Все больше людей с ужасом замечали на своих телах многочисленные зигзаги тонких алых трещин. Загадочная болезнь эта распространялась как-то странно, вопреки законам логики, и казалось, что она вовсе не являлась инфекционной в традиционном понимании. За истекшую ночь она поразила больше народу, чем за всю последнюю неделю.
Одни попрятались от страха, затворившись в своих жилищах и не рискуя выходить на улицы, другие постарались со всей возможной поспешностью покинуть город. Это удалось лишь немногим. Возницы, едва миновав пределы Лондона, начинали плутать по проселочным дорогам и неизменно выезжали на ту, которая приводила их назад к городской черте. А бывало, что стоило пассажирам повозки или кареты оставить позади ставший ненавистным город, как навстречу им из-за кустов вылезали такие жуткие чудовища, о каких они прежде и слыхом не слыхивали. И беженцы не раздумывая возвращались назад.
Таковы были первая ночь и первый день, походивший на вечер. И когда сумерки постепенно уступили место непроглядному мраку, Лондон содрогнулся в преддверии следующей надвигавшейся ночи.
21
На милости Лоскутника
Осада Кривых Дорожек
Воссоединение
Элайзабел сидела на шатком деревянном стуле в темной комнате. Голова ее была склонена вниз, пряди слипшихся волос свисали почти до колен. Сквозь плотные ставни, закрывавшие единственное в помещении прямоугольное окно, едва просачивался тусклый свет наступивших сумерек. Вдалеке послышался протяжный волчий вой, которому стали вторить со всех сторон, и вскоре завыла уже целая стая.
Руки Элайзабел были заломлены назад и прикручены веревками к стулу, и она почти до крови стерла кожу на запястьях в тщетных попытках высвободиться. Она очень ослабела от голода и перенесенных испытаний, ей было холодно в нетопленой комнате, дыхание тугими клубами вырывалось у нее изо рта и ноздрей. Девушке казалось, что она пробыла здесь уже много часов, но рассвет за окном все еще не наступил, значит, чувство времени на этот раз ее подвело.
«Из кошмара в кошмар, – в отчаянии думала она. – И неизвестно, который из них хуже. Будет ли этому предел?»
Лоскутник. Ну что за ужасная гримаса судьбы, что из всех, кто мог бы ехать той ночью мимо «Редфордских угодий» и спасти ее, там очутился именно он, самый страшный серийный убийца Лондона, умерщвляющий одних лишь женщин? Что за силы брошены против нее, что за мрачный, изощренный ум ищет ее погибели? За что судьба так немилосердно ее преследует, в чем ее вина?
«А может быть, я обречена страдать за грехи родителей?» – мелькнула в ее мятущемся сознании смутная догадка.
Но нет, она не позволит себе поддаться отчаянию. Чудовищная усталость, навалившаяся на нее камнем, мешала сосредоточиться, но Элайзабел усилием воли преодолела ее. Жалеть себя было не в ее правилах. Пусть она в руках у Лоскутника, но ведь он еще не причинил ей вреда, она пока еще дышит. А это уже что-то.
Элайзабел подумала о Таниэле и стала, чтобы себя подбодрить, перебирать в уме способы, посредством которых он мог бы ее спасти. Но то были ложные надежды, и она это хорошо понимала. Никто не знал о ее местонахождении, включая и ее саму. Одна. Она опять осталась совсем одна на свете.
Но вот в замочной скважине заскрежетал ключ. Элайзабел выпрямилась, и хотя грудь ее сдавило от страха, она его ничем не выказала. Тяжелая деревянная дверь отворилась и в проеме возник Лоскутник с длинным охотничьим ножом в руке. В полумраке комнаты сверкнуло стальное лезвие.
– Доброе утро, дитя, – произнес голос. В круглом отверстии между лоскутами шевельнулись алые губы.
Над грубой мешковиной маски и по обеим сторонам замаскированного лица струились каскады роскошных, но мертвых каштановых локонов. Убийца шагнул в комнату, выставив напоказ нож.
Элайзабел с трудом сдержала вопль ужаса, который готов был сорваться с ее губ. Она не сводила глаз с Лоскутника, следя за каждым его движением и вполне отдавая себе отчет в том, что сейчас, скорее всего, должна будет проститься с жизнью. Но пусть не рассчитывает на ее мольбы и слезы. Она перед ним не дрогнет. Ведь она снова стала самой собой. Элайзабел Крэй.
Убийца запер дверь, вынул ключ и положил в карман. Поставил свободный стул напротив пленницы и уселся на него. Он был обут в высокие сапоги для верховой езды, одежду его составляли теплый плащ с широким распахнутым воротником и кожаные перчатки. О внешности Лоскутника невозможно было судить по тем участкам тела, которые оставались на виду, – изогнутые губы и глаза, взгляд которых поражал своей мертвенной холодностью.
