Отрава была рада любому предлогу уйти отсюда.
— Ну что ж, почему бы и нет?
* * *
Стараясь не шуметь, они вошли в покои Иерофанта. Парус поднес палец к губам, когда они прошмыгнули в боковую дверь, и Отрава бесшумно прокралась за ним. Снаружи стояла стража— горгульи, почти неотличимые от той, что охраняла парадный вход, через который пытался пробиться Элтар. Но эти стражники совершенно не обратили внимания на гостей.
— Их учат пропускать определенных людей, — шепотом объяснил Парус. — Я один из них. А так как ты со мной, то тебя тоже не стали задерживать.
В большой комнате, как и следовало ожидать, все стены были уставлены шкафами с книгами. В углу стояла плюшевая кровать с пологом на четырех столбиках. В громадное круглое окно с переплетом в виде концентрических кругов хлестал дождь. То и дело сверкала молния и гремел гром, но Отрава уже так привыкла к грозе, что почти не замечала ее. С тех пор как они попали в этот мир, буря не ослабевала ни на мгновение.
Иерофант сидел за длинным резным письменным столом и что-то писал пером в толстой книге в кожаном переплете. Казалось, он стар как мир, этот тощий старик с морщинистым лицом и длин— ной, до самых колен, белой бородой. Лысую голову покрывали старческие веснушки и родинки. С плеч спадал плотный плащ из зеленого бархата, скрывая очертания тощего тела.
Отрава долго разглядывала Иерофанта. Кроме раскатов грома был слышен только скрип пера. Иерофант пристально смотрел на бумагу через круглые стекла очков и очень быстро писал. В конце концов он остановился, вздохнул и поднял глаза на гостей. Хоть Отрава и Парус и не выдали своего присутствия ни единым шорохом, старик все это время знал, что они здесь.
— Ах, Отрава! — раздался тоненький надтреснутый голос. — Как я рад видеть тебя собственными глазами. Меня зовут Иерофант Мелчерон.
Отрава неуверенно покосилась на Паруса и церемонно ответила:
— Познакомиться с вами — большая честь для меня. Не знала, что вы ждете моего визита.
— Я всех жду, — сказал старик и постучал по виску морщинистым пальцем. — Знал, что ты придешь. Это я тебя привел.
— Как это? — Отрава не могла скрыть недоверия в голосе.
Мелчерон не ответил на ее вопрос. Вместо этого он поманил ее к себе.
— Подойди сюда. Дай мне посмотреть на тебя. Парус, не мог бы ты оставить нас на минутку?
Тот почтительно наклонил голову. — Я буду за дверью, — сказал он и удалился. Отрава с некоторой опаской шагнула к Иерофанту. Ей не нравилась его манера говорить загадками и ставить собеседника в тупик. А еще не нравилось ощущение, будто он знает больше, чем говорит. Подойдя ближе, Отрава украдкой посмотрела на книгу, которую он писал. Как и сказал Парус, на страницах ничего не было. Но в чернильнице на столе было что-то похожее на вязкую воду. Видимо, этим он и писал.
Иерофант прищурил глаза, желтоватые от старости, как пергамент.
— Да-да, вижу, я был прав. Ты знаешь, верно? — О чем? — машинально переспросила Отрава и тут же спохватилась, что, не подумав, ляпнула как раз то, чего от нее больше всего ожидали.
Как и следовало догадаться, Иерофант ответил весьма уклончиво:
— Знаешь, только не хочешь себе в этом признаться. Ты пытаешься уловить в моих словах скрытый смысл. Угадал? Ха! Замечательно! Чудесно!
— Вы помните Горюна? — вдруг спросила Отрава.
Старик усмехнулся и ликующе воскликнул: — Чудесно! Чудесно! Сменим тему. Будь такой же обидчивой! Ты станешь настоящей жемчужиной, моя маленькая Отрава. — Он снял очки и смахнул с глаз слезы костяшкой пальца. — Горюн, говоришь? Да, помню. Жалко беднягу.
— И он помнит вас, — сказала Отрава. — Говорит, вы не удосужились продумать детали. Например, что ему есть, если рыба не ловится. Вы понимаете, что это значит?
— Ну конечно! — ответил Мелчерон. — Я всегда так делаю! Не могу же я предугадать все мелочи в мире; Отрава! Так и с ума сойти недолго!
Отрава подумала, что старик и так уже наполовину сбрендил. Должно быть, эта мысль ясно отразилась на ее лице.
— И все же, — продолжил Иерофант, вдруг посерьезнев, — Горюн не единственный, кто жаловался на свою судьбу. Такое случается все чаще. Люди начали замечать. Как ты думаешь, может, я стал забывчивым? Память уже не та. По-твоему, они видят пробелы?
— Какие еще пробелы? — переспросила Отрава.
В ней росло разочарование.
— Пробелы! Пробелы в сюжете? У Отравы лопнуло терпение.
— Объясните же, наконец, что все это значит!!! — закричала она, выходя из себя. — Кого бы я ни встретила, никто не может дать мне прямого ответа! Что это значит? Ну, почему я все время попадаю в ситуации, как будто бы взятые из сказок? Почему Горюн считает вас виновным за свой голод? Кто вы такой?
На Мелчерона ее тирада, похоже, не произвела ни малейшего впечатления.
— Ты и так знаешь, Отрава, — с расстановкой проговорил он. — Мне не надо тебе объяснять.
Ей вдруг почудилось, будто она проваливается в холодную темную бездну. Она и правда знала. С самого начала в ней зародилось подозрение, какая-то невысказанная мысль, которая с каждым происшествием, каждым звуком получала все больше подтверждений. Но мысль была столь ужасна, что было жутко обдумать ее всерьез, жутко даже проговорить такое про себя.
— Ты знаешь, — проскрипел старик. — Даже если сама себе не хочешь признаться.
— Мне надо знать наверняка,— сказала девушка. — Услышать это от вас.
— Разве тебе не хотелось бы оставаться в неведении? Пройдет время, и ты забудешь. Убедишь себя, что просто сглупила. Будешь как все те, кто никогда не задается вопросами. Как Элтар, как Брэм и Перчинка, даже как Парус. Он не знает. Почти никто, кроме тебя, не знает. Только я и такие, как Горюн, но их не много. И посмотри, что с ним стало.
В его словах крылся соблазн, которому Отрава едва могла противостоять. Ей хотелось закрыть глаза, зажать уши ладонями и бежать. Хотелось остаться в счастливом неведении. Но она не могла. Не в ее характере это было.
— Скажите же, — прошипела она. Мелчерон вздохнул и серьезно склонил голову.
— Все: королевства, короли и королевы, твои родители, даже ты, Отрава — лишь вымысел. Вы живете в моем воображении. Ты, Брэм, Парус, Перчинка, Элтар: все вы пляшете под мою дудку, хочется вам того или нет. Моими словами строится ваша судьба. Я создал вас и все, чем вы живете. Ты всего лишь мой персонаж, хотя и очень важный. Но, тем не менее, персонаж. Выдумка. Моя выдумка.
Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. — Все, что тебе известно, — это сказка. А я сказочник.
Внутренняя пустота разинула пасть, грозя поглотить Отраву целиком. Девушка почувствовала, как силы покинули ее, и ухватилась за стол Иерофанта, чтобы не упасть.
— Я… я не понимаю, — заикаясь, произнесла она.
— Я сочиняю сказку, Отрава. И ты — часть ее, — терпеливо повторил старик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65