За час вполне можно обернуться. Лазар, верно, там развлекается, или с ним что-нибудь стряслось по дороге, и теперь конец: никто не приедет. Луизу мутило, началась сильная рвота.
— Уходи, я не хочу, чтобы ты тут оставалась!.. Боже мой, боже мой! До чего я дошла — я всем внушаю отвращение!
Несмотря на нестерпимые боли, Луиза не переставала заботиться о своей внешности — о том единственном, что всегда ее занимало. Обладая большой нервной выдержкой, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, Луиза напрягала последние силы, чтобы не отдаться во власть недуга. Ее мучило, что она не может натянуть чулки и принуждена показывать голое тело. Кроме того, ей беспрестанно казалось, будто у нее позывы, этого она стыдилась еще больше и попросила Полину отвернуться; спрятавшись за портьерой, она попыталась отправить свою естественную нужду. Когда пришла Вероника и предложила свои услуги, Луиза пробормотала ослабевшим голосом:
— О! Только не при ней… Прошу тебя, выйдите на минуту в коридор.
Полина теряла голову. Пробило десять часов. Она не знала, чем объяснить такое долгое отсутствие Лазара. Должно быть, он не застал г-жу Булан. Но что же делать с несчастной Луизой? Ей, видимо, становится все хуже и хуже. Полина припоминала свои былые занятия медициной. Ей хотелось осмотреть Луизу, чтобы успокоиться самой и успокоить больную. Но, зная ее стыдливость, Полина долго не решалась заговорить об этом.
— Послушай, дорогая, — сказала она наконец, — не позволишь ли ты мне осмотреть тебя?
— Тебе? Что ты! Нет, нет!.. Ты ведь не замужем.
Полина не могла удержаться от смеха.
— Это ровно ничего не значит!.. Мне бы так хотелось помочь тебе.
— Нет!. Я умерла бы со стыда и никогда не могла бы потом смотреть тебе в глаза.
Пробило одиннадцать часов. Ожидание становилось невыносимым. Вероника с фонарем отправилась по дороге в Вершмон; ей велели заглядывать во все рвы и канавы. Луиза дважды пробовала лечь в постель — она еле держалась на ногах от усталости, — но ей тотчас приходилось снова подниматься. Теперь она стояла, опершись локтями о комод, беспрерывно раскачиваясь всем телом. Приступы боли все учащались и слились в непрерывную муку, от которой у нее захватывало дыхание. Ее беспокойные руки каждый миг отрывались от комода и скользили вдоль тела, будто желая поддержать бока, облегчить давящую их тяжесть. Полина, стоя позади нее, ничем не могла помочь и только смотрела на ее мучения. Всякий раз, когда Луиза смущенно запахивала халат, пыталась поправить свои пышные, теперь растрепавшиеся золотистые волосы или прятала свое нежное, искаженное мукой лицо, Полина под каким-нибудь предлогом отворачивалась.
Было уже около полуночи, когда раздался стук колес. Девушка поспешно бросилась вниз.
— А Вероника? — закричала она с крыльца, увидев Лазара и акушерку. — Вы не встретили Вероники?
Лазар рассказал Полине, что они поехали дорогой через Пор-Ан-Бессен. Все сложилось как нельзя хуже: г-жа Булан была у роженицы за три лье; нельзя было достать ни лошади, ни повозки; пришлось бежать за акушеркой пешком, да и там была куча всяких неприятностей. Хорошо еще, что у г-жи Булан оказалась двуколка.
— А как же та женщина? — спросила Полина. — Все кончилось благополучно и г-жа Булан могла уехать?
Голос Лазара задрожал.
— Та женщина умерла, — глухо проговорил он.
Все вошли в переднюю. Горела одна свеча, стоявшая на ступеньке лестницы. Пока г-жа Булан снимала и вешала пальто, все молчали. Это была невысокая черноволосая женщина, худощавая, с желтым, как лимон, лицом и несоразмерно большим носом. Голос у нее был громкий, манера обращаться повелительная, недаром г-жа Булан пользовалась таким почетом среди местных крестьян.
— Пожалуйте за мной, — проговорила Полина. — Я не знала, что делать, она мучается со вчерашней ночи.
Они вошли. У комода Луиза все еще раскачивалась, переступая с ноги на ногу. Увидев акушерку, она опять разрыдалась. Г-жа Булан предложила ей несколько лаконичных вопросов насчет сроков, места и характера болей; затем сухо добавила:
— Увидим!.. Ничего не могу сказать, пока не осмотрю.
— Как, значит, уже сейчас? — в слезах прошептала Луиза. — О, боже мой! В восемь месяцев! А я думала, что у меня еще целый месяц впереди!
