обмен пленными, вопрос о знаменосце, дело солдат Кулига и Мильтмана, обвиненных в издевательствах над пленными. Решено заключить перемирие на один день.
С триумфом возвращается домой "оборона", с верой в будущее шествует "наступление", чтобы, воспользовавшись временным миром, подкрепить свои силы ужином и сном.
На следующий день было очень жарко, поэтому армии только к вечеру заняли свои позиции.
И тут оказалось, что взятие четвертого форта все же имело некоторое значение. А может быть, наступающие за время перемирия разработали более четкий план действий. Нетрудно догадаться, что единственной темой разговоров в тот день были война. Возможно также, что Корцажу труднее было сговориться со своей многочисленной армией, а может быть, вчерашний успех ослабил бдительность "обороны". Так или иначе, но за первой, пробной атакой последовала вторая, столь неожиданная и решительная, что не только знамя оказалось в руках наступающих, но и часть защитников крепости была вытеснена с позиций.
Пал гордый и неприступный первый форт, разрушенный в боях еще до того, как по условиям войны он был отдан саперам.
Солдат Рашер прямо на поле битвы получает звание полковника; грудь Шайкиндера и Прагера уже украшают ордена; генерал Замчиковский лишен звания за непорядки в дивизии; солдаты Грубман, Ирблюм и Шрайбаум уволены в отпуск по болезни; Маргулес, Корн, Тамрес и Плоцкий познали всю горечь плена.
Разгоряченные боем, обогащенные новым опытом, обе армии готовятся к дальнейшей борьбе.
На оборону второго форта прибывает генерал Пресман (младший). Плечом к плечу с ним будет сражаться Корцаж, герой минувших боев, которому изменила удача. Резерв составит немногочисленный, но сильный отряд - Ротштайн, Апте, Хехткопф и Красноброд. На шестой и седьмой форты прибывают два новых полка, их возглавляют Карась и Альтман.
Враждующие стороны ведут длительные переговоры и решают создать третейский суд для решения спорных вопросов. Суд сходится после предварительного обмена охранными грамотами на середине дороги.
И вот краткая речь перед боем на втором форте:
- Солдаты! Перед вами изорванный кусок серого полотна на надломленном древке. Это честь и жизнь второго форта! Это старое знамя порвано в боях, оно вылиняло на полях сражений, и потому оно нам еще дороже.
Снова обмен депешами через парламентеров. Снова играет горн.
Ободренные успехом, наступающие переменили тактику: короткие, но сокрушительные атаки следуют одна за другой.
Каждая отброшенная тройка немедленно сходится и снова атакует наиболее уязвимую точку форта. Однако защитники учли печальный опыт поражения. У фланга словно замерли три полка, не принимающие участия в общей борьбе, - резерв и надежная защита развевающегося стяга.
Растет число героев, растет и число взятых в плен. Весь пятый полк вместе с командиром попадает в засаду. Герш Рашер, ранее произведенный из рядовых в полковники, получает звание генерала. Отличились Харцман, Гутнер, Корчак, Гебайдер и Шпиргляс. Полковник Хоренкриг за непорядки в отрядах понижен в звании. Солдат Гершфинкель, который во время боя преспокойно сидел на одном из боковых валов и ковырял в носу, предан военно-полевому суду.
Ковыряние в носу - занятие, имеющее многочисленных приверженцев и в мирное время вполне невинное, - превращается на поле боя в преступление, достойное суровой кары, и вызывает возмущение не только у командования, но и у товарищей по оружию.
В конце второго дня боев сапер Фляшенберг нечаянно уничтожил полевой телефон, и снова было заключено перемирие до следующего дня.
Враги подают друг другу руки. Под звуки триумфального марша отличившимся вручают награды - ордена, вырезанные из красной, голубой и желтой бумаги.
На третий день обе стороны готовы пожертвовать обедом, только бы прийти, наконец, к какому-нибудь результату: заставить наступающих отойти и раз и навсегда отказаться от притязаний на крепость, или же, убедив обороняющих в бесцельности дальнейшего сопротивления, вынудить их сдать крепость на почетных условиях.
Однако ни одна из сторон не расположена к уступкам. Второй форт пал только на четвертый день, и то по вине роковой случайности.
Одной из троек удалось ворваться на холм, где укреплено знамя, и отломить кусок древка с гвоздем и обрывком полотнища, шириной не более пяти сантиметров.
Возник вопрос: следует ли считать флаг взятым?
