Он крепко обнял Франка и Петера, круглыми от изумления глазами посмотрел на Рудолфа, который устало стаскивал меховые башмаки.
Наконец к студенту вернулся дар речи:
— Получилось, значит…
И его голос, обычно насмешливый, дрогнул.
У Долфа не хватило сил описать свои приключения в подробностях. Как был, пропитанный потом и грязью, он растянулся на земле и заснул, положив под голову скатанную куртку. Словно в тумане, он услышал слова Леонардо: «Мы совсем потеряли тебя…» Это было последнее, что он помнил.
Ему снилась мама, снился дом и душ в ванной, который почему-то не работал как следует: сколько ни крути кран, из него бежала только ледяная вода…
Шел проливной дождь.
ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ АЛЬПЫ
Нескончаемая колонна путников растянулась по отрогам Карвендела, минуя извилистые, путаные тропы, которые и дорогами-то нельзя было назвать, шумно низвергающиеся потоки, утесы и лощины, непролазную чащу и колючие изгороди кустарника; они скатывались по осыпающимся каменистым склонам, натыкались на обломки скал и вновь взбирались к вершине. С каждым днем холода усиливались, дождь лил не переставая.
Казалось, это плачут горы — повсюду хлюпала, журчала, пенилась вода. На отлогих местах ноги по щиколотку увязали в грязи. Мешки с сухарями промокли и стали вдвое тяжелее. Грубые башмаки до крови натирали подошвы, плохо выделанная кожа прилипала к ногам, от нее исходил зловонный запах. Грязная жижа пропитала одежду, засыхала в волосах. Пеньковая перевязь колчанов натягивалась, до крови врезалась в тело, стрелы погнулись. Ребята на ходу грызли остатки сухарей, чтобы заглушить голод; сильный ливень не позволял зажечь костер и приготовить пищу. Устраиваясь на ночь, они вначале должны были повалить толстое дерево: самая сердцевина его ствола, пропитанная смолой, еще годилась для костра, но хворост насквозь отсырел, трава не загоралась, искры, высекаемые кремнем, тут же гасил дождь. Для того чтобы, вопреки стихиям, разжечь и поддержать пламя, требовалась незаурядная изобретательность и, конечно, легкая рука. Чего только не выдумывал Каролюс в эти дни всеобщего уныния, стремясь вселить бодрость в своих маленьких подданных! Но в горах не было ни тростника для плетения навесов, ни ивовых прутьев, из которых выходили прочные щиты, прикрывающие от ветра. Промокнув до нитки, хныча от изнеможения, немногие счастливцы забивались на ночь в расщелины скал, на худой конец, устраивались под кронами деревьев, сочившихся влагой. Остальные мерзли под струями дождя, дрожали на ледяном ветру.
Ноги разъезжались на осклизлых горных тропах, не слушались на крутом подъеме. То и дело происходили несчастья: кто-то оступился и угодил в пропасть, а тот упал, переломав себе ноги, или захлебнулся, унесенный потоком.
Сколько их погибло за эти три нескончаемых дня восхождения? Долф не знал. Он, не задумываясь, рисковал жизнью, чтобы выручить ребят из цепких лап графа Ромхильда фон Шарница, но эти новые жертвы предотвратить не мог — слишком необъятна была армия крестоносцев.
Долф и его помощники не могли поспеть повсюду. Не одни лишь несчастные случаи угрожали детям, ребята гибли от болезней — воспаления легких, истощения, сердечных приступов — и множества самых неожиданных напастей, на которые столь щедра коварная, не знающая снисхождения природа. Путников подстерегали свирепые звери, ядовитые змеи, лавины камней обрушивались на них с высоты. Над головами детей постоянно кружили стервятники. Однажды хищная птица камнем упала на отставшего от колонны малыша и принялась клевать его. Правда, Берто все же удалось подстрелить беркута, но изувеченный ребенок к концу дня умер, а у самого Берто прибавилось шрамов на теле.
В этот ненастный день сумерки рано окутали гористую местность, и ночь тянулась долго-долго. Леонардо, прокладывавший путь, обнаружил чуть выше пологую лужайку, подходящую для ночевки. Виллем приметил несколько пещер на склонах гор, обступавших поляну, и решил проверить, годятся ли они, чтобы разместить на ночь больных.
Войдя в пещеру, он и охнуть не успел, как столкнулся нос к носу с медведем.
Медведь поднялся на задние лапы и, угрожающе покачиваясь, зарычал. Мальчишки, спустившиеся в пещеру вслед за Виллемом, завизжали при виде грозного зверя.
Непривычные звуки и запахи сбили медведя с толку. Он бухнулся на все четыре лапы, в ярости устремился на вошедших и нанес Виллему смертельный удар исполинской лапой.
