белая парусина, но Креллис легко представил его выражение: капризное, горделивое, хитроватое. Сын, когда улыбался, напоминал ему Фандира.
Креллис бросил факел на колени усопшему. Сухая солома вспыхнула мгновенно. Огонь разбежался по лучинам, затрещал. Дохнуло жаром.
– Ради тебя я преклонил колено, – прошептал он, обращаясь к пылающему телу. – Чтобы спасти твою голову, я склонил свою.
Пламя взметнулось вверх. Креллис прищурился, глядя на охваченный огнем трон.
– Да здравствует король Фандир, – медленно, с ненавистью прошептал он.
ГЛАВА 3
Брофи оглянулся. Голые холмы Физендрии уходили вдаль, расплываясь и теряясь в колышущемся мареве. Примерно в полумиле от него мелькнуло белое пятно – Косарь по-прежнему шел по следу.
Брофи нахмурился. Облизал пересохшие губы. Нещадно палило солнце. Эти четыре часа «высокого солнца», как называли в Физендрии самое жаркое время дня, лучше было бы переждать где-то в тени, но он не мог позволить себе отдыхать. Да и легче бы все равно не стало. По крайней мере, при ходьбе мокрое от пота лицо освежал едва заметный ветерок. За последние полтора дня Брофи испытал такое, о чем и не догадывался, проходя подготовку во дворце. И все же не будь той подготовки, он, наверно, давно бы уже обгорел.
Нет, лучше все-таки идти, двигаться вперед, пусть даже горизонт колышется и плывет. Пусть в призрачной дымке возникают причудливые картины-миражи. С этим явлением Брофи столкнулся впервые. Впрочем, так далеко на юг заходить ему еще не приходилось. Тренту бы понравилось.
Запекшиеся губы так и не сложились в улыбку. С бутылкой «Крови сирены» Трент отправился бы даже на край света. При этом он, скорее всего, порезвился бы с какой-нибудь заблудшей овечкой да еще ухитрился бы свалить на друга вину за то, что она понесла.
Брофи покачал головой. Подходил к концу второй день путешествия, а белая тень все не отставала.
Их первый разговор был недолгим. После всего случившегося Брофи хотелось побыть одному. Он уже не знал, кому доверять, и ему требовалось время, чтобы определиться с ближайшими планами. Косарь назвался другом Беландры, но Брофи видел его впервые. Да и внезапное появление в самый нужный момент выглядело весьма подозрительным.
Вот почему он поблагодарил керифянина за помощь и сообщил, что дальше пойдет один. Остановить его Косарь не пытался, а напоследок сказал одно:
– Если не уверен, кому доверять, слушай того, кто говорит то, что ты не хочешь слышать.
Какая самоуверенность! Еще хуже было то, что Косарь не оставил его в покое, а крался позади, как охотник, преследующий раненого оленя. Что касается планов, то Брофи решил не отказываться от первоначального намерения достичь столицы Физендрии, рассчитывая отделаться от нежелательного попутчика с наступлением темноты.
Вдалеке таяли Арриданские горы, названные так в память о мифическом змее Арридусе. Говорили, что весь кряж представляет собой колючий хребет спящего чудовища, родившегося в день сотворения мира. Легенда гласила, что змей однажды проснется и проглотит землю.
В животе заурчало. Брофи проголодался так, что и сам был готов проглотить весь мир. Найти воду труда не составляло. Крохотные ключи пробивались через спекшуюся глину на склонах холмов, и там, где текла вода, зеленела пышная растительность. Обнаружить такие зеленые клочки было легко, а вот подстрелить обитавшую в них живность – гораздо труднее. Грубые самодельные стрелы упорно отказывались лететь прямо. До Физена оставалось еще три дня, и нехватка пищи обещала стать острой проблемой.
Брофи шагал до тех пор, пока солнце не перекочевало в западную четверть неба и повисло над горизонтом в ореоле оранжевых лучей. Он остановился ненадолго, напился из источника и невольно залюбовался великолепным рассветом. Застывшие вдалеке облака пламенели над острыми пиками гор. В Огндариене Брофи таких закатов не видел. Кто бы мог подумать, что небо может быть таким красивым.
