Конечно, нам тоже хочется показать, что и мы не лаптем щи хлебаем. Нормальная защитная реакция... Я – честное слово! – не могу пока ничего тебе объяснить. И по каким причинам не могу – тоже не хочу говорить. Я все понял, «Невод» должен быть, кровь из носу, запущен в заданный срок, и ничего с этим не поделаешь. Придется отложить мою задачку до лучших времен... Давай лучше чайку отопьем, а? У меня есть полпачки китайского с жасмином...
– Спасибо, не хочется. Я лучше поеду в гостиницу да отосплюсь. Собачья работа... Так ты уверен, что сбоев больше не будет?
– Абсолютно. Если где и будет отказ, то не из-за ошибки в протоколе обмена!
– Ну ладно. Тогда я пошел. Извини, но третья бессонная ночь подряд... Еле на ногах стою!
На этот раз мы прощаемся гораздо холоднее, чем накануне. Вот уже не думал, что Пеночкин так завистлив...
Я медленно еду по ночным улицам в сторону центра. Свет фар выхватывает из темноты то обшарпанный газетный киоск, то безумные глаза кошки, которая гуляет сама по себе. Плавная музыка, плавное движение машины... Хорошо. Я люблю эти минуты, когда трудная работа закончена и можно немного расслабиться. М-да... Петя Пеночкин... Задал ты нам хлопот. И это оскорбительное недоверие... А ведь объяснительную тебе писать все равно придется. С подробным изложением сделанной ошибки. «Невод» – это тебе не бреденек, лягушек в пруду пугать. В его ячейках ни одной темной клеточки быть не должно. Придумал что-то толковое – получишь и патент, и премию. Я не злопамятен. Ну, а ежели виноват – вот вам счет! Тоже получишь все, что полагается.
В гостинице, сняв пиджак и скинув туфли, я включаю в розетку «Спутник» и подключаю к нему второго «стукача». Посмотрим, посмотрим, что там за ошибка была и как Петя ее устранил. Если он работал на своем терминале, конечно, а не уходил куда подальше.
В дисплейный класс, например. Чувствительность приборчика мизерная, зато избирательность отличная. Но иначе бы он не смог работать при таком уровне помех.
Чтобы лечь спать со спокойной совестью, я должен убедиться: все, что сказал Пеночкин, соответствует действительности. Вот это, наверное, и есть профессионализм. Когда не упускается ни единая возможность. И когда никому не веришь на слово, даже бывшему однокурснику. Не потому, что в каждом подозреваешь вирусогена. Просто в порядке защиты от возможного непрофессионализма коллег.
Наконец, на жидкокристаллическом дисплее начинают появляться цифры, словно написанные рукой виртуозного каллиграфа:
98.01.42.01.16.90.09.14.84.87.92.76.76.52.66.75.92.54.84.14.40.04.16.34.32.52.26.91.96.14.41.12.10.01.18.46.94. 63.52.61.
Я ошалело смотрю на дисплей. Ничего себе корректировка протоколов обмена! То-то я удивился, что ему так быстро удалось справиться. Больше всего это похоже на шифровку. «Сезам, закройся. Верблюд идет на восток. Али-баба». Или: «Инспектор Полиномов становится опасным. Ликвидировать немедленно. Крёстный».
А дальше – пустые строчки. Одна, другая... десятая... Проклятие! Пеночкин все-таки догадался, что я не рядовой инспектор и не любопытства ради кручусь возле его «Нестора». Что он сделал? Перешел в дисплейный класс? Снял «стукача» с задней стенки, а перед самым моим приходом поставил на место? Нет, нет... Я ведь вернулся неожиданно для него. Недаром он так задергался. Тогда почему дисплей пуст? Сорок первая, сорок вторая...
М-да. На чем-то я прокололся. И самое скверное – не понимаю, на чем. Да еще и так глупо засветился в конце... Понадеялся на «стукача», решил, что уже шах и мат. Восемьдесят шестая, восемьдесят седьмая...
Теоретически все было сделано правильно. Я «ушел» и развязал Пете руки – только для того, разумеется, чтобы тщательно пронаблюдать, что он станет ими делать.
И он действительно затеял какую-то возню. И приступ с «Эллипсом» имел место, к тому же вне расписания, и какие-то числа попали на мой дисплей. А потом, как и замышлялось, я поймал Пеночкина «на горячем». По всем канонам он должен был запаниковать и наделать глупостей. Которые должен был аккуратненько зафиксировать «стукач». И у него ведь действительно руки тряслись. А вот насчет глупостей... Где же они? Кассета на исходе, а экран чист. Неужели приборчик отказал? Да нет, он бы просигнализировал о неисправности...
Вот оно!
Я подскакиваю на стуле и впиваюсь глазами в экран. 42.83.17.61.21.84.60.11.62.90.00.89.58.62.38.53.19.46.90.45.73.36.63.28.27.11.33.10.00.19.27.21.53.43.61.25.21.46.