Запыхавшийся Леонардо, услыхав крики о помощи, подоспел как раз вовремя. Он с размаху налетел на медведя, который, поматывая головой и урча, нависал над лежащим Виллемом, и, ни секунды не колеблясь, обрушил на голову зверя свою дубинку. Мог ли он медлить? Ведь он обещал детям расправиться с хозяином леса. Медведь попятился, качая ушибленной головой, потом тяжело развернулся и бросился наутек.
Раненый зверь несся прямо на ребят, с криком разбегавшихся во все стороны. Несчастное животное ничего не видело от боли, его череп выдержал сокрушительный удар, но боль усиливалась с каждой минутой. Берто и Каролюс выпустили в него град стрел, которые застряли в клочковатой шерсти, даже не коснувшись шкуры. Леонардо пошел по следу, но догонять зверя не стал, лишь наблюдал за ним издали. Медведь в панике, рыча и царапая когтями, взбирался по склону, не разбирая дороги, втаптывая в грязь ветки и камни. Когда он скрылся за уступом скалы, Леонардо отправился назад.
Ребята встретили победителя восхищенными возгласами, но в лагере царила траурная тишина. Виллем умер. Трое ребят отделались легкими царапинами. Всю оставшуюся жизнь будут они теперь рассказывать удивительную историю о том, как в горах на них напал кровожадный зверь, о том, как отважно они защищались и спасли свою жизнь. Слух о геройстве Леонардо, который в одиночку, вооруженный всего-навсего дубинкой, обратил в бегство лесного великана, переходил из уст в уста.
Долф ничего не знал о случившемся. Он суетился в дальнем конце лагеря, устраивая вместе с Фридой, Марике и Хильдой закрытую площадку для малышей, заходившихся от кашля. Он не обратил внимания на крики, доносившиеся сверху. Семь тысяч детей, которые устраивались на привал, галдели не переставая, он уже успел привыкнуть к этому.
Ночь прошла относительно спокойно. Медведь больше не показывался, волчьи стаи держались поодаль от лагеря, отпугиваемые кострами и недремлющей стражей. Леонардо так и не прилег этой ночью: он обходил лагерь и проверял посты, будоражил часовых если кто-то из них норовил вздремнуть, — одним словом, он был постоянно начеку, освободив тем самым Долфа от множества забот.
Теперь, когда Леонардо взялся командовать стражниками, Долф не беспокоился об охране лагеря, целиком полагаясь на своего друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Наконец к студенту вернулся дар речи:
— Получилось, значит…
И его голос, обычно насмешливый, дрогнул.
У Долфа не хватило сил описать свои приключения в подробностях. Как был, пропитанный потом и грязью, он растянулся на земле и заснул, положив под голову скатанную куртку. Словно в тумане, он услышал слова Леонардо: «Мы совсем потеряли тебя…» Это было последнее, что он помнил.
Ему снилась мама, снился дом и душ в ванной, который почему-то не работал как следует: сколько ни крути кран, из него бежала только ледяная вода…
Шел проливной дождь.
ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ АЛЬПЫ
Нескончаемая колонна путников растянулась по отрогам Карвендела, минуя извилистые, путаные тропы, которые и дорогами-то нельзя было назвать, шумно низвергающиеся потоки, утесы и лощины, непролазную чащу и колючие изгороди кустарника; они скатывались по осыпающимся каменистым склонам, натыкались на обломки скал и вновь взбирались к вершине. С каждым днем холода усиливались, дождь лил не переставая.
Казалось, это плачут горы — повсюду хлюпала, журчала, пенилась вода. На отлогих местах ноги по щиколотку увязали в грязи. Мешки с сухарями промокли и стали вдвое тяжелее. Грубые башмаки до крови натирали подошвы, плохо выделанная кожа прилипала к ногам, от нее исходил зловонный запах. Грязная жижа пропитала одежду, засыхала в волосах. Пеньковая перевязь колчанов натягивалась, до крови врезалась в тело, стрелы погнулись. Ребята на ходу грызли остатки сухарей, чтобы заглушить голод; сильный ливень не позволял зажечь костер и приготовить пищу. Устраиваясь на ночь, они вначале должны были повалить толстое дерево: самая сердцевина его ствола, пропитанная смолой, еще годилась для костра, но хворост насквозь отсырел, трава не загоралась, искры, высекаемые кремнем, тут же гасил дождь. Для того чтобы, вопреки стихиям, разжечь и поддержать пламя, требовалась незаурядная изобретательность и, конечно, легкая рука. Чего только не выдумывал Каролюс в эти дни всеобщего уныния, стремясь вселить бодрость в своих маленьких подданных! Но в горах не было ни тростника для плетения навесов, ни ивовых прутьев, из которых выходили прочные щиты, прикрывающие от ветра. Промокнув до нитки, хныча от изнеможения, немногие счастливцы забивались на ночь в расщелины скал, на худой конец, устраивались под кронами деревьев, сочившихся влагой. Остальные мерзли под струями дождя, дрожали на ледяном ветру.