Элайзабел молча ждала своей участи, едва отваживаясь дышать.
Убийца подался вперед и провел пальцем по ее подбородку. Она окаменела от ужаса и омерзения. Стоило ей отшатнуться, как Лоскутник приставил к ее горлу острие своего ножа.
– Где же дух ведьмы, мисс Элайзабел? Почему он вас покинул и куда подевался?
– Откуда… – начала было Элайзабел, но в горле у нее так саднило, что она принуждена была остановиться, несколько раз сглотнуть, откашляться и лишь затем смогла внятно произнести: – Откуда вам известно, что ее во мне уже нет?
Она задала ему этот вопрос на случай, если бы оказалось, что нахождение в ее теле Тэтч могло гарантировать ей жизнь. Но вдруг это, напротив, заставит Лоскутника немедля прикончить ее? Как бы там ни было, Элайзабел рассчитывала узнать, что у него на уме.
Но тщетно.
– Я в этом и так ничуть не сомневался, мисс Элайзабел. А ваш тон только подтвердил мою уверенность.
Элайзабел удалось не выдать своего разочарования.
Убийца отвел нож от ее горла, постучал острием у себя над ухом и выпрямился на стуле.
– Итак, в вас больше не живет дух ведьмы. Братство заполучило-таки ее, верно?
– А если и так, что вы намерены предпринять? – отважно спросила девушка.
– Бросьте эти игры, мисс Элайзабел, – с досадливым вздохом произнес Лоскутник. – С вас довольно будет и того, что, останься она по-прежнему в недрах вашей души, я выпотрошил бы вас как рыбешку на этом самом месте, и она погибла бы, а планы Братства обернулись бы крахом.
Он встал, предоставив ей поразмыслить над этими словами, подошел к окну, вынул из кармана еще один ключ, при помощи его отпер ставни и распахнул их настежь. Теперь все звуки города стали громче и отчетливей: завывания волков, торопливые шаги, далекое эхо пистолетных выстрелов, вопли сверхъестественных существ – и все это на фоне непрекращающегося низкого гула, который доносился откуда-то издалека.
– Вам повезло, не так ли, что я оказался поблизости от «Угодий» минувшей ночью? – спросил Лоскутник, выглядывая из окна наружу. – Вернее, все вышло попросту забавно, потому что я ведь ехал туда, чтобы отыскать и убить вас, но, к сожалению, опоздал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Одни попрятались от страха, затворившись в своих жилищах и не рискуя выходить на улицы, другие постарались со всей возможной поспешностью покинуть город. Это удалось лишь немногим. Возницы, едва миновав пределы Лондона, начинали плутать по проселочным дорогам и неизменно выезжали на ту, которая приводила их назад к городской черте. А бывало, что стоило пассажирам повозки или кареты оставить позади ставший ненавистным город, как навстречу им из-за кустов вылезали такие жуткие чудовища, о каких они прежде и слыхом не слыхивали. И беженцы не раздумывая возвращались назад.
Таковы были первая ночь и первый день, походивший на вечер. И когда сумерки постепенно уступили место непроглядному мраку, Лондон содрогнулся в преддверии следующей надвигавшейся ночи.
21
На милости Лоскутника
Осада Кривых Дорожек
Воссоединение
Элайзабел сидела на шатком деревянном стуле в темной комнате. Голова ее была склонена вниз, пряди слипшихся волос свисали почти до колен. Сквозь плотные ставни, закрывавшие единственное в помещении прямоугольное окно, едва просачивался тусклый свет наступивших сумерек. Вдалеке послышался протяжный волчий вой, которому стали вторить со всех сторон, и вскоре завыла уже целая стая.
Руки Элайзабел были заломлены назад и прикручены веревками к стулу, и она почти до крови стерла кожу на запястьях в тщетных попытках высвободиться. Она очень ослабела от голода и перенесенных испытаний, ей было холодно в нетопленой комнате, дыхание тугими клубами вырывалось у нее изо рта и ноздрей. Девушке казалось, что она пробыла здесь уже много часов, но рассвет за окном все еще не наступил, значит, чувство времени на этот раз ее подвело.
«Из кошмара в кошмар, – в отчаянии думала она. – И неизвестно, который из них хуже. Будет ли этому предел?»
Лоскутник. Ну что за ужасная гримаса судьбы, что из всех, кто мог бы ехать той ночью мимо «Редфордских угодий» и спасти ее, там очутился именно он, самый страшный серийный убийца Лондона, умерщвляющий одних лишь женщин? Что за силы брошены против нее, что за мрачный, изощренный ум ищет ее погибели? За что судьба так немилосердно ее преследует, в чем ее вина?