А дальше – опять пустые строчки. Дождавшись конца микрокассеты, я смотрю на часы. Да, в это время я уже стоял за спиной у Пеночкина. Именно эти цифры он и нажимал поспешно на клавиатуре. И это – вся полученная мною информации? После чего я «засветился», а Петя сказал, что приступов больше не будет?
Я вскакиваю со стула и начинаю ходить по диагонали комнаты. Три метра туда, три обратно...
В том, что у Пеночкина рыльце в пушку, – сомнений больше нет. Но это – единственный результат, полученный нами за двое суток работы. Если не считать трех шифрограмм, очень коротких и потому практически недешифруемых. А что происходит в «Эллипсе» во время приступов? Куда сбрасывалась информация, пока мой «стукач» ловил пустоту на дисплее Пеночкина? Вряд ли теперь мы это узнаем. Вирусоген затаился, предварительно уничтожив следы. Ищи теперь ветра в поле...
Я ложусь ничком на кровать, не раздевшись и даже не сбросив тапочек. Так что будем делать, рыцарь печального образа? Дракон исчез, надев шапку-невидимку и оставив после себя только смрадное воспоминание.
Работать я буду, вот что. Это – самое надежное средство от неудач. Работать, пока или не свалюсь замертво, или не рассею злые чары.
Рывком соскочив с кровати, я бросаюсь к чемодану и достаю из него предмет ненависти администраторов всех гостиниц – кипятильничек. И пару аэрофлотовских пакетиков растворимого кофе. Приходится нарушать. Но кто бы помог мне взбодриться в четвертом часу утра? Разве что Элли... Прекрасная Дама, не пожелавшая отереть кровь и пот с чела поверженного рыцаря. Что делать... Они благосклонны лишь к победителям...
Прихлебывая ароматную густо-коричневую жидкость, я пересчитываю цифры в сообщениях. В первом их 76, во втором 78, в третьем тоже 76. Четные числа. Логично предположить, что каждым двум цифрам соответствует одна буква. Или какой-то другой символ. Тогда букв в сообщениях соответственно 38, 39 и 38.
Странно, что в двух сообщениях одинаковые количества букв. Вероятность такого совпадения невелика. Если только...
Сравнив цифры в первом и третьем сообщениях, я чуть не падаю со стула. Это называется – вышибли из седла. Только-только я на него вскарабкался...
Значит, шифровок было всего лишь две. Но первую Петя зачем-то повторил дважды. И количество знаков, имеющихся в моем распоряжении – на треть меньше...
Я смотрю на шесть строк с цифрами, и какое-то новое смутное чувство возникает во мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Спасибо, не хочется. Я лучше поеду в гостиницу да отосплюсь. Собачья работа... Так ты уверен, что сбоев больше не будет?
– Абсолютно. Если где и будет отказ, то не из-за ошибки в протоколе обмена!
– Ну ладно. Тогда я пошел. Извини, но третья бессонная ночь подряд... Еле на ногах стою!
На этот раз мы прощаемся гораздо холоднее, чем накануне. Вот уже не думал, что Пеночкин так завистлив...
Я медленно еду по ночным улицам в сторону центра. Свет фар выхватывает из темноты то обшарпанный газетный киоск, то безумные глаза кошки, которая гуляет сама по себе. Плавная музыка, плавное движение машины... Хорошо. Я люблю эти минуты, когда трудная работа закончена и можно немного расслабиться. М-да... Петя Пеночкин... Задал ты нам хлопот. И это оскорбительное недоверие... А ведь объяснительную тебе писать все равно придется. С подробным изложением сделанной ошибки. «Невод» – это тебе не бреденек, лягушек в пруду пугать. В его ячейках ни одной темной клеточки быть не должно. Придумал что-то толковое – получишь и патент, и премию. Я не злопамятен. Ну, а ежели виноват – вот вам счет! Тоже получишь все, что полагается.
В гостинице, сняв пиджак и скинув туфли, я включаю в розетку «Спутник» и подключаю к нему второго «стукача». Посмотрим, посмотрим, что там за ошибка была и как Петя ее устранил. Если он работал на своем терминале, конечно, а не уходил куда подальше.
В дисплейный класс, например. Чувствительность приборчика мизерная, зато избирательность отличная. Но иначе бы он не смог работать при таком уровне помех.
Чтобы лечь спать со спокойной совестью, я должен убедиться: все, что сказал Пеночкин, соответствует действительности. Вот это, наверное, и есть профессионализм. Когда не упускается ни единая возможность. И когда никому не веришь на слово, даже бывшему однокурснику. Не потому, что в каждом подозреваешь вирусогена. Просто в порядке защиты от возможного непрофессионализма коллег.
