— Два серебряных соверена.. Но только когда найдем Миногу.
— Ну вот, я же знал, что ты умная девочка, — с несвойственной ему живостью обрадовался Брэм. — Упрямая, но далеко не глупая.
* * *
К концу дня Отрава только радовалась, что согласилась на сделку Брэма. Ее так измотал и шум вокруг, и толпы, и улицы, да еще и ее вечные усилия оставаться внешне безразличной. Пришлось признать, что Брэм прав: рядом с ним она могла хотя бы притвориться здешней, а без него просто бы заблудилась.
В первую очередь они отправились на громадный крытый рынок, который был больше, чем вся Чайка. В этом нагромождении прилавков, лавочек и палаток яблоку упасть было негде. Непрекращающиеся покрикивания уличных торговцев и гомон покупателей эхом отражались от низких тусклых куполов и сливались в сплошной неразборчивый гул. Под крышей было темно — единственным источником света оставалось солнце, которое заглядывало во все щели, пытаясь про— рваться сквозь медные колонны, поддерживавшие крышу. Запах горячего мяса, мрачные лица торговцев, которые с кислыми минами выпрыгивали из тени, чтобы привлечь внимание и показать свой товар. Брэм спешился и вел крокоящера по закоулкам под уздцы, а Отрава сидела в задней части телеги, как он ее и просил.
— Если не следить, они похватают все банки, — предупредил ловец духов, и девушка решила прислушаться к его просьбе.
Брэм остановился у лавки, заваленной диковинными фонариками: витыми стеклянными трубками всех форм и размеров — в каждой мягким, дрожащим светом светился болотный дух. Отрава смотрела, как крошечные цветные шарики мечутся по своей темнице, гоняются друг за другом (в некоторых лампах их было по несколько сразу) или просто неподвижно лежат на дне. Цветное стекло, и собственные неповторимые оттенки духов создавали в лампах самые разнообразные тона: успокаивающие, пестрые, синие и зеленые, огненно-красные и пурпурные. Это были прекрасные произведения искусства, но девушку охватывала необъяснимая грусть при мысли о том, что такие чудесные существа, как болотные духи, заперты в лампах на потеху богатеям. Задумывались ли когда-нибудь жители Чайки, на что они обрекают этих диковинных созданий, когда расставляют свои ловушки в Ночь блуждающих огней?
Отрава присматривала за телегой, вполуха слушая, как Брэм торгуется с сухоньким лавочником. Брэм показал ему несколько духов из своей телеги. Железные баночки были сделаны с умом: крышечка приоткрывалась, оставляя небольшую щелку, через которую можно было заглянуть внутрь, не выпустив духа. В итоге Брэм продал пять баночек, правда, неохотно согласившись с ценой. Потом он забрался обратно в повозку и погнал крокоящера дальше.
Так прошел почти весь день. Они побывали еще в пяти подобных лавках. Брэм называл их владельцев оптовыми скупщиками. Они покупали у него духов, а потом продавали их по всему королевству. В самой Крепости такая роскошь мало кому по карману, так что для горожан и одной лавки с лихвой хватило бы. Отрава терпеливо дожидалась, пока Брэм закончит свои дела. Она жадно ловила каждый звук, каждую уличную сценку, изучая все своим пристальным взглядом, от которого многим становилось не по себе.
Уже настал поздний вечер, когда Брэм вернулся к телеге вместе с какой-то девушкой. Отрава окинула незнакомку оценивающим и циничным взглядом. Девушка была примерно ее лет, не— ухоженная, даже заморенная, в поношенной дорожной одежде. Русые волосы скучали по гребню. Может, она и была бы хорошенькой, если бы не смертельная усталость и не этот отсутствующий, затуманенный взгляд.
— С ума сойти, — произнес Брэм. — За всю свою жизнь я не видел ни одного болотного жи— теля, кроме тебя, который бы рискнул покинуть пределы родного поселка. А стоило мне познакомиться с тобой, как я встречаю барышню настолько сумасбродную, что она хочет отправиться на болота. Причем как раз в Чайку.
— Ты собираешься в Чайку? — спросила девочку Отрава.
— Один из торговцев подыскивает, кто бы согласился отвести ее туда, — объяснил Брем. — Я упомянул о тебе, и он указал, на нее. Я подумал, может, вы захотите познакомиться, на случай, если ты… э… надумаешь вернуться.
Отраву едва ли тронула эта неожиданная забота. Незнакомка, в свою очередь, тоже смотрела на нее без всякого интереса.
— Зачем ты туда идешь? — спросила Отрава. — Это мое дело, — резко ответила девочка,
сердито глянув на Брэма. Видимо, ей не очень понравилось то, что ее сюда притащили.