Объявлено перемирие, собрался третейский суд. Затаив дыхание обе стороны ждут результатов. Совещание длится долго, потому что вопрос нелегкий.
- Что же нам - брать ваш флаг по кускам? Разве этот обрывок не доказывает, что флаг был в наших руках? - спрашивают командиры "наступления".
- А разве он не доказывает, - возражает "оборона", - что вы не смогли взять флаг?
Суд заседает на площадке между лагерем и крепостью, и до ушей бойцов долетают только отдельные слова возбужденных ораторов.
Наконец вернулся генерал Пресман, бледный и удрученный, и отдал приказ сдать знамя второго форта врагу, а войску отступить к крепости.
Раздались скорбные звуки траурного марша. У командиров слезы на глазах. Правосудие восторжествовало.
Только мольбы жены и малолетних детей спасли полковника Пергерихта, который стоял у знамени, от угрожавшего ему наказания. И только благодаря мужеству, проявленному в дальнейших боях за крепость, ему удалось вернуть утраченное звание и уважение товарищей.
Командование крепостью принял генерал Лис.
После нескольких неудачных атак наступающие признали крепость неприступной.
Договор гласил:
"Мы заключаем мир на один год. Во владении наступающих остаются два главных и пять боковых фортов. Во владении обороняющих остается крепость".
Следуют подписи и большая сургучная печать.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Князь Крук и его маленький брат. - Корзинки
из камыша. - Почему Бер-Лейб Крук - князь
- Почему вы зовете старшего Крука князем?
- Потому что он такой недотрога, словно князь какой. Ему что-нибудь скажешь, а он уже и обиделся, и играть не хочет.
- А маленький Крук тоже князь?
- Как же! Разбойник он, а не князь!
Старший Крук заботится о брате, дает ему поиграть свой флажок и всегда его защищает. А младший - буян и задира. Старший держит пелерину брата, когда тот играет с мальчишками, по утрам заглядывает ему в уши - чисто ли вымыты, а по вечерам стелет ему постель и заботливо прикрывает его одеялом.
- Что ты так балуешь этого сорванца? - спрашивают старшего Крука. - Драться с мальчишками умеет, а постель застелить не может.
- Пусть играет, - говорит Крук, - он еще маленький, ему только восемь.
- И ты маленький.
- Нет, мне уже двенадцать. Я работаю с отцом на сапожной фабрике. Я уже большой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
С триумфом возвращается домой "оборона", с верой в будущее шествует "наступление", чтобы, воспользовавшись временным миром, подкрепить свои силы ужином и сном.
На следующий день было очень жарко, поэтому армии только к вечеру заняли свои позиции.
И тут оказалось, что взятие четвертого форта все же имело некоторое значение. А может быть, наступающие за время перемирия разработали более четкий план действий. Нетрудно догадаться, что единственной темой разговоров в тот день были война. Возможно также, что Корцажу труднее было сговориться со своей многочисленной армией, а может быть, вчерашний успех ослабил бдительность "обороны". Так или иначе, но за первой, пробной атакой последовала вторая, столь неожиданная и решительная, что не только знамя оказалось в руках наступающих, но и часть защитников крепости была вытеснена с позиций.
Пал гордый и неприступный первый форт, разрушенный в боях еще до того, как по условиям войны он был отдан саперам.
Солдат Рашер прямо на поле битвы получает звание полковника; грудь Шайкиндера и Прагера уже украшают ордена; генерал Замчиковский лишен звания за непорядки в дивизии; солдаты Грубман, Ирблюм и Шрайбаум уволены в отпуск по болезни; Маргулес, Корн, Тамрес и Плоцкий познали всю горечь плена.
Разгоряченные боем, обогащенные новым опытом, обе армии готовятся к дальнейшей борьбе.
На оборону второго форта прибывает генерал Пресман (младший). Плечом к плечу с ним будет сражаться Корцаж, герой минувших боев, которому изменила удача. Резерв составит немногочисленный, но сильный отряд - Ротштайн, Апте, Хехткопф и Красноброд. На шестой и седьмой форты прибывают два новых полка, их возглавляют Карась и Альтман.
Враждующие стороны ведут длительные переговоры и решают создать третейский суд для решения спорных вопросов. Суд сходится после предварительного обмена охранными грамотами на середине дороги.
И вот краткая речь перед боем на втором форте:
- Солдаты! Перед вами изорванный кусок серого полотна на надломленном древке. Это честь и жизнь второго форта! Это старое знамя порвано в боях, оно вылиняло на полях сражений, и потому оно нам еще дороже.
