Зато сам ордос менял эту реальность довольно успешно. Ружана чувствовала, как все возрастает давление приближавшейся опасности.
Спешила, как могла, но вход в сновидение, осложненный посторонним вмешательством, нелегкая задача даже для нее… Ее сны все больше становились похожими на кошмары. В них присутствовали символы, расшифровать которые она не могла… Она жалела, что рядом нет учителя и некому помочь ей разобраться в калейдоскопе ночных образов, вырваться из которого с каждым разом становилось все труднее. В обычных обстоятельствах она давно бы прекратила эти опасные эксперименты, но сейчас у нее не было другого выбора.
В эту ночь Ружана заснула сразу, едва голова коснулась подушки — она не успела даже пройти стадию стандартной подготовки к вирт-сну, до того как погрузилась в обычный сон. Впрочем, не совсем обычный…
Ей снилась огромная железная бочка, внутри которой она летала, превратившись в какое-то насекомое. Все происходящее выглядело слишком реальным для обычного сна.
Ее шесть лапок оказались прекрасно приспособленными для того, чтобы взбираться по отвесной железной стене, когда крылья уставали держать ее в воздухе.
Самым же непривычным, вызывающим в голове княжны болезненное ощущение был мир зрительных образов, распавшийся на сотни мелких фрагментов, словно у нее было множество глаз. Позже она сообразила, что глаза любого насекомого состоят из тысяч независимых друг от друга ячеек, и это ее несколько успокоило, хотя все равно сознание Ружаны отказывалось связать воедино разбитый на осколки мир.
На дне бочки сидел гигантский паук. Он никуда не спешил. Ему незачем спешить. Он знает, что бочка надежно закрыта и муха, рано или поздно, устанет носиться внутри замкнутого пространства и упадет на дно. Тогда она превратится в его добычу. Паук терпеливо ждал…
Самым страшным в этой безвыходной для Ружаны ситуации было то, что она должна была спуститься вниз, в самое логово паука, и попытаться с ним договориться. Как будто можно разговаривать с пауком… Она давно чувствовала, что перешла ту грань, за которой события, происшедшие во сне, оказывают прямое воздействие на реальную жизнь. Ситуация усугублялась еще и тем, что, как большинство женщин, княжна ненавидела и боялась пауков, и все же, подавляя собственный страх, она направляла свой полет все ниже.
Паук не двигался, лишь его сверкающие в темноте глаза поворачивались вслед за ней да жвала, на которых застыли капельки яда, слегка шевелились в предвкушении предстоящего пиршества.
Теперь их разделяло всего несколько сантиметров. Правда, масштабы ее мира изменились, и эти сантиметры казались ей метрами, но все равно она была уже за пределами безопасной зоны, и если собиралась что-то сделать, то делать это надо было немедленно, пока расстояние не сократилось настолько, чтобы эта гадина, притаившаяся внизу и обманчиво неподвижная, бросила свое тело в завершающий смертоносный прыжок.
— Я могу причинить тебе боль! — попыталась выкрикнуть она, но слов не получилось, лишь мелькнула мысль. Однако этого оказалось достаточно — паук прекрасно слышал ее мысли.
— Чтобы этого не допустить впредь, я тебя уничтожу.
— Это тебе дорого обойдется. Прежде чем ты это сделаешь, я сожгу все каналы в центральной рубке, перережу все твои нервы. Ты оглохнешь, ослепнешь и в конце концов сдохнешь от голода. Ты этого хочешь?
Паук не ответил. Лишь его сверкающие, жадные глаза с возрастающим интересом следили за ее полетом.
— Выпусти нас наружу! После этого ты сможешь без помех заняться собственным спасением. Я не стану тебе мешать.
И тогда паук засмеялся. Он хохотал так громко, что гудела вся железная бочка, усиливая и резонируя его смех.
Звуки его издевательского хохота били по ее хрупким крыльям, грозя их разрушить, она словно попала внутрь липкой ваты. Движения крыльев замедлялись все больше, и Ружана начала проваливаться в медленное, но уже неудержимое падение…
Однако, прежде чем паук успел прыгнуть, в самый последний момент ей все же удалось разорвать паутину этого страшного сна. Она вскочила на своей постели, вся покрытая липким потом. Корабль сотрясался от грохота и ходил ходуном. Изгибались переборки, стрингеры тряслись в своих гнездах, дверцы шкафов распахивались, и предметы, стоявшие там, вываливались наружу. Иногда удары становились такими сильными, что пол под ногами выгибался, словно крышка консервной банки.
Держась за стену, Ружана с трудом добралась до двери. Голова раскалывалась от боли, и она все еще не могла сообразить, что, собственно, происходит.
В коридоре царил полный разгром. Среди ее людей, толпившихся у дверей рубки с перекошенными от ужаса лицами, лишь один человек сохранял полное спокойствие. Ровалас стоял, скрестив на груди руки, и его взгляд казался отрешенным от всего окружающего.
— Это конец, капитан. Он разрушает корабль. Мы должны покориться неизбежному и подумать о вечном пути.
— Рано думать о вечном пути! Помогите мне спуститься вниз! Я выжгу все его оставшиеся устья. Если понадобится, я спущусь в подвал — и я заставлю его остановиться!
— Вы всего лишь человек, капитан! Мы бессильны против этого чудовища. Он запустил в ангаре все машины. Теперь они работают без водителей и ведут огонь без наводчиков. Они уже взломали двери, ведущие из ангара во внутренние помещения. Через несколько минут его летающие лодки со всеми своими огнеметами будут здесь.
— Он всего лишь кровавое чудовище, Ровалас, а мы люди. И мы его остановим.
— Это безумие. Вы погибнете первой, если спуститесь ниже второго уровня — там сейчас настоящий ад.
Она уже не слушала его. Она готовилась к своей завершающей и, возможно, последней в этой жизни битве.
ГЛАВА 38
Мир, который мы считаем единственным и незыблемо абсолютным, является лишь одним из множества параллельно существующих миров, наподобие того, как располагаются слои в луковице. Дон Хуан уверял, что все эти сферы иного бытия так же реальны, уникальны и абсолютны, как наш мир. И мы обладаем способностью в определенной степени внедряться в них, хотя энергетически ограничены возможностью воспринимать только наш мир.
Карлос Кастанеда
Время относительно, так же как наши представления о нем.
Внутри корабль зеленых охотников больше всего походил на хорошо оборудованные апартаменты какой-нибудь средиземноморской виллы. Здесь не было ничего напоминавшего человеку о том, что он находится внутри корабля. Ничего механического. Комнаты для сна, залы для занятия спортом, бассейн, зимний сад — все предназначалось для отдыха.
Старта как такового не было. Сергей, еще не оправившийся от всего происшедшего, сидел на диване в отведенной ему комнате и смотрел, как за прозрачной стеной, заменявшей окно, исчезает лес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104