Как выяснилось, она глубоко ошибалась. Никогда в жизни ей не было так страшно, как когда она ступила на нить паутины, что тянулась от стены ущелья до дворца королевы пауков. Отрава чувствовала себя совершенно беззащитной. Ей придется долго-долго ползти по длиннющей нити высоко над землей, и если за это время появится паук, то ее ждет ужасная, гадкая смерть. Сможет ли она пройти этот путь? И стоит ли попытка спасти сестру так дорого?
И все же Отрава поняла, что не только мысль о сестренке подстегивала ее. Было еще кое-что. Начатое дело, которое нужно завершить, во что бы то ни стало. Она должна двигаться дальше, иначе невозможно. В тот день, когда девушка решила покинуть Чайку, она заставила себя сдвинуться с мертвой точки, и теперь ничто не могло ее остановить, даже она сама. Это было горячее, опьяняющее и безрассудное чувство, и Отрава вцепилась в него так же крепко, как в паучью сеть, потому что лишь оно не даст ей впасть в отчаяние.
Паутина оказалась толщиной с талию Брэма (а он не мог похвастаться стройностью), и к тому же крепкой, как дерево. Если бы этот канат лежал на земле, Отрава могла бы с легкостью пройти по нему. Но он висел над фиолетово-черной бездной, и с обеих сторон поджидала гибель. И потому девушка ползла по сети на четвереньках. Она завязала в узел свои длинные черные волосы и запустила их под воротник, чтобы не прилипли к паутине, но теперь эта беда пугала ее меньше всего. Клей липнул к ее жесткому платью, и любое движение требовало немалых усилий. Каждый раз, когда приходилось отдергивать руку или ногу от клейкой нити, Отрава боялась, что вот— вот примчится паук.
Она полностью сосредоточилась на паутине и не смела даже поднять глаза на логово паука, посмотреть вниз на деревья или оглянуться на Брэма и Перчинку, которые следили за ее продвижением, не решаясь от страха и слова вымолвить. Каждое мгновение мучительно растягивалось в вечность, это было похоже на медленную пытку. Отрава дотронулась до шарика в кармане, убедившись, что он не выпал. Да и на этой высоте его не обо что было разбить. А вдруг он хрустнет, если она придавит его? И что тогда случится?
Вопросы, вопросы… Сейчас все они бесполезны. Потому что помощь далеко, а внизу — необъятная пропасть, и дворец кажется угрожающе огромным, его опутанные паутиной башни метят вонзиться в темное небо. Отраве еще никогда не было так одиноко.
Но она продолжала двигаться, то и дело, останавливаясь после особенно сильных рывков, от которых сеть начинала дрожать. Девушка не отрывала глаз от белой шелковой струны, потому что боялась обернуться и посмотреть, не вышел ли паук. Клей давал ей обманчивое чувство защищенности, но она знала, что если сорвется, то паутина ее не удержит.
— Отрава! Девушка услышала свое имя. Голос Перчинки — и по тону понятно, что это не предвещает ничего хорошего. Отрава обернулась и увидела, как Перчинка на что-то указывает.
Еще один мотылек лениво порхал в ночном воздухе над дворцом.
Тыльной стороной липкой ладони Отрава вытерла пот с губ, потом оценила оставшееся расстояние. Слишком далеко. Оставалась еще четверть пути до дворца, но это займет много времени. Теперь по бокам возвышались башни, достаточно близко, чтобы можно было увидеть разбитые окна и обвалившуюся кирпичную кладку. Впереди протянулись другие нити, соединяясь с той, по которой ползла Отрава. Может быть, доползти до одной из тех башен вдалеке?
Нет. Она не смела пошевелиться. Потому что посмотрела на пещеру паука в скале и увидела то, чего больше всего боялась. Чудовище скорчилось у выхода, вперив восемь тусклых красных глаз в порхающего мотылька, который приближался.
И приближался он к Отраве. Ей захотелось стать крошечной и невидимой, но мотылек, по-видимому, уже приметил ее и решил выяснить, что это за существо такое. Отрава понятия не имела, чем питались эти мотыльки, но подозревала, что вполне похожа на сытный обед. Так что, если эти насекомые тоже плотоядные, у нее большие неприятности. А еще, если мотылек попадет в сеть рядом с ней и сюда прибежит паук, то в один миг сожрет и ее.
Отраве хотелось закричать, чтобы спугнуть мотылька, но это приманило бы паука. Оставалось только сидеть тихо и надеяться.
Мотылек уже подлетел так близко, что девушка чувствовала на своей коже легкий ветерок от тончайших крылышек. Шесть ног зашевелились; фасеточные глазки с любопытством вытаращились. Даже отсутствие зубастой пасти не успокоило Отраву. Мотылек достаточно большой, чтобы подхватить ее.
