— улыбнулся Рокотов.
— Скорее всего, медалью «Пурпурное сердце». Это очень высокая награда, дается за мужество и за спасение чьей нибудь жизни... Или медалью Конгресса.
— А то, что я иностранный гражданин, никого не смутит?
— При чем тут это? — удивился летчик. — Награды дают за поступок, а не за гражданство.
— Это хорошо, — задумчиво протянул Владислав. — Ты спать не хочешь?
— Нет.
— Тогда перед тем, как пойдем на прорыв, примешь таблеточку фенамина. И я заодно... Сейчас мы в нервном напряжении, а под вечер можем скукситься... Кстати, я давно хотел спросить, а за что ты свою кличку получил?
— А а, это, — американец прилег, положил голову на согнутую руку. — Меня так в летном училище прозвали, когда я перед самым экзаменом влез в центральный компьютер и спер оттуда все экзаменационные вопросы... Группа сдала на "А". Вот прозвище и прицепилось, я его себе даже официально взял... Следующий самолет дадут, опять на борту напишу.
— Тебе опять «Стелс» предложат?
— Не знаю еще... Как командование решит. Хотя, наверное, да, снова на «Ночной Ястреб» сяду.
— Ты что, продолжишь воевать здесь?
— Здесь — нет. Меня после того, как вытащат, минимум на три месяца отправят в реабилитационньш центр в США. Таковы правила... Но если опять где случится заварушка, я снова буду в строю.
— Жаль, — Рокотов почесал щетину, которая превратилась в короткую бородку. — Ты так ничего и не понял... Все дело в том, что война — совсем не решение проблем. От боевых действий хуже обеим сторонам. Боюсь, когда все здесь закончится, расхлебывать кашу придется еще не одному поколению... Сербы будут резать албанцев, албанцы — сербов, и так до бесконечности...
— Но ты же сам видел, что происходит! Как по другому с Милошевичем бороться?
— Я не политик и не генерал. Я простой биолог. И простых ответов у меня нет. Как нет ни у кого. Одно могу сказать — Америка и западные страны совершили колоссальную ошибку, что начали бомбардировку. К чему это приведет — не знаю. Тем более, что я высказываю свое частное мнение. Но лично я, когда вернусь домой, задавлю любого, кто посмеет при мне выступать за войну. Достаточно, нахлебался. И, ты уж извини, награды от вашего правительства мне не нужны... То, что тебе помог, это одно дело. Но быть соучастником — увольте. От ваших бомбежек гибнут обычные люди... Могу поспорить на что угодно, что Милошевича ни один осколок не заденет. Кончится война, а он так на троне и останется... Как наш Президент после Чечни. Да и ваш — после Ирака...
Джесс покачал головой, но спорить с русским не стал. Политические аспекты его уже не волновали. Кудесник настраивался на долгожданное спасение в лице суперпрофессионалов из элитных частей армии США. А о философских проблемах можно будет поговорить с Владиславом позже, когда вертолеты доставят их на военную базу. Если на это хватит времени. Или будет такое желание...
Глава 18
«Давай пожмем друг другу руки — мы не увидимся уже...»
Время, что оставалось до выдвижения к точке, определенной Коннором для прилета спасательной группы, Владислав провел не без пользы — он до бритвенной остроты выправил все ножи и на плоском шероховатом камне сточил островерхие патроны к «Калашникову». Теперь пули калибра 7,62 миллиметра превратились в «жаканы», разворачивающиеся рваной розочкой при попадании в тело жертвы. Прицельность стрельбы немного снизилась, но Рокотова это не волновало — гораздо важнее было то, что теперь любой его меткий выстрел, будь то в руку, ногу или корпус, не просто ранил, а калечил врага, вызывая сильнейший болевой шок.
Патроны к пистолетам и австрийской винтовке биолог не тронул — он не знал их характеристик и решил не рисковать. В любом случае основная надежда возлагалась на проверенный десятилетиями АКС 47. И, само собой, на полученный за две недели скитаний боевой опыт.
Американец, несмотря на нервное ожидание, все же поспал часа два, что Влада порадовало. Как ни крути, летчик не отличался тренированностью, и отдых пошел ему на пользу. Сам же Рокотов не преминул сунуть в рот таблетку фенамина.
Когда солнце коснулось горных вершин на западе, биолог провел последнюю рекогносцировку, потратив целый час на разглядывание прилегающей к намеченной горке местности.
До точки спасения было около двух километров — час неспешного перехода. Стартовать Влад решил в девять, чтобы добраться до места загодя.