Ничего не отвечая, г-жа Булан взбила подушки, передвинула их на середину кровати и положила одну на другую. Лазар, который тоже вошел в комнату, чувствовал себя неловко, как обычно мужчина при родах. Однако он приблизился к жене и поцеловал ее в потный лоб; но та, видимо, даже не заметила этой ободряющей ласки.
— Ну, посмотрим, — сказала акушерка.
Луиза в испуге обернулась к Полине. Та поняла ее безмолвный умоляющий взгляд и увела Лазара. Оба остались на площадке лестницы, не решаясь сойти в столовую. Свеча, оставленная внизу, освещала лестницу слабым светом, словно ночник; на стены ложились причудливые тени. Оба молча, неподвижно стояли друг против друга; Лазар прислонился к стене, Полина — к перилам. Они напряженно прислушивались к тому, что делается в комнате. Оттуда все время доносились слабые стоны, затем Луиза два раза пронзительно вскрикнула. Казалось, прошла целая вечность до той минуты, когда акушерка появилась наконец в дверях. Они хотели было войти, но г-жа Булан отстранила их и вышла, плотно притворив дверь.
— Что же? — прошептала Полина.
Г-жа Булан знаком предложила им спуститься и, лишь когда они уже были внизу, в коридоре, заговорила:
— Случай серьезный. Моя обязанность — предупредить родных.
Лазар побледнел. Его лица снова коснулось холодное дыхание.
— Что с ней? — прошептал он.
— Насколько я могла убедиться, ребенок идет левым плечом, и боюсь даже, как бы первой не показалась ручка.
— И что же? — спросила Полина.
— В таких случаях совершенно необходимо присутствие врача… Я не могу брать на себя ответственность за исход при подобных родах, особенно на восьмом месяце.
Наступило молчание. Затем Лазар возмутился. Где же теперь, ночью, искать врача? Жена успеет двадцать раз умереть, прежде чем он привезет доктора из Арроманша.
— Не думаю, чтобы угрожала непосредственная опасность, — возразила акушерка. — Поезжайте сейчас же… Я ничего не могу поделать.
Когда Полина, в свою очередь, стала умолять ее сделать что-нибудь во имя человеколюбия, чтобы хоть немного облегчить страдания несчастной, тяжкие стоны которой раздавались по всему дому, акушерка отчеканила в ответ:
— Не имею права… Там только что умерла одна. Я не хочу, чтобы другая погибла у меня на руках: отвечать-то мне придется.
В это время из столовой послышался жалобный голос Шанто:
— Вы там? Войдите!.. Никто мне ничего не говорит… А я столько времени жду…
Они вошли. С той минуты, как обед был прерван, о Шанто все забыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Уходи, я не хочу, чтобы ты тут оставалась!.. Боже мой, боже мой! До чего я дошла — я всем внушаю отвращение!
Несмотря на нестерпимые боли, Луиза не переставала заботиться о своей внешности — о том единственном, что всегда ее занимало. Обладая большой нервной выдержкой, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, Луиза напрягала последние силы, чтобы не отдаться во власть недуга. Ее мучило, что она не может натянуть чулки и принуждена показывать голое тело. Кроме того, ей беспрестанно казалось, будто у нее позывы, этого она стыдилась еще больше и попросила Полину отвернуться; спрятавшись за портьерой, она попыталась отправить свою естественную нужду. Когда пришла Вероника и предложила свои услуги, Луиза пробормотала ослабевшим голосом:
— О! Только не при ней… Прошу тебя, выйдите на минуту в коридор.
Полина теряла голову. Пробило десять часов. Она не знала, чем объяснить такое долгое отсутствие Лазара. Должно быть, он не застал г-жу Булан. Но что же делать с несчастной Луизой? Ей, видимо, становится все хуже и хуже. Полина припоминала свои былые занятия медициной. Ей хотелось осмотреть Луизу, чтобы успокоиться самой и успокоить больную. Но, зная ее стыдливость, Полина долго не решалась заговорить об этом.
— Послушай, дорогая, — сказала она наконец, — не позволишь ли ты мне осмотреть тебя?
— Тебе? Что ты! Нет, нет!.. Ты ведь не замужем.
Полина не могла удержаться от смеха.
— Это ровно ничего не значит!.. Мне бы так хотелось помочь тебе.
— Нет!. Я умерла бы со стыда и никогда не могла бы потом смотреть тебе в глаза.
Пробило одиннадцать часов. Ожидание становилось невыносимым. Вероника с фонарем отправилась по дороге в Вершмон; ей велели заглядывать во все рвы и канавы. Луиза дважды пробовала лечь в постель — она еле держалась на ногах от усталости, — но ей тотчас приходилось снова подниматься. Теперь она стояла, опершись локтями о комод, беспрерывно раскачиваясь всем телом. Приступы боли все учащались и слились в непрерывную муку, от которой у нее захватывало дыхание. Ее беспокойные руки каждый миг отрывались от комода и скользили вдоль тела, будто желая поддержать бока, облегчить давящую их тяжесть. Полина, стоя позади нее, ничем не могла помочь и только смотрела на ее мучения. Всякий раз, когда Луиза смущенно запахивала халат, пыталась поправить свои пышные, теперь растрепавшиеся золотистые волосы или прятала свое нежное, искаженное мукой лицо, Полина под каким-нибудь предлогом отворачивалась.