А потом она вспомнила, насколько слабы эти насекомые, ведь они даже не могут вырваться из непрочного клея паутины.
И Отраве в голову пришла идея. Она отпустила нить, одной рукой дотянулась до котомки, висевшей за плечами, и достала оттуда первое, что попалось под руку, — яблоко. Мотылек опустился перед ней, дергая усиками, и она бросила яблоко в него.
Эффект получился ужасающий. Яблоко прорвало крылышко, как будто это был лист бумаги. Мотылек зажужжал и, отчаянно махая крыльями, кинулся прочь. Отраве пришлось ухватиться за паутину, чтобы не свалиться. Но ранение, видимо, было слишком серьезным, чтобы мотылек мог лететь дальше. Он бешено кружился и не мог набрать высоту, и, в конце концов, врезался в паутину на некотором расстоянии от Отравы. Паук выпрыгнул из своей норы, не желая упускать и эту добычу. Отрава еле удержалась, чтобы не завыть, когда увидела, что к ней вперевалочку, как полагается его сородичам, приближается жирный монстр. Через секунду он уже был на мотыльке и раз за разом вонзал в него свои ядовитые жвала. Мотылек быстро сдался и молча покорился судьбе. Не прошло и пары минут, как бедняга обмяк и уже не мог даже пошевелиться.
Но паук не опутал его коконом, как прошлую жертву. Он принял ту же позу, которую наблюдали Отрава и ее спутники, когда пытались его провести. Словно паук прислушивался к чему-то или глубоко задумался. Он неуклюже скрючился над останками мотылька, расставив лапы по нескольким нитям, и замер.
«Он знает, что я здесь, — в панике подумала Отрава. — Знает или, по крайней мере, подозревает».
Мог ли он ее видеть? Девушка сомневалась, что у паука хорошее зрение, ведь он не заметил ее с друзьями, когда они прятались в расщелине. Но вдруг он чувствовал ее присутствие? Это уже другое дело. В паутине было что-то не то, и паук это чуял.
Он медленно развернулся, и у Отравы все внутри сжалось от страха, когда монстр снова остановился, на этот раз лицом к ней.
Его жвала неуверенно пожевали воздух. Восемь слепых глаз тупо уставились на девушку.
Отрава замерла и затаила дыхание. Что-то привлекло его. Но что?
Ответ пришел к ней с жестокой уверенностью. Биение сердца. Если бы она только могла справиться с этим, успокоить сердце, колотившееся в груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
И все же Отрава поняла, что не только мысль о сестренке подстегивала ее. Было еще кое-что. Начатое дело, которое нужно завершить, во что бы то ни стало. Она должна двигаться дальше, иначе невозможно. В тот день, когда девушка решила покинуть Чайку, она заставила себя сдвинуться с мертвой точки, и теперь ничто не могло ее остановить, даже она сама. Это было горячее, опьяняющее и безрассудное чувство, и Отрава вцепилась в него так же крепко, как в паучью сеть, потому что лишь оно не даст ей впасть в отчаяние.
Паутина оказалась толщиной с талию Брэма (а он не мог похвастаться стройностью), и к тому же крепкой, как дерево. Если бы этот канат лежал на земле, Отрава могла бы с легкостью пройти по нему. Но он висел над фиолетово-черной бездной, и с обеих сторон поджидала гибель. И потому девушка ползла по сети на четвереньках. Она завязала в узел свои длинные черные волосы и запустила их под воротник, чтобы не прилипли к паутине, но теперь эта беда пугала ее меньше всего. Клей липнул к ее жесткому платью, и любое движение требовало немалых усилий. Каждый раз, когда приходилось отдергивать руку или ногу от клейкой нити, Отрава боялась, что вот— вот примчится паук.
Она полностью сосредоточилась на паутине и не смела даже поднять глаза на логово паука, посмотреть вниз на деревья или оглянуться на Брэма и Перчинку, которые следили за ее продвижением, не решаясь от страха и слова вымолвить. Каждое мгновение мучительно растягивалось в вечность, это было похоже на медленную пытку. Отрава дотронулась до шарика в кармане, убедившись, что он не выпал. Да и на этой высоте его не обо что было разбить. А вдруг он хрустнет, если она придавит его? И что тогда случится?
Вопросы, вопросы… Сейчас все они бесполезны. Потому что помощь далеко, а внизу — необъятная пропасть, и дворец кажется угрожающе огромным, его опутанные паутиной башни метят вонзиться в темное небо. Отраве еще никогда не было так одиноко.
