И я никогда себе не прощу, если…
– Ах, так! – зашипела я рассерженной кошкой. – А ну отвернись!
Рыцарь послушно повернулся ко мне спиной, я, матерясь сквозь зубы, натянула на себя свою одёжку (чуть не порвав при этом маечку) и скомандовала:
– Пошли к костру – я замёрзла (меня и в самом деле трясло – правда, не от холода, а по другой причине).
Вернувшись к огню, мы расположились напротив друг друга, по разные стороны костра, взаимно избегая слишком близкого соседства. Хрум сел прямо на землю, а я уселась на ложе несостоявшейся любви, глотнула вина прямо из фляги, замотала мокрую голову полотенцем, уже нимало не заботясь о том, как я выгляжу со стороны, и приступила к выяснению отношений.
– Хрум, ты мужчина или нет?
– Мужчина, – вынужден был признаться он.
– Так, значит, ты мужчина. Пойдём дальше. Судя по твоим рассказам, ты далеко не импотент и тесного общения с прекрасным полом не чураешься. Так в чём проблема? Только не надо песен о любви до гроба – я не верю, что во всей Вселенной есть хотя бы один мир, в котором мужчина и женщина залезают в одну койку исключительно по большой и чистой любви! Да ты сам – что, всех женщин, которых ты перетрахал за свою жизнь, ты любил без памяти?
Де Ликатес промолчал.
– Так, молчание – знак согласия. Значит, я права. Так какого хрена ты шарахнулся от меня, как от спидоносицы? Я что, кривонога-кособока и тебя тошнит от одного моего вида? Не надо ля-ля – я же видела, как ты на меня таращился!
– Вы прекрасны, леди, и я даже, – он запнулся, – хочу вас.
– Так, уже теплее. Вину облегчает только чистосердечное признание, колись дальше.
– Вы хотите стать женой короля…
– Ну и что? – искренне поразилась я. – Если тебя так заботит моя девственность, то не заморачивайся: о ней уже позаботились, давно и не здесь. Все мы, бабы, стервы, закон у нас такой: кто у нас не первый, тот у нас второй.
– Не в этом дело. Я служу Ликатесу, но Шумву-шах – верховный правитель Эххленда, а вы – его невеста. Посягнуть на вас – значит нарушить кодекс рыцарской чести.
– Скажите пожалуйста… – протянула я. – А кто об этом узнает? Видеокамер здесь нет, и свидетелей тоже не видно. Или у вас тут тоталитарный режим, и вся страна перекрыта системой магического слежения?
– Об этом будет знать моя совесть, – твёрдо сказал маркиз. – Вы доверили мне вашу жизнь и честь…
– Было дело, припоминаю, до склероза мне ещё далеко.
– …и было бы подлостью с моей стороны воспользоваться вашей ко мне симпатией и вашим расположением. Возможно, для землянки всё это покажется смешным, но дочь князя Эрма Отданона меня бы поняла.
– Дочь горского князя и землянка хотят, чтобы ты как следует трахнул их обеих, а не читал им морали! Я понятно излагаю?
– Нет, – Хрум покачал головой, – я не могу изменять своим принципам даже с самой красивой женщиной. И кроме того, у меня есть дама сердца.
– Дама сердца, значит. Ну-ну… Жена, любовница, подружка-потаскушка?
– Дама сердца, – упрямо повторил рыцарь. – Я предлагал ей выйти за меня замуж, но она, – он опустил голову, – отказалась. Мне удалось только испросить её согласия стать моей дамой сердца, чтобы я, умирая, имел бы право прошептать её имя.
«Вот это я попала… – обречённо подумала я. – Как всё запущено… Сначала один придурок читает мне грустную повесть о первой любви, потом другой излагает краткое содержание романа о прекрасной даме! Нет, у них тут точно эпидемия вывиха мозгов!».
– И кто же она, жестокая? – сухо спросила я (мне и в самом деле было интересно – что же это за баба такая, которая пренебрегла таким мужиком?).
– Властительница Окостенелла.
Ого! Да-а-а, в это я верю – эта ледяная дамочка способна на всё. Вот уж стерва так стерва, Стерва с большой буквы. Мне до неё – как до Луны на дельтаплане. Правда, ей хрен знает сколько лет, но с другой стороны, сам де Ликатес запросто может быть раз в десять меня старше, да никому и в голову не придёт назвать магессу старухой – стоит только на неё взглянуть.
– А как же та женщина из моего мира, которой ты помогал в её трудной жизни? – язвительно осведомилась я.
– Это было до того, как я полюбил правительницу Ликатеса, – пояснил Хрум.
– А после того ты повесил себе на штаны большой амбарный замок, и с тех пор – ни-ни? Блюдёшь целомудрие, и ни служанки, ни пленницы для тебя больше не существуют? Извини, не верю.
– Почему же не существуют? – Видно было, что маркизу не очень хочется отвечать, но его дурацкая честность взяла верх. – Я мужчина, я люблю женщин и ценю даримое ими наслаждение, но это же совсем другое.
– Не вижу логики, – отрезала я. – Значит, рабыню-наложницу ты трахать можешь, а благородную меня – нет?
– Неужели вас, – Хрум посмотрел на меня, и я увидела в его взгляде неподдельное удивление, – прельщает роль постельной игрушки, имя которой мужчина забывает раньше, чем взойдёт солнце? Извините, не верю.
Я не нашла, что возразить. Продолжать дискуссию не имело смысла – Хрум упёрся рогом в свои идиотские принципы, как баран в новые ворота. Его не переубедить – так стоит ли унижаться? Я демонстративно завернулась в одеяло, легла и повернулась к рыцарю спиной. От костра веяло теплом, хотя я предпочла бы тепло сильного мужского тела – уже почти неделю я без сладкого, это для меня многовато. Однако ближайшее ко мне сильное мужское тело сидело смирно и не делало ни малейших попыток меня согреть. Ну что за жизнь гадская…
– Леди Активиа, – услышала я голос де Ликатеса, – я приготовил мясо. Поешьте, леди.
– Спасибо, не хочу, – буркнула я, не поворачиваясь. – Лопай сам, праведник.
В моей голове роились невесёлые мысли. Я вдруг подумала, что этим магам-эххам, которые живут на свете уже не первую сотню лет, я кажусь ребёнком, плаксиво клянчащим у взрослых вкусную конфетку. Они возятся со мной, как и положено взрослым, но всерьёз не воспринимают. И я впервые усомнилась в том, что я избранная, и что я действительно смогу стать повелительницей этого непонятного для меня мира.
С этими грустными мыслями я и уснула.

* * *
Проснулась я от ощущения направленного на меня пристального чужого взгляда. Кругом была темень кромешная, хотя небо было усыпано множеством звёзд – ярких, словно новогодние игрушки. Я подняла голову – костёр чуть тлел, и я разглядела Хрума: рыцарь лежал возле него на земле и спал, не выпуская, однако, рукояти меча. Я не сомневалась: если нам – то есть мне – будет хоть что-то угрожать, де Ликатес тут же проснётся и вскочит на ноги, готовый к драке с любым врагом – боевой маг есть боевой маг. Но кто же тогда на меня так пристально смотрит?
Я села на своём одеяле и осмотрелась повнимательней. Глаза уже привыкли к ночной темноте, но ничего такого необычного я не увидела. Еле слышно потрескивали угли костра, журчал Водопад Слёз, где-то далеко заунывно прокаркала какая-то птица (или зверь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76