Слезы текли у них по щекам, перемешиваясь со струями дождя. Грозовой шквал, казалось, никак не обойдет речную пойму — с таким яростным, словно предвещавшим всемирный потоп, неистовством бушевала над ней стихия. Девочка лет десяти прилипла к Долфу, ее била дрожь, насквозь промокшее, ветхое платьице порвано во многих местах. И снова Долф снял куртку и набросил ее на худенькие плечи девочки. В теплой и к тому же непромокаемой куртке можно было выдержать и не такой шторм. Девочка с облегчением вздохнула и теснее прижалась к нему. Бедняжка…
Гроза разразилась не только над лагерем путешественников, она обрушилась и на город. Молния угодила в церковную башню (которая тогда еще не была кафедральным собором), деревянные шпиль и рама для часов быстро загорелись. Дождь лил вовсю, но порывы ветра лишь сильнее раздували пламя. Полыхающие куски дерева взлетали в воздух и падали на деревянные и соломенные крыши.
А это уже грозило настоящей бедой. Выбежали из домов люди, им приказано было взять по два ведра каждому. Они образовали длинную цепь, которая растянулась до самой пристани, и под хлеставшим непрерывно дождем передавали из рук в руки деревянные ведра. Внезапно над самой серединой людской цепи блеснула молния — две женщины были убиты на месте. Послышались горестные стенания, но горожане продолжали перехватывать ведра, наполненные водой, поверх обугленных тел — так велика была угроза пожара, нависшая над их домами.
Дети сгрудились вокруг залитых костров и, немея от испуга, не сводили глаз с города, над которым высоко вздымались языки пламени. Буйство разгулявшейся стихии не заглушало криков отчаяния, доносившихся из-за городских стен. Леонардо, стоя рядом с Долфом и девочкой, которую тот прикрывал от ветра, тоже всматривался в зловещую картину.
— Получили по заслугам! — крикнул он, перекрывая шум ветра.
— Но ведь город может сгореть, — ответил Долф, а студент только покачал головой: — В такой ливень не сгорит…
И впрямь, дома залило так, что огонь, полыхавший повсюду, гас, едва коснувшись крыш. Море огня, охватившее церковь и окрестные здания, поглощало несметное количество воды. Влага с шипением испарялась, и облака пара смешивались с клубами дыма. Удушливая пелена нависла над городом. Вспышки молний да второпях зажженные факелы, которыми освещались улицы и городские стены, озаряли зрелище, достойное преисподней. Дети затихли и позабыли о собственных страхах при виде этой фантастической картины. Наверное, они тоже почувствовали, что город постигло возмездие. В полном молчании все следили, как языки пламени взлетают над городскими стенами, ныряют вниз и снова взмывают ввысь. Шум грозы перекрывал набатный колокол. В городе не было церкви, на которой бы уцелела колокольня, и теперь жалобный звон разносился по соседним лесам и полям, словно мольба о помощи.
Наконец непогода улеглась. Горизонт еще загорался сполохами, но дождь прекратился, завеса облаков рассеялась. На небе высыпали звезды. Месяц застыл над речной гладью, озаряя промокшую до нитки детвору. Вскоре поднялся туман и скрыл небесное светило, но Долфу показалось, что недолгий проблеск успокоил ребят. Девочка, которая жалась к нему, пошевелилась и что-то пробормотала. Рядом с Долфом она чувствовала себя спокойно и надежно. Ей было тепло. «А ведь у меня никогда не было сестренки… — как-то невзначай подумалось ему, и он тут же забыл об этом. — Нужно подняться и дойти до города — там сейчас необходима помощь», — приказал себе Долф и сразу почувствовал, как ноги в промокших джинсах налились свинцовой тяжестью. Впрочем, что ему за дело до жителей Спирса?
Рядом послышался голос Леонардо:
— Хорошо, что мы с тобой вечером не пошли в город.
Та же мысль пришла в голову и Долфу. Что там у них сгорело? Постоялый двор? Ратуша? Склады? Он не знал, да и какая ему разница. Здесь, в чистом поле, под открытым небом, Долф в полной безопасности. Разумеется, он вымок и порядком продрог, но зато лагерь уцелел. Мальчик заметил, что все вокруг бормочут слова молитвы.
В предрассветном полумраке он увидел, как Леонардо осеняет себя крестом. И вдруг почувствовал в глубине души смутное желание поступить так же — просто потому, что он не знал, как выразить переполнявшее его чувство благодарности. Он сам удивился неожиданному порыву: уж что-что, а религия в семье профессора Веги никогда не была в почете.