Глаза слипались, а он еще не нашел места для ночлега. Оглядевшись, Брофи обнаружил уютную впадинку между двумя скалами. О лучшем нечего было и мечтать. Он развалился на песке. Прохлада! Ночи оставались теплыми, так что нужды в костре пока не возникало.
Поблаженствовав несколько минут, Брофи развязал мешок, заброшенный неизвестным другом с Водной стены. Там были две сливы, одну из которых он уже решил оставить про запас, половина хлеба и несколько листьев с найденного утром кактуса. Их мясистая плоть отличалась горьким вкусом, но была съедобна, а после дня пути вообще казалась лакомством. Брофи осторожно разрезал пополам один лист и выгрыз сочную мякоть, мечтая о десерте в виде сливы.
Настроение испортил Косарь, появившийся в тот момент, когда он приканчивал последний лист.
– Я бы здесь спать не ложился, – заявил керифянин, устраиваясь на валуне футах в двадцати от Брофи. – Скорпионам мягкий песок нравится не меньше, чем тебе.
Юноша раскусил сливу. Густой сок потек по подбородку. Накануне вечером Косарь тоже попытался завести разговор, но Брофи попросил его удалиться, и тот исчез так же тихо, как и появился. Тем не менее, ночь прошла неспокойно. Он просыпался от малейшего шума и каждый раз оглядывался – не подкрадывается ли странный попутчик с намерением перерезать ему горло.
Лишь проглотив сливу, Брофи понял, что так и не почувствовал ее вкуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
– А ты? Ты предан? – спросил Фандир.
Креллис знал, сейчас решится все. От ответа зависела его жизнь.
– Кроме безумия, в нашей семье нет ничего. Даже смерть ее не очистит.
Фандир рассмеялся. Он всегда смеялся слишком много. К месту и нет.
– Я вижу, та премиленъкая ученица Виктериса повлияла на тебя, брат. Ты еще никогда не был таким смелым.
Креллис затаил дыхание. Откуда он узнал о Майджери?
– На твоем месте я бы ее не трогал, – едва слышно прошептал он, изо всей силы сжимая рукоять кинжала.
Фандир помахал рукой.
– Не надо так беспокоиться. Майджери в надежном месте. Как и младенец. Твой, полагаю? – Он усмехнулся, обнажив белые зубы, которыми так гордился. – За ней присматривают мои доверенные люди. Сам знаешь, в каком опасном мире мы живем. О своих надо заботиться.
Креллис швырнул кинжал на трон, и красные капли разлетелись по золотой обивке кресла.
– Что ж, по крайней мере, в этом мы согласны.
– Итак, мой младший брат? Каков твой выбор? Колено или меч? – Злобная усмешка повисла на губах. – Пожалуйста, выбери первое. В конце концов, ты единственный из всей семьи, кто мне действительно нравится.
Стиснув зубы, Креллис опустился на колено.
– Да здравствует король Фандир.
Креллис сжал факел, как когда-то рукоять кинжала. Его люди подняли весла, и баркас плавно подошел к погребальной лодке Трента. Лицо юноши покрывала белая парусина, но Креллис легко представил его выражение: капризное, горделивое, хитроватое. Сын, когда улыбался, напоминал ему Фандира.
Креллис бросил факел на колени усопшему. Сухая солома вспыхнула мгновенно. Огонь разбежался по лучинам, затрещал. Дохнуло жаром.
– Ради тебя я преклонил колено, – прошептал он, обращаясь к пылающему телу. – Чтобы спасти твою голову, я склонил свою.
Пламя взметнулось вверх. Креллис прищурился, глядя на охваченный огнем трон.
– Да здравствует король Фандир, – медленно, с ненавистью прошептал он.
ГЛАВА 3
Брофи оглянулся. Голые холмы Физендрии уходили вдаль, расплываясь и теряясь в колышущемся мареве. Примерно в полумиле от него мелькнуло белое пятно – Косарь по-прежнему шел по следу.
Брофи нахмурился. Облизал пересохшие губы. Нещадно палило солнце. Эти четыре часа «высокого солнца», как называли в Физендрии самое жаркое время дня, лучше было бы переждать где-то в тени, но он не мог позволить себе отдыхать. Да и легче бы все равно не стало. По крайней мере, при ходьбе мокрое от пота лицо освежал едва заметный ветерок. За последние полтора дня Брофи испытал такое, о чем и не догадывался, проходя подготовку во дворце. И все же не будь той подготовки, он, наверно, давно бы уже обгорел.