* * *
Боеголовки советских ядерных ракет космического базирования с чудовищным ревом ввинтились в атмосферу над китайским городом Ланьчжоу. Температура внешней обшивки за считанные секунды подскочила до 700 градусов по Цельсию и продолжала расти.
Боеголовки двигались со скоростью 5,5 километра в секунду, с каждым пройденным километром опускаясь на 8,79 метра вниз.
Ровно через 23 минуты 38,4 секунды раскаленные снаряды врезались в землю недалеко от реки Южная Морава, совсем рядом с границей Косово и Македонии.
Одна боеголовка по касательной ударилась о вертикальную базальтовую стену, срикошетила и разлетелась в мельчайшую пыль на дне ущелья.
Вторая закончила свой полет с орбиты более удачно — пробив насквозь песчаный холм, термоядерная бомба лишь слегка треснула и впечаталась в мягкую глину на берегу пересыхающего от жары озера.
Заряды, естественно, не сдетонировали. Остальные обломки спутника КН 710, включая шесть боеголовок, упали в районе Тихого Океана и благополучно затонули на глубине от пяти до восьми километров. Протаранивший американский «А 90 СХ» ромбический кусок внешней обшивки унесло в Арктику, где он при ударе об лед развалился надвое и затонул в пробитой им же полынье.
Спустя восемь дней на воткнувшуюся в глину боеголовку наступил албанский партизан, а еще через три часа она была откопана по приказу лейтенанта Армии Освобождения Косово.
Удивление от находки было столь велико, что на место падения тут же прибыли несколько технических экспертов из Тираны.
Друзьям из НАТО решено было ничего не сообщать.
* * *
Владислав медленно отодвинул ветку акации и осмотрел следующие двадцать метров пути. Сумерки немного смазывали тени, но видимость пока была хорошей.
Пещеру они покинули без пятнадцати девять. Спустились в лес, обошли небольшой лужок и углубились в заросли кустов, окружающих холм, куда и должны были прибыть вертолеты НАТО. То тут, то там среди акации и тиса торчали каменные столбы, образовавшиеся в незапамятные времена при сдвигах вулканических пород.
— Как обстановка? — одними губами спросил Коннор.
Они условились разговаривать только в самом крайнем случае, даже когда ветер скрадывал все звуки на расстоянии нескольких шагов. Было бы обидно на финальном этапе попасть в руки сербской полиции. Особенно из за непредусмотренных мелочей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Скорее всего, медалью «Пурпурное сердце». Это очень высокая награда, дается за мужество и за спасение чьей нибудь жизни... Или медалью Конгресса.
— А то, что я иностранный гражданин, никого не смутит?
— При чем тут это? — удивился летчик. — Награды дают за поступок, а не за гражданство.
— Это хорошо, — задумчиво протянул Владислав. — Ты спать не хочешь?
— Нет.
— Тогда перед тем, как пойдем на прорыв, примешь таблеточку фенамина. И я заодно... Сейчас мы в нервном напряжении, а под вечер можем скукситься... Кстати, я давно хотел спросить, а за что ты свою кличку получил?
— А а, это, — американец прилег, положил голову на согнутую руку. — Меня так в летном училище прозвали, когда я перед самым экзаменом влез в центральный компьютер и спер оттуда все экзаменационные вопросы... Группа сдала на "А". Вот прозвище и прицепилось, я его себе даже официально взял... Следующий самолет дадут, опять на борту напишу.
— Тебе опять «Стелс» предложат?
— Не знаю еще... Как командование решит. Хотя, наверное, да, снова на «Ночной Ястреб» сяду.
— Ты что, продолжишь воевать здесь?
— Здесь — нет. Меня после того, как вытащат, минимум на три месяца отправят в реабилитационньш центр в США. Таковы правила... Но если опять где случится заварушка, я снова буду в строю.
— Жаль, — Рокотов почесал щетину, которая превратилась в короткую бородку. — Ты так ничего и не понял... Все дело в том, что война — совсем не решение проблем. От боевых действий хуже обеим сторонам. Боюсь, когда все здесь закончится, расхлебывать кашу придется еще не одному поколению... Сербы будут резать албанцев, албанцы — сербов, и так до бесконечности...
— Но ты же сам видел, что происходит! Как по другому с Милошевичем бороться?
— Я не политик и не генерал. Я простой биолог. И простых ответов у меня нет. Как нет ни у кого. Одно могу сказать — Америка и западные страны совершили колоссальную ошибку, что начали бомбардировку. К чему это приведет — не знаю. Тем более, что я высказываю свое частное мнение. Но лично я, когда вернусь домой, задавлю любого, кто посмеет при мне выступать за войну. Достаточно, нахлебался. И, ты уж извини, награды от вашего правительства мне не нужны... То, что тебе помог, это одно дело. Но быть соучастником — увольте. От ваших бомбежек гибнут обычные люди... Могу поспорить на что угодно, что Милошевича ни один осколок не заденет. Кончится война, а он так на троне и останется... Как наш Президент после Чечни. Да и ваш — после Ирака...