Было уже около полуночи, когда раздался стук колес. Девушка поспешно бросилась вниз.
— А Вероника? — закричала она с крыльца, увидев Лазара и акушерку. — Вы не встретили Вероники?
Лазар рассказал Полине, что они поехали дорогой через Пор-Ан-Бессен. Все сложилось как нельзя хуже: г-жа Булан была у роженицы за три лье; нельзя было достать ни лошади, ни повозки; пришлось бежать за акушеркой пешком, да и там была куча всяких неприятностей. Хорошо еще, что у г-жи Булан оказалась двуколка.
— А как же та женщина? — спросила Полина. — Все кончилось благополучно и г-жа Булан могла уехать?
Голос Лазара задрожал.
— Та женщина умерла, — глухо проговорил он.
Все вошли в переднюю. Горела одна свеча, стоявшая на ступеньке лестницы. Пока г-жа Булан снимала и вешала пальто, все молчали. Это была невысокая черноволосая женщина, худощавая, с желтым, как лимон, лицом и несоразмерно большим носом. Голос у нее был громкий, манера обращаться повелительная, недаром г-жа Булан пользовалась таким почетом среди местных крестьян.
— Пожалуйте за мной, — проговорила Полина. — Я не знала, что делать, она мучается со вчерашней ночи.
Они вошли. У комода Луиза все еще раскачивалась, переступая с ноги на ногу. Увидев акушерку, она опять разрыдалась. Г-жа Булан предложила ей несколько лаконичных вопросов насчет сроков, места и характера болей; затем сухо добавила:
— Увидим!.. Ничего не могу сказать, пока не осмотрю.
— Как, значит, уже сейчас? — в слезах прошептала Луиза. — О, боже мой! В восемь месяцев! А я думала, что у меня еще целый месяц впереди!
Ничего не отвечая, г-жа Булан взбила подушки, передвинула их на середину кровати и положила одну на другую. Лазар, который тоже вошел в комнату, чувствовал себя неловко, как обычно мужчина при родах. Однако он приблизился к жене и поцеловал ее в потный лоб; но та, видимо, даже не заметила этой ободряющей ласки.
— Ну, посмотрим, — сказала акушерка.
Луиза в испуге обернулась к Полине. Та поняла ее безмолвный умоляющий взгляд и увела Лазара. Оба остались на площадке лестницы, не решаясь сойти в столовую. Свеча, оставленная внизу, освещала лестницу слабым светом, словно ночник; на стены ложились причудливые тени. Оба молча, неподвижно стояли друг против друга; Лазар прислонился к стене, Полина — к перилам. Они напряженно прислушивались к тому, что делается в комнате. Оттуда все время доносились слабые стоны, затем Луиза два раза пронзительно вскрикнула. Казалось, прошла целая вечность до той минуты, когда акушерка появилась наконец в дверях. Они хотели было войти, но г-жа Булан отстранила их и вышла, плотно притворив дверь.
— Что же? — прошептала Полина.
Г-жа Булан знаком предложила им спуститься и, лишь когда они уже были внизу, в коридоре, заговорила:
— Случай серьезный. Моя обязанность — предупредить родных.
Лазар побледнел. Его лица снова коснулось холодное дыхание.
— Что с ней? — прошептал он.
— Насколько я могла убедиться, ребенок идет левым плечом, и боюсь даже, как бы первой не показалась ручка.
— И что же? — спросила Полина.
— В таких случаях совершенно необходимо присутствие врача… Я не могу брать на себя ответственность за исход при подобных родах, особенно на восьмом месяце.
Наступило молчание. Затем Лазар возмутился. Где же теперь, ночью, искать врача? Жена успеет двадцать раз умереть, прежде чем он привезет доктора из Арроманша.
— Не думаю, чтобы угрожала непосредственная опасность, — возразила акушерка. — Поезжайте сейчас же… Я ничего не могу поделать.
Когда Полина, в свою очередь, стала умолять ее сделать что-нибудь во имя человеколюбия, чтобы хоть немного облегчить страдания несчастной, тяжкие стоны которой раздавались по всему дому, акушерка отчеканила в ответ:
— Не имею права… Там только что умерла одна. Я не хочу, чтобы другая погибла у меня на руках: отвечать-то мне придется.
В это время из столовой послышался жалобный голос Шанто:
— Вы там? Войдите!.. Никто мне ничего не говорит… А я столько времени жду…
Они вошли. С той минуты, как обед был прерван, о Шанто все забыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102