Стал совсем другим человеком. С тех самых пор, как появилась ты.
– Ты об этом жалеешь? – спросила Элайзабел и тут же испугалась – вдруг он ответит «да»?
– Ни одной минуты!
Она светло и радостно улыбнулась. Сердце ее забилось чаще.
– Я представить себе не могу, что нас всех ожидает, – вздохнул Таниэль. – Мы ступили на опасный путь. Некоторым из нас не суждено вернуться назад из того гиблого места, куда мы теперь направляемся. И я хотел тебе сказать, на случай… если… если больше такой возможности не представится… То, что я обрел благодаря тебе, Элайзабел, стало мне дороже всего на свете, и я…
– Мастер Фокс, – перебила она его и приложила палец к губам. – Тс-с. – И потянулась к нему, и они обнялись, и губы их слились в долгом, сладостном и страстном поцелуе. На прочих пассажиров гондолы они попросту не обращали внимания. Для них двоих остальные перестали существовать.
* * *
Уже целых полчаса дирижабль кружил над темными, объятыми беспорядочным движением улицами Старого Города. Дождь едва моросил, и окна гондолы покрылись мелкими частыми каплями, словно запотели снаружи.
Трудно было себе представить, что за существа обитали там, внизу, под слоем красных облаков, что за чудовища бродили по разбомбленным мостовым и тротуарам среди руин и обломков жилищ.
Кварталы Старого Города, насколько их можно было разглядеть сверху сквозь мутные стекла, представляли собой удручающее зрелище: казалось, что здания разбились на армии и пошли друг на друга войной. Ни один боец не выжил в этой бойне, все они, убитые и покалеченные, остались догнивать под ветром, снегом и солнцем. Верхние этажи уцелевших домов просели после бомбежек и сомкнулись над узкими переулками, ежеминутно грозя обвалиться, с крыш слетела черепица, обнажив стропила, повсюду зияли проломы, воронки от снарядов, груды битого кирпича и фрагменты стен.
Но самым ужасным было движение, которое не прекращалось ни на секунду среди всего этого хаоса. Из гондолы дирижабля, летевшего под слоем зловещих облаков, в их багровом сиянии были видны сотни и тысячи тварей, наводнивших улицы. Они скакали, ползали, бежали, перекатывались, струились по мостовым и тротуарам, перегоняя друг друга, сталкиваясь и разбегаясь в стороны и соединяясь в группы и целые толпы.
А впереди, там, куда направлялся дирижабль, был центр водоворота, тот стержень, вокруг которого вращались красные тучи.
– Видишь? Видишь, что там? – воскликнула Кэтлин, прижимаясь лицом к окошку гондолы.
– Боже милосердный! – выдохнул Таниэль.
Он нависал над остальными уцелевшими зданиями, словно когтистая лапа хищника, поднятая для удара, – огромный готический монолит, собор темных сил. Над зубчатыми стенами возвышались зловещие заостренные башни, с ненавистью царапающие небо, полчища уродливых горгулий облепили карнизы. Отдельные части здания казались сплавленным воедино, тогда как иные были подчеркнуто обособлены и соединялись с прочими лишь ярусами гнутых металлических перемычек, острых как бритвы, и узкими висячими мостками. Длинные и узкие стрельчатые окна прорезали стены над круглыми готическими розетками, забранными темным стеклом. Над контрфорсами и колокольнями беспорядочно торчал целый лес острых шпилей. Это колоссальное строение являло собой одновременно крепость, церковь и храм. Создать подобное мог бы лишь полностью выживший из ума архитектор. Залитый зловещим красным сиянием облаков, чудовищный собор дышал нечеловеческой, потусторонней злобой. Словно злая пародия на кровавый терновый венец, заносчиво и богохульно он бросал вызов всему миру.
– Это сердце тьмы, – сипло прошептал Джек, стоявший за спинами охотников. Ему не было нужды выглядывать в окошко. – Вот куда нам надо.
– Но как он здесь очутился? – удивилась Кэтлин. – Почему мы прежде никогда его не видели и не знали о нем?
– Он уже много лет был скрыт от наших взоров, – ответил ей Дьяволенок. – Его от нас прятали при помощи заклинаний, силы которых вы себе и представить не можете. Но теперь им больше нет нужды таиться. Собор должен быть открыт для приема богов, которым поклоняется Братство. Глау Меска уже в пути. Времени осталось мало.
– Но… Откуда он взялся? – не унималась Кэтлин.
– А откуда взялась нечисть? – ответил Дьяволенок вопросом на вопрос. – А теперь приготовьтесь. Мы почти над ним. Остальное зависит только от вас.