День занимался бледным, быстро разгоравшимся рассветом, и снова становилось жарко. Пожар в городе был побежден. Столбы дыма еще курились над тлеющими пепелищами, но главная опасность миновала, и усталые люди тушили последние очаги пожара.
А в это время на Соборной площади проповедовал вчерашний монах:
— Жители города Спирса, не я ли предупреждал вас, что кара всевышнего падет на ваши головы, если вы, упорствуя, откажете в приюте невинным детям. Посмотрите же, что принесла вам минувшая ночь! Господь Бог в своей неизреченной милости даровал прощение многажды согрешившим, но вас, отринувших детей его, наказал. Он послал огонь с небес, дабы погубить нечестивый град в дыму и пламени. Город спасся, говорите вы? Но кто же спас его? Тысячи детей, призванных выручить гроб Господень из лап неверных. Дети, брошенные вами на произвол судьбы в открытом поле, сжалились над вами, жители Спирса. Это они молили Бога явить свою милость, и Господь смилостивился над вами, повернул вспять огонь, посланный с небес, пролил влагу, погасившую пожар. Детей, для которых пожалели вы хлеба и бобов, теперь благодарите за спасение своего города. Покайтесь, люди, покуда не сгубили навеки душу свою, покуда не стала она добычей дьявола. Покайтесь и возблагодарите Бога. Принесите детям богатые дары, ибо лишь заступничество этих безгрешных спасло вас от верной гибели.
Склонив повинные головы, пробирались жители Спирса в свои уцелевшие дома.
В походном лагере царило оживление. Тысячи юных бродяг сушили промокшую одежду, собирали скудные пожитки, которые разметало ночным ураганом. Грязь со своих мордашек они смывали рейнской водой и ею же наполняли пустые желудки. Как же забавно и деловито выглядели эти снующие по лагерю сорванцы. Они радовались, что миновала страшная ночь и что каждый шаг приближает их к Иерусалиму, белому городу мечты. Пусть варвары с криками разбегутся, завидев их приближение, раскаленное дыхание всевышнего настигнет и испепелит их. Опустевший белокаменный город, самый прекрасный и богатый на земле, святыня христианского мира, примет детское воинство. В нем обретут они вечное блаженство.
Так им обещали…
— Есть хочется, — пожаловался Долф своему другу, который в эту минуту оглаживал ослика, протягивая ему пучок травы.
— Думаю, им хочется есть не меньше нашего, — спокойно заметил Леонардо, взмахом руки указав на необъятный лагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Гроза разразилась не только над лагерем путешественников, она обрушилась и на город. Молния угодила в церковную башню (которая тогда еще не была кафедральным собором), деревянные шпиль и рама для часов быстро загорелись. Дождь лил вовсю, но порывы ветра лишь сильнее раздували пламя. Полыхающие куски дерева взлетали в воздух и падали на деревянные и соломенные крыши.
А это уже грозило настоящей бедой. Выбежали из домов люди, им приказано было взять по два ведра каждому. Они образовали длинную цепь, которая растянулась до самой пристани, и под хлеставшим непрерывно дождем передавали из рук в руки деревянные ведра. Внезапно над самой серединой людской цепи блеснула молния — две женщины были убиты на месте. Послышались горестные стенания, но горожане продолжали перехватывать ведра, наполненные водой, поверх обугленных тел — так велика была угроза пожара, нависшая над их домами.
Дети сгрудились вокруг залитых костров и, немея от испуга, не сводили глаз с города, над которым высоко вздымались языки пламени. Буйство разгулявшейся стихии не заглушало криков отчаяния, доносившихся из-за городских стен. Леонардо, стоя рядом с Долфом и девочкой, которую тот прикрывал от ветра, тоже всматривался в зловещую картину.
— Получили по заслугам! — крикнул он, перекрывая шум ветра.
— Но ведь город может сгореть, — ответил Долф, а студент только покачал головой: — В такой ливень не сгорит…
И впрямь, дома залило так, что огонь, полыхавший повсюду, гас, едва коснувшись крыш. Море огня, охватившее церковь и окрестные здания, поглощало несметное количество воды. Влага с шипением испарялась, и облака пара смешивались с клубами дыма. Удушливая пелена нависла над городом. Вспышки молний да второпях зажженные факелы, которыми освещались улицы и городские стены, озаряли зрелище, достойное преисподней. Дети затихли и позабыли о собственных страхах при виде этой фантастической картины. Наверное, они тоже почувствовали, что город постигло возмездие. В полном молчании все следили, как языки пламени взлетают над городскими стенами, ныряют вниз и снова взмывают ввысь. Шум грозы перекрывал набатный колокол. В городе не было церкви, на которой бы уцелела колокольня, и теперь жалобный звон разносился по соседним лесам и полям, словно мольба о помощи.
