Она пристально, удивленно смотрела на него, все еще прижимая палец к губам.
– Как вы догадались?
– С другими тоже происходит нечто подобное. Вы говорите, что помните подобные ощущения, что это случалось с вами в детстве?
– Ну, не то чтобы ясно помню. Нет, вообще не помню. Просто, когда я была там, я не чувствовала, будто все это совсем новое или незнакомое. Словно все это уже происходило со мной когда-то, но на самом деле я не помню, чтобы это и правда со мной бывало. Вы понимаете, что я хочу сказать?
– Думаю, да. В вас, должно быть, открылись атавистические…
– Я знаю, как это было! Ой, простите, я не хотела перебивать вас. Но я на самом деле могу сказать, что это напоминало. Так бывает, когда накуришься “травки” или чего-нибудь такого и блаженствуешь – настроение прекрасное, и кажется, что все замечательно и все идет именно так, как нужно. Это, конечно, не совсем так, потому что невозможно же перенестись в то место под кайфом, но все-таки вам кажется, что вы вот-вот туда попадете. Вы понимаете?
– Нет.
– Вы никогда не курили марихуану или что-нибудь вроде этого?
– Нет. Мне это было не нужно. У меня есть внутренние ресурсы, и они остались нетронутыми.
– Понятно. Ну, в общем, это нечто похожее.
– Я понимаю. Как ваш палец?
– О, прекрасно. Так вот, прошлой ночью, когда это ощущение прошло, я обнаружила, что сижу в вашем саду, отдохнувшая и словно бы очистившаяся. Не было больше ни смятения, ни путаницы. Я поняла, что не имеет никакого смысла пытаться покарать сентябристов. Насилие – это тот путь, который никуда не ведет. Оно бессмысленно. Теперь я, пожалуй, хочу просто вернуться домой. Подумать, разобраться в себе. Затем, может быть… Не знаю. Оглядеться вокруг, посмотреть, что происходит. И что можно с этим сделать, как жить с этим.
Она налила себе еще вина и выпила его залпом, потом дотронулась до руки Хела:
– Я, наверное, доставила вам массу хлопот и неприятностей.
– Мне кажется, у американцев есть для этого свое выражение: “воткнуть иголку в зад”.
– Мне бы хотелось что-нибудь для вас сделать, как-нибудь загладить свою вину.
Хел улыбнулся – интересно было наблюдать, как она косвенно, окольными путями продвигается к своей цели.
Ханна налила себе еще вина.
– Как вы думаете, Хана ничего не имеет против того, что вы здесь?
– С какой стати?
– Ну, я имею в виду… вам не приходило в голову, что ей может быть неприятно, если мы проведем эту ночь вместе?
– Какой смысл вы вкладываете в эти слова?
– Какой? Ну… Что мы будем спать вместе.
– Спать вместе?
– В одном и том же месте, я хотела сказать. Вы же понимаете.
Он смотрел на нее, не произнося ни слова. Испытанное ею ощущение транса, мистического перенесения, даже если оно и было вызвано нервным перенапряжением и отчаянием, а не душевным равновесием и миром, придавало ей значительность и ценность в его глазах. Но в его новом отношении к ней проглядывал и оттенок зависти; ведь эта дешевенькая пустышка смогла достичь того состояния, путь к которому он потерял уже много лет тому назад и, возможно, навсегда. Николай понимал, что это мелкое, ребячливое и недостойное чувство, но ничего не мог с собой поделать.
Ханна нахмурилась, глядя на огонек свечи и пытаясь разобраться в своих переживаниях.
– Я должна вам кое-что сказать.
– Вот как?
– Я хочу быть с вами совершенно откровенной.
– О, не утруждайте себя.
– Нет, я буду говорить искренне. Еще до того, как я увидела вас, я часто думала о вас… мечтала, грезила. Все эти истории, которые мой дядя так часто о вас рассказывал… Я в самом деле очень удивилась, когда увидела, как вы молоды… То есть, как молодо вы выглядите. И теперь, когда я анализирую свои чувства, я думаю, что в них есть что-то от восхищения дочери, когда она смотрит на своего сильного и доброго отца. И вот вы здесь, передо мной, величайшая легенда во плоти. Я была испугана, я запуталась, и вы защитили меня. По-моему, можно ясно увидеть все те психологические побуждения, которые толкают меня к вам, как по-вашему?
– А вам не приходила в голову такая возможность, что вы – просто молодая, не обремененная комплексами женщина, испытывающая вполне здоровое и несложное желание достигнуть оргазма? Или, с вашей точки зрения, этой мысли не хватает психологической тонкости?
Она взглянула на него и кивнула.
– Вы отлично умеете развенчать человека в его собственных глазах. Вы срываете с него все покровы, оставляя голым и беззащитным.
– Вы правы. Может быть, это было не слишком вежливо с моей стороны. Прощу прощения. Вот что я думаю о том, что сейчас происходит с вами. Вы чувствуете себя одинокой, всеми покинутой, вам тоскливо, и вы не знаете, как выйти из этого положения. Вам хочется, чтобы кто-нибудь пожалел вас, приласкал, утешил. Вы не знаете, как попросить об этом, потому что воспитаны в западных правилах и традициях; поэтому вы начинаете торговаться, предлагая свое тело в обмен на утешение и ласку. Этот торг вполне обычен для женщины Запада, В конце концов, ей ведь приходится иметь дело с западным мужчиной, чье понятие о социальном обмене довольно-таки ограничено, и поэтому ему требуется задаток в форме секса, так как только такой вид сделки может его удовлетворить. Мисс Стерн, вы можете, если хотите, спать сегодня ночью со мной. Я поддержу вас и успокою, если вы в этом нуждаетесь.
Глаза ее увлажнились от благодарности и слишком большого количества выпитого вина.
– Да, с удовольствием.
* * *
Однако животное, таящееся внутри каждого человека, редко удается укротить хорошими намерениями. Когда, откликаясь на ласки Ханны, Николай ощутил исходящие от нее яркие и светлые пульсирующие волны, свойственные сексуальному возбуждению, ответ его не был продиктован одним лишь желанием защитить девушку от одиночества и страха.
Вся она была необыкновенно чуткой и чувствительной – живой комок нервов, отзывающийся на каждое прикосновение. Она была еще очень юной, а потому ему стоило некоторых усилий увлажнить ее лоно, сделать его скользким и гладким, но, несмотря на это маленькое, чисто техническое неудобство, ему без особого труда удалось довести ее до оргазма.
Глаза ее опять закатились, она умоляюще простонала:
– Нет… пожалуйста… Я не могу больше! Я умру, если это повторится еще раз!
Но она уже не могла сдерживаться; судороги, все убыстряясь и усиливаясь, сотрясли ее тело; она задыхалась и билась в четвертом оргазме, а Хел все длил и длил его до тех пор, пока ее ногти не впились в ворс пледа, яростно разрывая его.
Николай вспомнил предупреждение Ханы, ее просьбу не отравлять жизнь девушки, заставив ее потом вечно сравнивать и мучиться от этого сравнения; сам он не ощущал настойчивой необходимости достигнуть кульминации, а потому бережно опустил ее, на подушки, ласково поглаживая, успокаивая, чувствуя, как каждая мышца на:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151