Дирижабль снизился и завис над архитектурным воплощением зла и мрака, и пассажиры стали готовиться к выходу из гондолы. Каждый с тревогой думал о том, кому из них суждено погибнуть в стенах этого демонического собора.
Летное поле Финсбери-Парка находилось в плотном кольце осады. Боеприпасы заканчивались. Чудовища наступали со всех сторон, на месте одного убитого будто из-под земли немедленно появлялись трое новых. Поля за освещенной оградой Финсбери-Парка были усеяны трупами, но монстры как ни в чем не бывало перешагивали через тела своих собратьев и шли в наступление. Их гнала вперед жажда разрушения, чувство более властное, чем голод и страх для живых. Нежить знала, что там, за оградой, где горят огни, есть жизнь, и стремилась любой ценой пробиться, чтоб загасить огни и уничтожить ее.
Обороной летного поля командовал Джероб Уотли. Вот уже с час как он ждал от генерала приказа поднять в воздух дирижабли, чтобы те сбросили на монстров свои бомбы. Но приказ все никак не поступал. Два воздушных корабля стояли без дела на взлетной площадке. А еще один по приказу самого генерала повез каких-то людей в Старый Город. Джероб руководил сражением до тех пор, пока не убедился, что дела приняли совсем скверный оборот. И теперь он собирался лично обратиться к генералу с предложением эвакуировать личный состав базы на имеющихся дирижаблях. Солдаты были изнурены и подавлены сознанием безнадежности собственного положения. Базу следовало укрепить гораздо надежнее еще прежде, как только начались все эти события. Теперь же ее придется оставить, другого выхода нет. И если Монпелье с этим не согласится… то гибель солдат останется на его совести. Хотя и самому генералу в таком случае не избежать смерти…
Джероб Уотли постучал в дверь кабинета, заранее составив в уме фразу, с которой начнет разговор. Ответа не последовало. Он нахмурился. И тут ему пришло в голову, что генерала не было видно на поле и в штабе уже с час или более. Он еще раз постучал в дверь, уже гораздо громче. Молчание.
Он подергал ручку. Дверь была на замке.
– Генерал!
И снова ни звука в ответ. Недолго думая, он вытащил из кобуры свой пистолет. Настало время действовать. К черту субординацию, когда речь идет о жизни и смерти. Отступив назад, он прицелился и нажал на курок. От выстрела язычок замка выскочил из гнезда, дверь раскрылась, и взору Джероба предстал аккуратно прибранный кабинет с рядами книжных полок и письменным столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Ты об этом жалеешь? – спросила Элайзабел и тут же испугалась – вдруг он ответит «да»?
– Ни одной минуты!
Она светло и радостно улыбнулась. Сердце ее забилось чаще.
– Я представить себе не могу, что нас всех ожидает, – вздохнул Таниэль. – Мы ступили на опасный путь. Некоторым из нас не суждено вернуться назад из того гиблого места, куда мы теперь направляемся. И я хотел тебе сказать, на случай… если… если больше такой возможности не представится… То, что я обрел благодаря тебе, Элайзабел, стало мне дороже всего на свете, и я…
– Мастер Фокс, – перебила она его и приложила палец к губам. – Тс-с. – И потянулась к нему, и они обнялись, и губы их слились в долгом, сладостном и страстном поцелуе. На прочих пассажиров гондолы они попросту не обращали внимания. Для них двоих остальные перестали существовать.
* * *
Уже целых полчаса дирижабль кружил над темными, объятыми беспорядочным движением улицами Старого Города. Дождь едва моросил, и окна гондолы покрылись мелкими частыми каплями, словно запотели снаружи.
Трудно было себе представить, что за существа обитали там, внизу, под слоем красных облаков, что за чудовища бродили по разбомбленным мостовым и тротуарам среди руин и обломков жилищ.
Кварталы Старого Города, насколько их можно было разглядеть сверху сквозь мутные стекла, представляли собой удручающее зрелище: казалось, что здания разбились на армии и пошли друг на друга войной. Ни один боец не выжил в этой бойне, все они, убитые и покалеченные, остались догнивать под ветром, снегом и солнцем. Верхние этажи уцелевших домов просели после бомбежек и сомкнулись над узкими переулками, ежеминутно грозя обвалиться, с крыш слетела черепица, обнажив стропила, повсюду зияли проломы, воронки от снарядов, груды битого кирпича и фрагменты стен.
Но самым ужасным было движение, которое не прекращалось ни на секунду среди всего этого хаоса. Из гондолы дирижабля, летевшего под слоем зловещих облаков, в их багровом сиянии были видны сотни и тысячи тварей, наводнивших улицы. Они скакали, ползали, бежали, перекатывались, струились по мостовым и тротуарам, перегоняя друг друга, сталкиваясь и разбегаясь в стороны и соединяясь в группы и целые толпы.