Наконец непогода улеглась. Горизонт еще загорался сполохами, но дождь прекратился, завеса облаков рассеялась. На небе высыпали звезды. Месяц застыл над речной гладью, озаряя промокшую до нитки детвору. Вскоре поднялся туман и скрыл небесное светило, но Долфу показалось, что недолгий проблеск успокоил ребят. Девочка, которая жалась к нему, пошевелилась и что-то пробормотала. Рядом с Долфом она чувствовала себя спокойно и надежно. Ей было тепло. «А ведь у меня никогда не было сестренки… — как-то невзначай подумалось ему, и он тут же забыл об этом. — Нужно подняться и дойти до города — там сейчас необходима помощь», — приказал себе Долф и сразу почувствовал, как ноги в промокших джинсах налились свинцовой тяжестью. Впрочем, что ему за дело до жителей Спирса?
Рядом послышался голос Леонардо:
— Хорошо, что мы с тобой вечером не пошли в город.
Та же мысль пришла в голову и Долфу. Что там у них сгорело? Постоялый двор? Ратуша? Склады? Он не знал, да и какая ему разница. Здесь, в чистом поле, под открытым небом, Долф в полной безопасности. Разумеется, он вымок и порядком продрог, но зато лагерь уцелел. Мальчик заметил, что все вокруг бормочут слова молитвы.
В предрассветном полумраке он увидел, как Леонардо осеняет себя крестом. И вдруг почувствовал в глубине души смутное желание поступить так же — просто потому, что он не знал, как выразить переполнявшее его чувство благодарности. Он сам удивился неожиданному порыву: уж что-что, а религия в семье профессора Веги никогда не была в почете.
День занимался бледным, быстро разгоравшимся рассветом, и снова становилось жарко. Пожар в городе был побежден. Столбы дыма еще курились над тлеющими пепелищами, но главная опасность миновала, и усталые люди тушили последние очаги пожара.
А в это время на Соборной площади проповедовал вчерашний монах:
— Жители города Спирса, не я ли предупреждал вас, что кара всевышнего падет на ваши головы, если вы, упорствуя, откажете в приюте невинным детям. Посмотрите же, что принесла вам минувшая ночь! Господь Бог в своей неизреченной милости даровал прощение многажды согрешившим, но вас, отринувших детей его, наказал. Он послал огонь с небес, дабы погубить нечестивый град в дыму и пламени. Город спасся, говорите вы? Но кто же спас его? Тысячи детей, призванных выручить гроб Господень из лап неверных. Дети, брошенные вами на произвол судьбы в открытом поле, сжалились над вами, жители Спирса. Это они молили Бога явить свою милость, и Господь смилостивился над вами, повернул вспять огонь, посланный с небес, пролил влагу, погасившую пожар. Детей, для которых пожалели вы хлеба и бобов, теперь благодарите за спасение своего города. Покайтесь, люди, покуда не сгубили навеки душу свою, покуда не стала она добычей дьявола. Покайтесь и возблагодарите Бога. Принесите детям богатые дары, ибо лишь заступничество этих безгрешных спасло вас от верной гибели.
Склонив повинные головы, пробирались жители Спирса в свои уцелевшие дома.
В походном лагере царило оживление. Тысячи юных бродяг сушили промокшую одежду, собирали скудные пожитки, которые разметало ночным ураганом. Грязь со своих мордашек они смывали рейнской водой и ею же наполняли пустые желудки. Как же забавно и деловито выглядели эти снующие по лагерю сорванцы. Они радовались, что миновала страшная ночь и что каждый шаг приближает их к Иерусалиму, белому городу мечты. Пусть варвары с криками разбегутся, завидев их приближение, раскаленное дыхание всевышнего настигнет и испепелит их. Опустевший белокаменный город, самый прекрасный и богатый на земле, святыня христианского мира, примет детское воинство. В нем обретут они вечное блаженство.
Так им обещали…
— Есть хочется, — пожаловался Долф своему другу, который в эту минуту оглаживал ослика, протягивая ему пучок травы.
— Думаю, им хочется есть не меньше нашего, — спокойно заметил Леонардо, взмахом руки указав на необъятный лагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89