Кто-то схватил меня за воротник, и рубашка на спине разорвалась на два куска. Если я когда-нибудь выберусь отсюда, поклялся я себе, а она окажется неподалеку, я возьму ее силой.
Независимо от того, как сильно я любил ее раньше, я сделаю это. Все, что я хотел, — это унизить ее. Я желал этого так сильно, что едва почувствовал первый удар, обрушившийся мне на спину.
Но второй и третий удары я уже ощутил. Я не мог перестать вздрагивать и закусил нижнюю губу, чтобы удержаться от крика. Кэтрин не торопилась, и, ей-богу, она умела обращаться с хлыстом. С этой точки зрения Алоис не мог к ней придраться.
Я закричал на семнадцатом ударе. Мои глаза застилал пот, но я все равно видел Мэнстона, который смотрел на меня, смотрел через свой монокль. И на лице его не было заметно никаких эмоций. Тот человек с протезом сидел рядом с ним и тоже смотрел на меня.
После восемнадцатого удара Алоис сказал:
— Достаточно. — Он подошел ко мне, вытянул руку и ударил меня кулаком в подбородок. — Хочешь что-нибудь сказать?
Я сделал глубокий вдох и кивнул.
— Хорошо. Говори.
— Думаю, тебе будет приятно услышать, что мне уже не нужен аспирин. Моя голова больше не болит.
Он отступил назад, никак не отреагировав на мои слова, и кивнул Кэтрин. Хлыст ударил по моей спине. Кэтрин была сильной девушкой. Я не кричал. Я выкручивал шею, стараясь видеть, что происходит сзади, но видел только ее. Я видел румянец, выступивший на ее щеках, блеск ее глаз, видел, как поднимались и опускались ее плечи, когда она тяжело дышала, и я кричал:
— Ну давай, ты, белобрысая сука! Давай наслаждайся!
Она взмахнула рукой, и хлыст прошелся по моей шее и щеке.
Она ударила меня ровно двенадцать раз, и мои ноги не выдержали. Я опустился вниз и повис на веревке, привязанной к запястьям, моя голова поникла точно голова марионетки, у которой ослабили веревку.
Кэтрин подошла к Алоису и передала ему хлыст. Он легонько похлопал ее по руке. А они были бы неплохой парой.
Оба они с удовольствием подняли бы Мюнхен на воздух. Но мне некогда было думать об этом. Я не мог сконцентрировать свои мысли. Мозг устал от боли, к тому же снотворное еще не выветрилось до конца из моей головы; Я увидел, как старик, у которого был протез, встал и стоял, опираясь на трость.
В другой руке он держал свой протез, который он, очевидно, отстегнул в то время, пока меня истязали. Никто как будто не обращал на него внимания. Я подумал: «Проклятый чудак» — на конце протеза все еще болтался ботинок, и выглядело это настолько нелепо, что я пожалел, что все не видят его. В конце концов, если тут и можно было над чем-то посмеяться, то сейчас явно был самый подходящий момент.
Алоис встал сбоку от меня, взмахнул хлыстом, разминаясь, а затем стал расхаживать вокруг, выбирая позицию, наиболее удобную для первого удара. Я знал, что удары Кэтрин по сравнению с его покажутся мне любовными ласками, и понял, что достаточно ему ударить меня два-три раза, и я заговорю.
К счастью, мне не пришлось этого испытать. Чей-то голос произнес:
— Думаю, в истязании этого человека больше нет необходимости.
Это сказал человек с протезом. Он стоял позади всех, поднявшись на первую ступеньку постамента, тяжело опираясь на свою трость, и его пустая штанина странно болталась на фоне стеклянного гроба.
— Спуститесь вниз! — выкрикнула мадам Вадарчи, и ее голос прозвучал гневно.
Думаю, она рассердилась потому, что посчитала действия этого человека кощунственными, — ведь он позволил себе облокотиться о гроб самого фюрера. Но это было еще не все. На гроб он осторожно положил свой протез.
Откуда-то сзади донесся голос Алоиса:
— Это еще почему?
— Потому что я — один из тех, кто вам нужен. — Он произнес это так спокойно, как будто это говорил газовщик, который пришел сюда, чтобы снять показания со счетчика.
Алоис отошел от меня. Я немного подтянулся и попытался перенести свой вес на ноги. Я чувствовал, что моя спина стала влажной и горела как в огне.
— Пожалуйста, спуститесь вниз и заберите этот предмет с гроба, — сказал Алоис.
Человек без ноги покачал головой:
— Нет. Он останется лежать. И советую вам немедленно освободить зал. Эта столь необходимая мне нога набита взрывчаткой, снабжена часовым механизмом, на котором я установил время — шестьдесят секунд. — Он посмотрел на Алоиса прямым взглядом — печальное, мужественное лицо, полное достоинства и благородства, которых я, как ни странно, не замечал в нем прежде. Он продолжал:
— Можете приказать своим охранникам застрелить меня, но вас ничто не спасет.
Часовой механизм устроен так, что любое прикосновение до установленного времени приведет к немедленному взрыву. — Он улыбнулся утомленной, горькой улыбкой. — Мы не допустим, чтобы миф и легенда воскресли. Мы достаточно настрадались в то время, когда этот монстр был еще жив. Пострадало слишком много людей. Миф должен быть разрушен. Без этого, — он положил руку на стеклянный гроб, — вы ничто.
Это сила и это настоящий дьявол. Советую вам немедленно убраться отсюда. Ваше время истекает.
Алоис сделал небольшое движение. Словно сверкнула молния. В первую секунду он стоял, глядя на старика, а в следующую — рука его взметнулась, он молниеносно вынул из-за пояса кинжал и метнул. Он, несомненно, был отлично натренирован. Нож вонзился старику в горло. Он упал вниз беззвучно, если не считать легкого клацания его трости, с которым она покатилась по ступенькам постамента.
Алоис развернулся и закричал:
— Все назад! Назад, к дверям!
И они побежали, точно испуганное стадо овец, толкаясь и ломая стулья, вставшие им на пути, устремляясь к дверям и прикрытию сводчатого коридора. Я не шевельнулся. Я был привязан к своему стойлу, и всем было на меня наплевать. И даже Мэнстон, хладнокровный профессионал, продержавшийся до последнего момента, понимающий, что если он попытается освободить меня, то станет ясно, кто же был вторым, и, кто знает, Алоис все еще представлял опасность, и Мэнстон, видимо, решил, что рисковать не стоило. Было ясно, что собирался сделать Алоис. Он бежал к саркофагу. Я услышал, как справа от меня отворилась большая дверь в зале, затем послышался топот — это люди рвались наружу, а я не спускал глаз с Алоиса и ждал того момента, когда в последний раз дерну головой, и молился.
Алоис бежал среди опрокинутых стульев. Но когда он миновал их и был всего в двух ярдах от саркофага, раздался выстрел.
Я увидел, как его тело дернулось, а левая рука взметнулась вверх. Он развернулся, закачался, затем выпрямился и шагнул дальше. Где-то наверху по куполу эхом разнеслись звуки выстрела; загрохотало как во время грозы. Затем раздался еще один выстрел, на этот раз пуля попала Алоису в бок. Он повернулся кругом, точно флюгер, и растянулся на мраморных ступенях, прижав ладонь к боку, и кровь хлынула сквозь его пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62