Но она продолжала двигаться, то и дело, останавливаясь после особенно сильных рывков, от которых сеть начинала дрожать. Девушка не отрывала глаз от белой шелковой струны, потому что боялась обернуться и посмотреть, не вышел ли паук. Клей давал ей обманчивое чувство защищенности, но она знала, что если сорвется, то паутина ее не удержит.
— Отрава! Девушка услышала свое имя. Голос Перчинки — и по тону понятно, что это не предвещает ничего хорошего. Отрава обернулась и увидела, как Перчинка на что-то указывает.
Еще один мотылек лениво порхал в ночном воздухе над дворцом.
Тыльной стороной липкой ладони Отрава вытерла пот с губ, потом оценила оставшееся расстояние. Слишком далеко. Оставалась еще четверть пути до дворца, но это займет много времени. Теперь по бокам возвышались башни, достаточно близко, чтобы можно было увидеть разбитые окна и обвалившуюся кирпичную кладку. Впереди протянулись другие нити, соединяясь с той, по которой ползла Отрава. Может быть, доползти до одной из тех башен вдалеке?
Нет. Она не смела пошевелиться. Потому что посмотрела на пещеру паука в скале и увидела то, чего больше всего боялась. Чудовище скорчилось у выхода, вперив восемь тусклых красных глаз в порхающего мотылька, который приближался.
И приближался он к Отраве. Ей захотелось стать крошечной и невидимой, но мотылек, по-видимому, уже приметил ее и решил выяснить, что это за существо такое. Отрава понятия не имела, чем питались эти мотыльки, но подозревала, что вполне похожа на сытный обед. Так что, если эти насекомые тоже плотоядные, у нее большие неприятности. А еще, если мотылек попадет в сеть рядом с ней и сюда прибежит паук, то в один миг сожрет и ее.
Отраве хотелось закричать, чтобы спугнуть мотылька, но это приманило бы паука. Оставалось только сидеть тихо и надеяться.
Мотылек уже подлетел так близко, что девушка чувствовала на своей коже легкий ветерок от тончайших крылышек. Шесть ног зашевелились; фасеточные глазки с любопытством вытаращились. Даже отсутствие зубастой пасти не успокоило Отраву. Мотылек достаточно большой, чтобы подхватить ее.
А потом она вспомнила, насколько слабы эти насекомые, ведь они даже не могут вырваться из непрочного клея паутины.
И Отраве в голову пришла идея. Она отпустила нить, одной рукой дотянулась до котомки, висевшей за плечами, и достала оттуда первое, что попалось под руку, — яблоко. Мотылек опустился перед ней, дергая усиками, и она бросила яблоко в него.
Эффект получился ужасающий. Яблоко прорвало крылышко, как будто это был лист бумаги. Мотылек зажужжал и, отчаянно махая крыльями, кинулся прочь. Отраве пришлось ухватиться за паутину, чтобы не свалиться. Но ранение, видимо, было слишком серьезным, чтобы мотылек мог лететь дальше. Он бешено кружился и не мог набрать высоту, и, в конце концов, врезался в паутину на некотором расстоянии от Отравы. Паук выпрыгнул из своей норы, не желая упускать и эту добычу. Отрава еле удержалась, чтобы не завыть, когда увидела, что к ней вперевалочку, как полагается его сородичам, приближается жирный монстр. Через секунду он уже был на мотыльке и раз за разом вонзал в него свои ядовитые жвала. Мотылек быстро сдался и молча покорился судьбе. Не прошло и пары минут, как бедняга обмяк и уже не мог даже пошевелиться.
Но паук не опутал его коконом, как прошлую жертву. Он принял ту же позу, которую наблюдали Отрава и ее спутники, когда пытались его провести. Словно паук прислушивался к чему-то или глубоко задумался. Он неуклюже скрючился над останками мотылька, расставив лапы по нескольким нитям, и замер.
«Он знает, что я здесь, — в панике подумала Отрава. — Знает или, по крайней мере, подозревает».
Мог ли он ее видеть? Девушка сомневалась, что у паука хорошее зрение, ведь он не заметил ее с друзьями, когда они прятались в расщелине. Но вдруг он чувствовал ее присутствие? Это уже другое дело. В паутине было что-то не то, и паук это чуял.
Он медленно развернулся, и у Отравы все внутри сжалось от страха, когда монстр снова остановился, на этот раз лицом к ней.
Его жвала неуверенно пожевали воздух. Восемь слепых глаз тупо уставились на девушку.
Отрава замерла и затаила дыхание. Что-то привлекло его. Но что?
Ответ пришел к ней с жестокой уверенностью. Биение сердца. Если бы она только могла справиться с этим, успокоить сердце, колотившееся в груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65