Наконец, на жидкокристаллическом дисплее начинают появляться цифры, словно написанные рукой виртуозного каллиграфа:
98.01.42.01.16.90.09.14.84.87.92.76.76.52.66.75.92.54.84.14.40.04.16.34.32.52.26.91.96.14.41.12.10.01.18.46.94. 63.52.61.
Я ошалело смотрю на дисплей. Ничего себе корректировка протоколов обмена! То-то я удивился, что ему так быстро удалось справиться. Больше всего это похоже на шифровку. «Сезам, закройся. Верблюд идет на восток. Али-баба». Или: «Инспектор Полиномов становится опасным. Ликвидировать немедленно. Крёстный».
А дальше – пустые строчки. Одна, другая... десятая... Проклятие! Пеночкин все-таки догадался, что я не рядовой инспектор и не любопытства ради кручусь возле его «Нестора». Что он сделал? Перешел в дисплейный класс? Снял «стукача» с задней стенки, а перед самым моим приходом поставил на место? Нет, нет... Я ведь вернулся неожиданно для него. Недаром он так задергался. Тогда почему дисплей пуст? Сорок первая, сорок вторая...
М-да. На чем-то я прокололся. И самое скверное – не понимаю, на чем. Да еще и так глупо засветился в конце... Понадеялся на «стукача», решил, что уже шах и мат. Восемьдесят шестая, восемьдесят седьмая...
Теоретически все было сделано правильно. Я «ушел» и развязал Пете руки – только для того, разумеется, чтобы тщательно пронаблюдать, что он станет ими делать.
И он действительно затеял какую-то возню. И приступ с «Эллипсом» имел место, к тому же вне расписания, и какие-то числа попали на мой дисплей. А потом, как и замышлялось, я поймал Пеночкина «на горячем». По всем канонам он должен был запаниковать и наделать глупостей. Которые должен был аккуратненько зафиксировать «стукач». И у него ведь действительно руки тряслись. А вот насчет глупостей... Где же они? Кассета на исходе, а экран чист. Неужели приборчик отказал? Да нет, он бы просигнализировал о неисправности...
Вот оно!
Я подскакиваю на стуле и впиваюсь глазами в экран. 42.83.17.61.21.84.60.11.62.90.00.89.58.62.38.53.19.46.90.45.73.36.63.28.27.11.33.10.00.19.27.21.53.43.61.25.21.46.
А дальше – опять пустые строчки. Дождавшись конца микрокассеты, я смотрю на часы. Да, в это время я уже стоял за спиной у Пеночкина. Именно эти цифры он и нажимал поспешно на клавиатуре. И это – вся полученная мною информации? После чего я «засветился», а Петя сказал, что приступов больше не будет?
Я вскакиваю со стула и начинаю ходить по диагонали комнаты. Три метра туда, три обратно...
В том, что у Пеночкина рыльце в пушку, – сомнений больше нет. Но это – единственный результат, полученный нами за двое суток работы. Если не считать трех шифрограмм, очень коротких и потому практически недешифруемых. А что происходит в «Эллипсе» во время приступов? Куда сбрасывалась информация, пока мой «стукач» ловил пустоту на дисплее Пеночкина? Вряд ли теперь мы это узнаем. Вирусоген затаился, предварительно уничтожив следы. Ищи теперь ветра в поле...
Я ложусь ничком на кровать, не раздевшись и даже не сбросив тапочек. Так что будем делать, рыцарь печального образа? Дракон исчез, надев шапку-невидимку и оставив после себя только смрадное воспоминание.
Работать я буду, вот что. Это – самое надежное средство от неудач. Работать, пока или не свалюсь замертво, или не рассею злые чары.
Рывком соскочив с кровати, я бросаюсь к чемодану и достаю из него предмет ненависти администраторов всех гостиниц – кипятильничек. И пару аэрофлотовских пакетиков растворимого кофе. Приходится нарушать. Но кто бы помог мне взбодриться в четвертом часу утра? Разве что Элли... Прекрасная Дама, не пожелавшая отереть кровь и пот с чела поверженного рыцаря. Что делать... Они благосклонны лишь к победителям...
Прихлебывая ароматную густо-коричневую жидкость, я пересчитываю цифры в сообщениях. В первом их 76, во втором 78, в третьем тоже 76. Четные числа. Логично предположить, что каждым двум цифрам соответствует одна буква. Или какой-то другой символ. Тогда букв в сообщениях соответственно 38, 39 и 38.
Странно, что в двух сообщениях одинаковые количества букв. Вероятность такого совпадения невелика. Если только...
Сравнив цифры в первом и третьем сообщениях, я чуть не падаю со стула. Это называется – вышибли из седла. Только-только я на него вскарабкался...
Значит, шифровок было всего лишь две. Но первую Петя зачем-то повторил дважды. И количество знаков, имеющихся в моем распоряжении – на треть меньше...
Я смотрю на шесть строк с цифрами, и какое-то новое смутное чувство возникает во мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28