Снова обмен депешами через парламентеров. Снова играет горн.
Ободренные успехом, наступающие переменили тактику: короткие, но сокрушительные атаки следуют одна за другой.
Каждая отброшенная тройка немедленно сходится и снова атакует наиболее уязвимую точку форта. Однако защитники учли печальный опыт поражения. У фланга словно замерли три полка, не принимающие участия в общей борьбе, - резерв и надежная защита развевающегося стяга.
Растет число героев, растет и число взятых в плен. Весь пятый полк вместе с командиром попадает в засаду. Герш Рашер, ранее произведенный из рядовых в полковники, получает звание генерала. Отличились Харцман, Гутнер, Корчак, Гебайдер и Шпиргляс. Полковник Хоренкриг за непорядки в отрядах понижен в звании. Солдат Гершфинкель, который во время боя преспокойно сидел на одном из боковых валов и ковырял в носу, предан военно-полевому суду.
Ковыряние в носу - занятие, имеющее многочисленных приверженцев и в мирное время вполне невинное, - превращается на поле боя в преступление, достойное суровой кары, и вызывает возмущение не только у командования, но и у товарищей по оружию.
В конце второго дня боев сапер Фляшенберг нечаянно уничтожил полевой телефон, и снова было заключено перемирие до следующего дня.
Враги подают друг другу руки. Под звуки триумфального марша отличившимся вручают награды - ордена, вырезанные из красной, голубой и желтой бумаги.
На третий день обе стороны готовы пожертвовать обедом, только бы прийти, наконец, к какому-нибудь результату: заставить наступающих отойти и раз и навсегда отказаться от притязаний на крепость, или же, убедив обороняющих в бесцельности дальнейшего сопротивления, вынудить их сдать крепость на почетных условиях.
Однако ни одна из сторон не расположена к уступкам. Второй форт пал только на четвертый день, и то по вине роковой случайности.
Одной из троек удалось ворваться на холм, где укреплено знамя, и отломить кусок древка с гвоздем и обрывком полотнища, шириной не более пяти сантиметров.
Возник вопрос: следует ли считать флаг взятым?
Объявлено перемирие, собрался третейский суд. Затаив дыхание обе стороны ждут результатов. Совещание длится долго, потому что вопрос нелегкий.
- Что же нам - брать ваш флаг по кускам? Разве этот обрывок не доказывает, что флаг был в наших руках? - спрашивают командиры "наступления".
- А разве он не доказывает, - возражает "оборона", - что вы не смогли взять флаг?
Суд заседает на площадке между лагерем и крепостью, и до ушей бойцов долетают только отдельные слова возбужденных ораторов.
Наконец вернулся генерал Пресман, бледный и удрученный, и отдал приказ сдать знамя второго форта врагу, а войску отступить к крепости.
Раздались скорбные звуки траурного марша. У командиров слезы на глазах. Правосудие восторжествовало.
Только мольбы жены и малолетних детей спасли полковника Пергерихта, который стоял у знамени, от угрожавшего ему наказания. И только благодаря мужеству, проявленному в дальнейших боях за крепость, ему удалось вернуть утраченное звание и уважение товарищей.
Командование крепостью принял генерал Лис.
После нескольких неудачных атак наступающие признали крепость неприступной.
Договор гласил:
"Мы заключаем мир на один год. Во владении наступающих остаются два главных и пять боковых фортов. Во владении обороняющих остается крепость".
Следуют подписи и большая сургучная печать.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Князь Крук и его маленький брат. - Корзинки
из камыша. - Почему Бер-Лейб Крук - князь
- Почему вы зовете старшего Крука князем?
- Потому что он такой недотрога, словно князь какой. Ему что-нибудь скажешь, а он уже и обиделся, и играть не хочет.
- А маленький Крук тоже князь?
- Как же! Разбойник он, а не князь!
Старший Крук заботится о брате, дает ему поиграть свой флажок и всегда его защищает. А младший - буян и задира. Старший держит пелерину брата, когда тот играет с мальчишками, по утрам заглядывает ему в уши - чисто ли вымыты, а по вечерам стелет ему постель и заботливо прикрывает его одеялом.
- Что ты так балуешь этого сорванца? - спрашивают старшего Крука. - Драться с мальчишками умеет, а постель застелить не может.
- Пусть играет, - говорит Крук, - он еще маленький, ему только восемь.
- И ты маленький.
- Нет, мне уже двенадцать. Я работаю с отцом на сапожной фабрике. Я уже большой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18