«А может быть, я обречена страдать за грехи родителей?» – мелькнула в ее мятущемся сознании смутная догадка.
Но нет, она не позволит себе поддаться отчаянию. Чудовищная усталость, навалившаяся на нее камнем, мешала сосредоточиться, но Элайзабел усилием воли преодолела ее. Жалеть себя было не в ее правилах. Пусть она в руках у Лоскутника, но ведь он еще не причинил ей вреда, она пока еще дышит. А это уже что-то.
Элайзабел подумала о Таниэле и стала, чтобы себя подбодрить, перебирать в уме способы, посредством которых он мог бы ее спасти. Но то были ложные надежды, и она это хорошо понимала. Никто не знал о ее местонахождении, включая и ее саму. Одна. Она опять осталась совсем одна на свете.
Но вот в замочной скважине заскрежетал ключ. Элайзабел выпрямилась, и хотя грудь ее сдавило от страха, она его ничем не выказала. Тяжелая деревянная дверь отворилась и в проеме возник Лоскутник с длинным охотничьим ножом в руке. В полумраке комнаты сверкнуло стальное лезвие.
– Доброе утро, дитя, – произнес голос. В круглом отверстии между лоскутами шевельнулись алые губы.
Над грубой мешковиной маски и по обеим сторонам замаскированного лица струились каскады роскошных, но мертвых каштановых локонов. Убийца шагнул в комнату, выставив напоказ нож.
Элайзабел с трудом сдержала вопль ужаса, который готов был сорваться с ее губ. Она не сводила глаз с Лоскутника, следя за каждым его движением и вполне отдавая себе отчет в том, что сейчас, скорее всего, должна будет проститься с жизнью. Но пусть не рассчитывает на ее мольбы и слезы. Она перед ним не дрогнет. Ведь она снова стала самой собой. Элайзабел Крэй.
Убийца запер дверь, вынул ключ и положил в карман. Поставил свободный стул напротив пленницы и уселся на него. Он был обут в высокие сапоги для верховой езды, одежду его составляли теплый плащ с широким распахнутым воротником и кожаные перчатки. О внешности Лоскутника невозможно было судить по тем участкам тела, которые оставались на виду, – изогнутые губы и глаза, взгляд которых поражал своей мертвенной холодностью.
Элайзабел молча ждала своей участи, едва отваживаясь дышать.
Убийца подался вперед и провел пальцем по ее подбородку. Она окаменела от ужаса и омерзения. Стоило ей отшатнуться, как Лоскутник приставил к ее горлу острие своего ножа.
– Где же дух ведьмы, мисс Элайзабел? Почему он вас покинул и куда подевался?
– Откуда… – начала было Элайзабел, но в горле у нее так саднило, что она принуждена была остановиться, несколько раз сглотнуть, откашляться и лишь затем смогла внятно произнести: – Откуда вам известно, что ее во мне уже нет?
Она задала ему этот вопрос на случай, если бы оказалось, что нахождение в ее теле Тэтч могло гарантировать ей жизнь. Но вдруг это, напротив, заставит Лоскутника немедля прикончить ее? Как бы там ни было, Элайзабел рассчитывала узнать, что у него на уме.
Но тщетно.
– Я в этом и так ничуть не сомневался, мисс Элайзабел. А ваш тон только подтвердил мою уверенность.
Элайзабел удалось не выдать своего разочарования.
Убийца отвел нож от ее горла, постучал острием у себя над ухом и выпрямился на стуле.
– Итак, в вас больше не живет дух ведьмы. Братство заполучило-таки ее, верно?
– А если и так, что вы намерены предпринять? – отважно спросила девушка.
– Бросьте эти игры, мисс Элайзабел, – с досадливым вздохом произнес Лоскутник. – С вас довольно будет и того, что, останься она по-прежнему в недрах вашей души, я выпотрошил бы вас как рыбешку на этом самом месте, и она погибла бы, а планы Братства обернулись бы крахом.
Он встал, предоставив ей поразмыслить над этими словами, подошел к окну, вынул из кармана еще один ключ, при помощи его отпер ставни и распахнул их настежь. Теперь все звуки города стали громче и отчетливей: завывания волков, торопливые шаги, далекое эхо пистолетных выстрелов, вопли сверхъестественных существ – и все это на фоне непрекращающегося низкого гула, который доносился откуда-то издалека.
– Вам повезло, не так ли, что я оказался поблизости от «Угодий» минувшей ночью? – спросил Лоскутник, выглядывая из окна наружу. – Вернее, все вышло попросту забавно, потому что я ведь ехал туда, чтобы отыскать и убить вас, но, к сожалению, опоздал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89