Джесс покачал головой, но спорить с русским не стал. Политические аспекты его уже не волновали. Кудесник настраивался на долгожданное спасение в лице суперпрофессионалов из элитных частей армии США. А о философских проблемах можно будет поговорить с Владиславом позже, когда вертолеты доставят их на военную базу. Если на это хватит времени. Или будет такое желание...
Глава 18
«Давай пожмем друг другу руки — мы не увидимся уже...»
Время, что оставалось до выдвижения к точке, определенной Коннором для прилета спасательной группы, Владислав провел не без пользы — он до бритвенной остроты выправил все ножи и на плоском шероховатом камне сточил островерхие патроны к «Калашникову». Теперь пули калибра 7,62 миллиметра превратились в «жаканы», разворачивающиеся рваной розочкой при попадании в тело жертвы. Прицельность стрельбы немного снизилась, но Рокотова это не волновало — гораздо важнее было то, что теперь любой его меткий выстрел, будь то в руку, ногу или корпус, не просто ранил, а калечил врага, вызывая сильнейший болевой шок.
Патроны к пистолетам и австрийской винтовке биолог не тронул — он не знал их характеристик и решил не рисковать. В любом случае основная надежда возлагалась на проверенный десятилетиями АКС 47. И, само собой, на полученный за две недели скитаний боевой опыт.
Американец, несмотря на нервное ожидание, все же поспал часа два, что Влада порадовало. Как ни крути, летчик не отличался тренированностью, и отдых пошел ему на пользу. Сам же Рокотов не преминул сунуть в рот таблетку фенамина.
Когда солнце коснулось горных вершин на западе, биолог провел последнюю рекогносцировку, потратив целый час на разглядывание прилегающей к намеченной горке местности.
До точки спасения было около двух километров — час неспешного перехода. Стартовать Влад решил в девять, чтобы добраться до места загодя.
* * *
Боеголовки советских ядерных ракет космического базирования с чудовищным ревом ввинтились в атмосферу над китайским городом Ланьчжоу. Температура внешней обшивки за считанные секунды подскочила до 700 градусов по Цельсию и продолжала расти.
Боеголовки двигались со скоростью 5,5 километра в секунду, с каждым пройденным километром опускаясь на 8,79 метра вниз.
Ровно через 23 минуты 38,4 секунды раскаленные снаряды врезались в землю недалеко от реки Южная Морава, совсем рядом с границей Косово и Македонии.
Одна боеголовка по касательной ударилась о вертикальную базальтовую стену, срикошетила и разлетелась в мельчайшую пыль на дне ущелья.
Вторая закончила свой полет с орбиты более удачно — пробив насквозь песчаный холм, термоядерная бомба лишь слегка треснула и впечаталась в мягкую глину на берегу пересыхающего от жары озера.
Заряды, естественно, не сдетонировали. Остальные обломки спутника КН 710, включая шесть боеголовок, упали в районе Тихого Океана и благополучно затонули на глубине от пяти до восьми километров. Протаранивший американский «А 90 СХ» ромбический кусок внешней обшивки унесло в Арктику, где он при ударе об лед развалился надвое и затонул в пробитой им же полынье.
Спустя восемь дней на воткнувшуюся в глину боеголовку наступил албанский партизан, а еще через три часа она была откопана по приказу лейтенанта Армии Освобождения Косово.
Удивление от находки было столь велико, что на место падения тут же прибыли несколько технических экспертов из Тираны.
Друзьям из НАТО решено было ничего не сообщать.
* * *
Владислав медленно отодвинул ветку акации и осмотрел следующие двадцать метров пути. Сумерки немного смазывали тени, но видимость пока была хорошей.
Пещеру они покинули без пятнадцати девять. Спустились в лес, обошли небольшой лужок и углубились в заросли кустов, окружающих холм, куда и должны были прибыть вертолеты НАТО. То тут, то там среди акации и тиса торчали каменные столбы, образовавшиеся в незапамятные времена при сдвигах вулканических пород.
— Как обстановка? — одними губами спросил Коннор.
Они условились разговаривать только в самом крайнем случае, даже когда ветер скрадывал все звуки на расстоянии нескольких шагов. Было бы обидно на финальном этапе попасть в руки сербской полиции. Особенно из за непредусмотренных мелочей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84