Нет, лучше все-таки идти, двигаться вперед, пусть даже горизонт колышется и плывет. Пусть в призрачной дымке возникают причудливые картины-миражи. С этим явлением Брофи столкнулся впервые. Впрочем, так далеко на юг заходить ему еще не приходилось. Тренту бы понравилось.
Запекшиеся губы так и не сложились в улыбку. С бутылкой «Крови сирены» Трент отправился бы даже на край света. При этом он, скорее всего, порезвился бы с какой-нибудь заблудшей овечкой да еще ухитрился бы свалить на друга вину за то, что она понесла.
Брофи покачал головой. Подходил к концу второй день путешествия, а белая тень все не отставала.
Их первый разговор был недолгим. После всего случившегося Брофи хотелось побыть одному. Он уже не знал, кому доверять, и ему требовалось время, чтобы определиться с ближайшими планами. Косарь назвался другом Беландры, но Брофи видел его впервые. Да и внезапное появление в самый нужный момент выглядело весьма подозрительным.
Вот почему он поблагодарил керифянина за помощь и сообщил, что дальше пойдет один. Остановить его Косарь не пытался, а напоследок сказал одно:
– Если не уверен, кому доверять, слушай того, кто говорит то, что ты не хочешь слышать.
Какая самоуверенность! Еще хуже было то, что Косарь не оставил его в покое, а крался позади, как охотник, преследующий раненого оленя. Что касается планов, то Брофи решил не отказываться от первоначального намерения достичь столицы Физендрии, рассчитывая отделаться от нежелательного попутчика с наступлением темноты.
Вдалеке таяли Арриданские горы, названные так в память о мифическом змее Арридусе. Говорили, что весь кряж представляет собой колючий хребет спящего чудовища, родившегося в день сотворения мира. Легенда гласила, что змей однажды проснется и проглотит землю.
В животе заурчало. Брофи проголодался так, что и сам был готов проглотить весь мир. Найти воду труда не составляло. Крохотные ключи пробивались через спекшуюся глину на склонах холмов, и там, где текла вода, зеленела пышная растительность. Обнаружить такие зеленые клочки было легко, а вот подстрелить обитавшую в них живность – гораздо труднее. Грубые самодельные стрелы упорно отказывались лететь прямо. До Физена оставалось еще три дня, и нехватка пищи обещала стать острой проблемой.
Брофи шагал до тех пор, пока солнце не перекочевало в западную четверть неба и повисло над горизонтом в ореоле оранжевых лучей. Он остановился ненадолго, напился из источника и невольно залюбовался великолепным рассветом. Застывшие вдалеке облака пламенели над острыми пиками гор. В Огндариене Брофи таких закатов не видел. Кто бы мог подумать, что небо может быть таким красивым.
Глаза слипались, а он еще не нашел места для ночлега. Оглядевшись, Брофи обнаружил уютную впадинку между двумя скалами. О лучшем нечего было и мечтать. Он развалился на песке. Прохлада! Ночи оставались теплыми, так что нужды в костре пока не возникало.
Поблаженствовав несколько минут, Брофи развязал мешок, заброшенный неизвестным другом с Водной стены. Там были две сливы, одну из которых он уже решил оставить про запас, половина хлеба и несколько листьев с найденного утром кактуса. Их мясистая плоть отличалась горьким вкусом, но была съедобна, а после дня пути вообще казалась лакомством. Брофи осторожно разрезал пополам один лист и выгрыз сочную мякоть, мечтая о десерте в виде сливы.
Настроение испортил Косарь, появившийся в тот момент, когда он приканчивал последний лист.
– Я бы здесь спать не ложился, – заявил керифянин, устраиваясь на валуне футах в двадцати от Брофи. – Скорпионам мягкий песок нравится не меньше, чем тебе.
Юноша раскусил сливу. Густой сок потек по подбородку. Накануне вечером Косарь тоже попытался завести разговор, но Брофи попросил его удалиться, и тот исчез так же тихо, как и появился. Тем не менее, ночь прошла неспокойно. Он просыпался от малейшего шума и каждый раз оглядывался – не подкрадывается ли странный попутчик с намерением перерезать ему горло.
Лишь проглотив сливу, Брофи понял, что так и не почувствовал ее вкуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141