Отрава с минуту подумала и, к своему удивлению, поняла, что предложение Брэма ее нисколько не соблазнило. Вернуться назад — хуже, чем вообще не уходить. Но есть кое-что…
— Ты могла бы передать от меня весточку? — Кому?
— Рубу и Мелиссе. Девочка холодно смотрела на нее невероятно темными глазами.
— Что передать-то? — Передай им… — начала Отрава, а потом поняла, что даже не представляет, какими словами дать им понять…
Они никогда ее не понимали. Она была для них такой же чужой, как и для остальных. Что сказать, чтобы облегчить их горе? Лишь в тот момент Отрава по-настоящему осознала, как огромна пропасть между ней и ее родителями.
— Может, просто передать, что тебе очень жаль? — ровным голосом предложила девочка.
Отрава удивилась. Она было открыла рот, чтобы спросить, откуда та узнала, но потом промолчала.
— У тебя на лице написано, — сказала незнакомка.
Отрава немного смутилась оттого, что эта девушка так легко поняла ее чувства. Обычно она была непроницаема, и ее чувства оставались загадкой даже для близких людей.
— Да, лучше так, — согласилась она. — Спасибо.
Девушка кивнула и, не попрощавшись, ушла обратно к торговцу, который отвезет ее в Чайку.
Брэм почесал затылок, проводив ее взглядом. — Чудная она какая-то, — заметил он. Отрава смотрела вслед страннице прищуренными глазами.
— Я забыла сказать ей мое имя, — рассеянно вспомнила она.
— Ну, уж они-то поймут, от кого это послание, — ответила Брэм.
Отрава промычала что-то нечленораздельное. Видимо, это означало согласие.
* * *
— Ты очень терпеливая, дорогуша, — отметил Брэм, когда на закате они ехали по улицам.
Город притих, и сам Врэм очень устал от торговли. У него остались нераспроданные баночки, но он не очень беспокоился. В конце концов, можно найти частных покупателей. Он всегда одним из первых возвращался с болот и успевал продать весь улов.
— Я же сказала: не надо звать меня «дорогушей», — ответила Отрава. Она потерла шею— весь день девушка просидела на краешке телеги в очень неудобной позе, и теперь мышцы ныли. — Что дальше?
— Ну… В следующем году я соберу все баночки и вернусь на болота, — сказал Брэм с нотой смирения в голосе.
— Нет, я хотела сказать, что мы будем делать теперь? Я, кажется, наняла тебя для дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— Ну вот, я же знал, что ты умная девочка, — с несвойственной ему живостью обрадовался Брэм. — Упрямая, но далеко не глупая.
* * *
К концу дня Отрава только радовалась, что согласилась на сделку Брэма. Ее так измотал и шум вокруг, и толпы, и улицы, да еще и ее вечные усилия оставаться внешне безразличной. Пришлось признать, что Брэм прав: рядом с ним она могла хотя бы притвориться здешней, а без него просто бы заблудилась.
В первую очередь они отправились на громадный крытый рынок, который был больше, чем вся Чайка. В этом нагромождении прилавков, лавочек и палаток яблоку упасть было негде. Непрекращающиеся покрикивания уличных торговцев и гомон покупателей эхом отражались от низких тусклых куполов и сливались в сплошной неразборчивый гул. Под крышей было темно — единственным источником света оставалось солнце, которое заглядывало во все щели, пытаясь про— рваться сквозь медные колонны, поддерживавшие крышу. Запах горячего мяса, мрачные лица торговцев, которые с кислыми минами выпрыгивали из тени, чтобы привлечь внимание и показать свой товар. Брэм спешился и вел крокоящера по закоулкам под уздцы, а Отрава сидела в задней части телеги, как он ее и просил.
— Если не следить, они похватают все банки, — предупредил ловец духов, и девушка решила прислушаться к его просьбе.
Брэм остановился у лавки, заваленной диковинными фонариками: витыми стеклянными трубками всех форм и размеров — в каждой мягким, дрожащим светом светился болотный дух. Отрава смотрела, как крошечные цветные шарики мечутся по своей темнице, гоняются друг за другом (в некоторых лампах их было по несколько сразу) или просто неподвижно лежат на дне. Цветное стекло, и собственные неповторимые оттенки духов создавали в лампах самые разнообразные тона: успокаивающие, пестрые, синие и зеленые, огненно-красные и пурпурные. Это были прекрасные произведения искусства, но девушку охватывала необъяснимая грусть при мысли о том, что такие чудесные существа, как болотные духи, заперты в лампах на потеху богатеям. Задумывались ли когда-нибудь жители Чайки, на что они обрекают этих диковинных созданий, когда расставляют свои ловушки в Ночь блуждающих огней?