А впереди, там, куда направлялся дирижабль, был центр водоворота, тот стержень, вокруг которого вращались красные тучи.
– Видишь? Видишь, что там? – воскликнула Кэтлин, прижимаясь лицом к окошку гондолы.
– Боже милосердный! – выдохнул Таниэль.
Он нависал над остальными уцелевшими зданиями, словно когтистая лапа хищника, поднятая для удара, – огромный готический монолит, собор темных сил. Над зубчатыми стенами возвышались зловещие заостренные башни, с ненавистью царапающие небо, полчища уродливых горгулий облепили карнизы. Отдельные части здания казались сплавленным воедино, тогда как иные были подчеркнуто обособлены и соединялись с прочими лишь ярусами гнутых металлических перемычек, острых как бритвы, и узкими висячими мостками. Длинные и узкие стрельчатые окна прорезали стены над круглыми готическими розетками, забранными темным стеклом. Над контрфорсами и колокольнями беспорядочно торчал целый лес острых шпилей. Это колоссальное строение являло собой одновременно крепость, церковь и храм. Создать подобное мог бы лишь полностью выживший из ума архитектор. Залитый зловещим красным сиянием облаков, чудовищный собор дышал нечеловеческой, потусторонней злобой. Словно злая пародия на кровавый терновый венец, заносчиво и богохульно он бросал вызов всему миру.
– Это сердце тьмы, – сипло прошептал Джек, стоявший за спинами охотников. Ему не было нужды выглядывать в окошко. – Вот куда нам надо.
– Но как он здесь очутился? – удивилась Кэтлин. – Почему мы прежде никогда его не видели и не знали о нем?
– Он уже много лет был скрыт от наших взоров, – ответил ей Дьяволенок. – Его от нас прятали при помощи заклинаний, силы которых вы себе и представить не можете. Но теперь им больше нет нужды таиться. Собор должен быть открыт для приема богов, которым поклоняется Братство. Глау Меска уже в пути. Времени осталось мало.
– Но… Откуда он взялся? – не унималась Кэтлин.
– А откуда взялась нечисть? – ответил Дьяволенок вопросом на вопрос. – А теперь приготовьтесь. Мы почти над ним. Остальное зависит только от вас.
Дирижабль снизился и завис над архитектурным воплощением зла и мрака, и пассажиры стали готовиться к выходу из гондолы. Каждый с тревогой думал о том, кому из них суждено погибнуть в стенах этого демонического собора.
Летное поле Финсбери-Парка находилось в плотном кольце осады. Боеприпасы заканчивались. Чудовища наступали со всех сторон, на месте одного убитого будто из-под земли немедленно появлялись трое новых. Поля за освещенной оградой Финсбери-Парка были усеяны трупами, но монстры как ни в чем не бывало перешагивали через тела своих собратьев и шли в наступление. Их гнала вперед жажда разрушения, чувство более властное, чем голод и страх для живых. Нежить знала, что там, за оградой, где горят огни, есть жизнь, и стремилась любой ценой пробиться, чтоб загасить огни и уничтожить ее.
Обороной летного поля командовал Джероб Уотли. Вот уже с час как он ждал от генерала приказа поднять в воздух дирижабли, чтобы те сбросили на монстров свои бомбы. Но приказ все никак не поступал. Два воздушных корабля стояли без дела на взлетной площадке. А еще один по приказу самого генерала повез каких-то людей в Старый Город. Джероб руководил сражением до тех пор, пока не убедился, что дела приняли совсем скверный оборот. И теперь он собирался лично обратиться к генералу с предложением эвакуировать личный состав базы на имеющихся дирижаблях. Солдаты были изнурены и подавлены сознанием безнадежности собственного положения. Базу следовало укрепить гораздо надежнее еще прежде, как только начались все эти события. Теперь же ее придется оставить, другого выхода нет. И если Монпелье с этим не согласится… то гибель солдат останется на его совести. Хотя и самому генералу в таком случае не избежать смерти…
Джероб Уотли постучал в дверь кабинета, заранее составив в уме фразу, с которой начнет разговор. Ответа не последовало. Он нахмурился. И тут ему пришло в голову, что генерала не было видно на поле и в штабе уже с час или более. Он еще раз постучал в дверь, уже гораздо громче. Молчание.
Он подергал ручку. Дверь была на замке.
– Генерал!
И снова ни звука в ответ. Недолго думая, он вытащил из кобуры свой пистолет. Настало время действовать. К черту субординацию, когда речь идет о жизни и смерти. Отступив назад, он прицелился и нажал на курок. От выстрела язычок замка выскочил из гнезда, дверь раскрылась, и взору Джероба предстал аккуратно прибранный кабинет с рядами книжных полок и письменным столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89