Ноги разъезжались на осклизлых горных тропах, не слушались на крутом подъеме. То и дело происходили несчастья: кто-то оступился и угодил в пропасть, а тот упал, переломав себе ноги, или захлебнулся, унесенный потоком.
Сколько их погибло за эти три нескончаемых дня восхождения? Долф не знал. Он, не задумываясь, рисковал жизнью, чтобы выручить ребят из цепких лап графа Ромхильда фон Шарница, но эти новые жертвы предотвратить не мог — слишком необъятна была армия крестоносцев.
Долф и его помощники не могли поспеть повсюду. Не одни лишь несчастные случаи угрожали детям, ребята гибли от болезней — воспаления легких, истощения, сердечных приступов — и множества самых неожиданных напастей, на которые столь щедра коварная, не знающая снисхождения природа. Путников подстерегали свирепые звери, ядовитые змеи, лавины камней обрушивались на них с высоты. Над головами детей постоянно кружили стервятники. Однажды хищная птица камнем упала на отставшего от колонны малыша и принялась клевать его. Правда, Берто все же удалось подстрелить беркута, но изувеченный ребенок к концу дня умер, а у самого Берто прибавилось шрамов на теле.
В этот ненастный день сумерки рано окутали гористую местность, и ночь тянулась долго-долго. Леонардо, прокладывавший путь, обнаружил чуть выше пологую лужайку, подходящую для ночевки. Виллем приметил несколько пещер на склонах гор, обступавших поляну, и решил проверить, годятся ли они, чтобы разместить на ночь больных.
Войдя в пещеру, он и охнуть не успел, как столкнулся нос к носу с медведем.
Медведь поднялся на задние лапы и, угрожающе покачиваясь, зарычал. Мальчишки, спустившиеся в пещеру вслед за Виллемом, завизжали при виде грозного зверя.
Непривычные звуки и запахи сбили медведя с толку. Он бухнулся на все четыре лапы, в ярости устремился на вошедших и нанес Виллему смертельный удар исполинской лапой.
Запыхавшийся Леонардо, услыхав крики о помощи, подоспел как раз вовремя. Он с размаху налетел на медведя, который, поматывая головой и урча, нависал над лежащим Виллемом, и, ни секунды не колеблясь, обрушил на голову зверя свою дубинку. Мог ли он медлить? Ведь он обещал детям расправиться с хозяином леса. Медведь попятился, качая ушибленной головой, потом тяжело развернулся и бросился наутек.
Раненый зверь несся прямо на ребят, с криком разбегавшихся во все стороны. Несчастное животное ничего не видело от боли, его череп выдержал сокрушительный удар, но боль усиливалась с каждой минутой. Берто и Каролюс выпустили в него град стрел, которые застряли в клочковатой шерсти, даже не коснувшись шкуры. Леонардо пошел по следу, но догонять зверя не стал, лишь наблюдал за ним издали. Медведь в панике, рыча и царапая когтями, взбирался по склону, не разбирая дороги, втаптывая в грязь ветки и камни. Когда он скрылся за уступом скалы, Леонардо отправился назад.
Ребята встретили победителя восхищенными возгласами, но в лагере царила траурная тишина. Виллем умер. Трое ребят отделались легкими царапинами. Всю оставшуюся жизнь будут они теперь рассказывать удивительную историю о том, как в горах на них напал кровожадный зверь, о том, как отважно они защищались и спасли свою жизнь. Слух о геройстве Леонардо, который в одиночку, вооруженный всего-навсего дубинкой, обратил в бегство лесного великана, переходил из уст в уста.
Долф ничего не знал о случившемся. Он суетился в дальнем конце лагеря, устраивая вместе с Фридой, Марике и Хильдой закрытую площадку для малышей, заходившихся от кашля. Он не обратил внимания на крики, доносившиеся сверху. Семь тысяч детей, которые устраивались на привал, галдели не переставая, он уже успел привыкнуть к этому.
Ночь прошла относительно спокойно. Медведь больше не показывался, волчьи стаи держались поодаль от лагеря, отпугиваемые кострами и недремлющей стражей. Леонардо так и не прилег этой ночью: он обходил лагерь и проверял посты, будоражил часовых если кто-то из них норовил вздремнуть, — одним словом, он был постоянно начеку, освободив тем самым Долфа от множества забот.
Теперь, когда Леонардо взялся командовать стражниками, Долф не беспокоился об охране лагеря, целиком полагаясь на своего друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89