— Да, первым же делом, — кивнул врач. — Машина из морга уже ждёт снаружи, на подъездной аллее. Студия встроена в кирпичную стену, которая отделяет этот сад от подъездной аллеи. Мне показалось, что мы сбережём время и силы, если машину подгонят задом вот к этому окну и подадут через него носилки.
— Вот к этому, говорите?
Аллейн подошёл к окну в южной стене студии. Наклонившись, осмотрел пол.
— Здесь, похоже, трудился наш скульптор, Гарсия. Весь пол усеян комочками глины. Свет из окна падал прямо на его работу. Постойте-ка минутку.
Аллейн включил фонарик и осветил подоконник. Он был испещрён перекрёстными царапинами.
— Кому-то подобная идея пришла в голову до вас, доктор, — сказал он Амптхиллу. Вынув из кармана пару перчаток, Аллейн натянул их и открыл окно. Свет, падавший из студии, осветил стоявший снаружи белый погребальный фургончик. Воздух казался зябким и промозглым. Аллейн посветил фонариком вниз, на землю. Прямо под окном, на мягкой почве чётко отпечатались следы автомобильных шин.
— Взгляните-ка, мистер Блэкман.
Суперинтендант перегнулся через подоконик.
— Да, кто-то подогнал машину прямо к этому окну, — сказал он. — По словам мисс Трой, за вещами Гарсии в субботу утром приезжали из службы доставки. Может быть, Гарсия сам распорядился, чтобы они подкатили прямиком к этому окну? А? Можно такое допустить? Гарсия передал вещи через окно, их погрузили в машину, а он преспокойно отправился налегке.
— Пешком, — добавил Аллейн. — Что ж, вы, должно быть, правы. Но тем не менее, если не возражаете, я хотел бы, чтобы носилки вынесли через дверь студии. Может быть, в этой стене где-нибудь ещё прорезана дверь? Вы не знаете?
— Неподалёку отсюда находится гараж. Мы можем отнести носилки туда, а фургончик подъедет к воротам гаража.
— Это меня уже больше устраивает, — кивнул Аллейн.
Блэкман крикнул в окно:
— Эй, ребята! Подъезжайте к задним воротам и присылайте санитаров с носилками сюда. Их встретит наш чёлок.
— Есть, шеф! — откликнулся задорный голос.
— Слиго, отправляйся в гараж — покажешь дорогу.
Стоявший у дверей констебль вышел наружу, а пару минут спустя возвратился вместе с двумя санитарами. Тело Сони погрузили на носилки и вынесли в свежую ночь.
— Что ж, я, пожалуй, тоже пойду, — негромко произнёс доктор Амптхилл.
— И я, с вашего позволения, мистер Аллейн, — сказал суперинтендант Блэкман. — Я жду свежих вестей по поводу нашего ограбления. Двое моих людей слегли с гриппом и мне, кроме как на себя самого, рассчитывать больше не на кого. Но мы, все здесь присутствующие — в вашем полном распоряжении.
— Спасибо, Блэкман. Постараюсь не причинять вам лишних хлопот. Спокойной ночи.
Дверь за ними негромко захлопнулась, а голоса быстро растворились в отдалении. Аллейн повернулся к оставшимся и поочерёдно обвёл взглядом Фокса, Бейли и Томпсона.
— Вся моя старая команда в сборе!
— Да, сэр, — просиял Бейли. — И мы страшно этому рады.
— Я тоже, — улыбнулся Аллейн. — Что ж, за работу, друзья. Насколько я понимаю, со снимками и отпечатками вы закончили? В таком случае, давайте перевернём этот подиум. Все тут размечено мелом, так что мы потом без труда вернём его в прежнее положение.
Подиум перевернули и поставили на бок. Через щели между плохо пригнанными досками просачивался свет. Из самой широкой щели торчала рукоятка кинжала. Выглядела она внушительно: была туго обмотана плотно прилегающими витками потускневшей от времени проволоки, а от лезвия отделена крепкой поперечной гардой. Одним концом гарда вгрызлась в доску платформы. Трехгранный клинок засел в щели между досками плотно, словно в тисках.
— Кинжал вбили в щель под небольшим углом, чтобы он легче проник в тело. Очень тонко подстроенная, мерзкая и дьявольски хитроумная ловушка. Займитесь отпечатками пальцев, Бейли. А вы, Томпсон — фотоснимками.
Аллейн тем временем продолжил осмотр студии. Подойдя к дивану, он откинул покрывало, обнаружив под ним неубранную постель.
— Фи, двойка по прилежанию мистеру Гарсии.
Вдоль стены выстроилась вереница обрамлённых холстов, лицевой стороной к стене. Аллейн принялся методично, один за другим, осматривать их. Он решил, что большая картина в розовых тонах, изображающая гимнастку на трапеции, принадлежит скорее всего кисти Кэтти Босток. Во всяком случае, округлое, немного скуластое лицо крайне напоминало лицо натурщицы, мёртвое тело которой только что унесли санитары. Точно судить Аллейн не мог, потому что большую часть головы кто-то соскрёб ножом. Аллейн аккуратно развернул к себе следующий холст и охнул.
— В чем дело, сэр? — взволнованно спросил Фокс.
— Взгляните сами.
На портрете была изображена девушка в зеленом бархатном платье. Она стояла, выпрямившись, возле белоснежной стены. Платье ниспадало крупными складками до самого пола. Портрет дышал жизнью и был создан с совершенно поразительной простотой. Руки, казалось, были выписаны всего десятком мазков. За тяжёлым платьем угадывались изящные очертания тела девушки.
А вот лицо кто-то грубо затёр тряпкой, нанеся поверх красное пятно с усами.
— О Боже, — не удержался Фокс. — Это, должно быть, какие-то современные выверты, сэр?
— Не думаю, — пробормотал Аллейн. — Подумать страшно — какой жуткий вандализм! Дело в том, Фокс, что кто-то стёр тряпкой лицо, пока краска ещё не высохла, а затем изуродовал портрет этой мерзкой пачкотнёй. Посмотрите на эти усы — их нанесли с остервенением. Кисть с такой силой ткнули в холст, что кончик даже сплющился. Словно это выходка мстительного ребёнка. Только очень гадкого ребёнка.
— Интересно, сэр, кто мог нарисовать этот портрет. Если на нём была изображена эта девушка, Соня Глюк, то акт вандализма может иметь самое прямое отношение к убийству. А вдруг портрет написал сам убийца?
— Не думаю, — покачал головой Аллейн. — На голове уцелел локон светлых волос, а Соня Глюк была брюнеткой. Что же касается личности художника… — Он ненадолго приумолк. — Здесь, по-моему, сомнений нет. Эту картину написала Агата Трой.
— Но ведь стилю можно подражать?
— Можно.
Аллейн повернул изуродованную картину лицевой стороной к стене. Затем закурил сигарету.
— Я хочу обрисовать вам положение вещей, друзья. В настоящее время мы не располагаем даже намёком на возможный мотив этого убийства. Ну и ладно. Итак, восемь учеников, натурщица и сама мисс Трой по утрам ежедневно работали в этой студии, начиная с субботы, 10-го сентября, и до пятницы, 16-го. В пятницу работа продолжалась до половины первого, затем они кучками прошли в дом и пообедали, вскоре после чего уехали в Лондон — все, кроме Вольфа Гарсии, скульптора. Он остался в студии, однако предупредил всех, что, вернувшись в воскресенье, они его уже здесь не застанут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70