Отрава присматривала за телегой, вполуха слушая, как Брэм торгуется с сухоньким лавочником. Брэм показал ему несколько духов из своей телеги. Железные баночки были сделаны с умом: крышечка приоткрывалась, оставляя небольшую щелку, через которую можно было заглянуть внутрь, не выпустив духа. В итоге Брэм продал пять баночек, правда, неохотно согласившись с ценой. Потом он забрался обратно в повозку и погнал крокоящера дальше.
Так прошел почти весь день. Они побывали еще в пяти подобных лавках. Брэм называл их владельцев оптовыми скупщиками. Они покупали у него духов, а потом продавали их по всему королевству. В самой Крепости такая роскошь мало кому по карману, так что для горожан и одной лавки с лихвой хватило бы. Отрава терпеливо дожидалась, пока Брэм закончит свои дела. Она жадно ловила каждый звук, каждую уличную сценку, изучая все своим пристальным взглядом, от которого многим становилось не по себе.
Уже настал поздний вечер, когда Брэм вернулся к телеге вместе с какой-то девушкой. Отрава окинула незнакомку оценивающим и циничным взглядом. Девушка была примерно ее лет, не— ухоженная, даже заморенная, в поношенной дорожной одежде. Русые волосы скучали по гребню. Может, она и была бы хорошенькой, если бы не смертельная усталость и не этот отсутствующий, затуманенный взгляд.
— С ума сойти, — произнес Брэм. — За всю свою жизнь я не видел ни одного болотного жи— теля, кроме тебя, который бы рискнул покинуть пределы родного поселка. А стоило мне познакомиться с тобой, как я встречаю барышню настолько сумасбродную, что она хочет отправиться на болота. Причем как раз в Чайку.
— Ты собираешься в Чайку? — спросила девочку Отрава.
— Один из торговцев подыскивает, кто бы согласился отвести ее туда, — объяснил Брем. — Я упомянул о тебе, и он указал, на нее. Я подумал, может, вы захотите познакомиться, на случай, если ты… э… надумаешь вернуться.
Отраву едва ли тронула эта неожиданная забота. Незнакомка, в свою очередь, тоже смотрела на нее без всякого интереса.
— Зачем ты туда идешь? — спросила Отрава. — Это мое дело, — резко ответила девочка,
сердито глянув на Брэма. Видимо, ей не очень понравилось то, что ее сюда притащили.
Отрава с минуту подумала и, к своему удивлению, поняла, что предложение Брэма ее нисколько не соблазнило. Вернуться назад — хуже, чем вообще не уходить. Но есть кое-что…
— Ты могла бы передать от меня весточку? — Кому?
— Рубу и Мелиссе. Девочка холодно смотрела на нее невероятно темными глазами.
— Что передать-то? — Передай им… — начала Отрава, а потом поняла, что даже не представляет, какими словами дать им понять…
Они никогда ее не понимали. Она была для них такой же чужой, как и для остальных. Что сказать, чтобы облегчить их горе? Лишь в тот момент Отрава по-настоящему осознала, как огромна пропасть между ней и ее родителями.
— Может, просто передать, что тебе очень жаль? — ровным голосом предложила девочка.
Отрава удивилась. Она было открыла рот, чтобы спросить, откуда та узнала, но потом промолчала.
— У тебя на лице написано, — сказала незнакомка.
Отрава немного смутилась оттого, что эта девушка так легко поняла ее чувства. Обычно она была непроницаема, и ее чувства оставались загадкой даже для близких людей.
— Да, лучше так, — согласилась она. — Спасибо.
Девушка кивнула и, не попрощавшись, ушла обратно к торговцу, который отвезет ее в Чайку.
Брэм почесал затылок, проводив ее взглядом. — Чудная она какая-то, — заметил он. Отрава смотрела вслед страннице прищуренными глазами.
— Я забыла сказать ей мое имя, — рассеянно вспомнила она.
— Ну, уж они-то поймут, от кого это послание, — ответила Брэм.
Отрава промычала что-то нечленораздельное. Видимо, это означало согласие.
* * *
— Ты очень терпеливая, дорогуша, — отметил Брэм, когда на закате они ехали по улицам.
Город притих, и сам Врэм очень устал от торговли. У него остались нераспроданные баночки, но он не очень беспокоился. В конце концов, можно найти частных покупателей. Он всегда одним из первых возвращался с болот и успевал продать весь улов.
— Я же сказала: не надо звать меня «дорогушей», — ответила Отрава. Она потерла шею— весь день девушка просидела на краешке телеги в очень неудобной позе, и теперь мышцы ныли. — Что дальше?
— Ну… В следующем году я соберу все баночки и вернусь на болота, — сказал Брэм с нотой смирения в голосе.
— Нет, я хотела сказать, что мы будем делать теперь? Я, кажется, наняла тебя для дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65