— Я собираюсь сделать броню, и притом легкую, как кольчуга.
Кузнец, которого я нанял, годился для общего ремонта железных инструментов, но мне требовался настоящий мастер. Я знал только одного подходящего человека — кузнец Ламберта, Илья. Грубый, неотесанный, буйный мужик. Однако он в совершенстве знал свое дело.
Через час я уже скакал в Окойтц.
Илья всем сердцем желал переехать в Три Стены. Похоже, он не очень ладил с новой женой, которой его наградил граф Ламберт.
— Ты ведь понимаешь, что работа временная, — объяснил я. — Я не собираюсь навечно разлучать тебя с семьей.
— По вашей комнате не носится четверо детей, когда вы пытаетесь отдохнуть. Чужих детей к тому же.
— Если ты не хотел жены с ее детьми, зачем женился?
— Таково было желание графа Ламберта. Можете сами с ним поспорить на этот счет, если вам жить надоело.
— Ну уж, извини. Это совершенно не моя проблема. Граф Ламберт с радостью одолжил мне своего кузнеца, оговорив, однако, что мне следовало найти кого-то на его место. Сезон сбора урожая в самом разгаре, и любой, кто в состоянии починить поломавшиеся инструменты, считается жизненно необходимым человеком.
Я посадил Илью позади себя на круп Анны, и мы добрались в Цешин до темноты. Там я дал Илье мешочек с деньгами и приказал нанять себе четырех помощников плюс одного кузнеца для графа Ламберта.
Он также обязался приобрести железа весом со взрослого мужчину и необходимые инструменты и доставить все в Три Стены в течение двух дней, вместе с тонной древесного угля.
Я представил кузнеца корчмарю и братьям Краковским и наказал оказывать ему посильную помощь.
В Три Стены я подоспел к рассвету, то есть как раз к началу очередной тренировки, после проведения которой похромал к своей хижине и начал вырезать небольшие листы пергамента.
У нас с девушками ушло три дня на все про все, но в конце концов мы смастерили макет полного комплекта доспехов, какие можно увидеть в музее. Все детали состояли из пергамента — с пуговицами, нашитыми в местах для заклепок.
К тому времени, как прибыл Илья с помощниками, мы подготовили ему образцы для работы. Он посчитал мою идею сумасшествием, так же как и все остальные мои задумки. Я позволил ему ругаться сколько угодно, только бы мои доспехи были готовы к сроку.
Если хорошенько подумать, лезвие — это средство концентрации энергии. Меч собирает всю силу ваших рук и скапливает ее на микроскопической площади острия. Именно поэтому тупое лезвие режет хуже. У него площадь больше.
Меч концентрирует энергию не только в пространстве, но и во времени. Чтобы размахнуться им, нужно несколько секунд, но вся энергия замаха выливается в миллисекундах столкновения: сила мгновенного удара увеличивается в сотни раз. Именно поэтому легче срубить дерево, ударяя по нему топором, а не вдавливая инструмент в древесину.
Броня — средство распределения энергии. Подкладка под сталью сжимается, растягивая энергию удара на более продолжительное время. Чем толще подкладка, тем больше времени, тем меньше чувствует удар человек.
Броня также распределяет энергию удара в пространстве. Если лезвие не может рассечь сталь, ему приходится просто давить на нее. Чем больше пластины брони, тем шире площадь, тем меньше чувствует удар плоть. Что до кольчуги, то поверхность под каждым соединением слишком мала, и хотя она в сравнении с голой кожей кажется хорошей защитой, сплошной железной пластине она и в подметки не годится.
Конечно, существуют определенные ограничения толщины подкладки и величины пластин. Вам ведь придется еще как-то двигаться.
Однако я собирался надеть панцирь, который на двести лет превзойдет кольчугу противника, и одно это могло изменить исход битвы. В сражении высокой считается та технология, которая превышает возможности вашего оппонента.
Одновременно с тренировками и изготовлением оружия в Трех Стенах не прекращалась обычная работа. Уже намечались будущие контуры замка, церкви, корчмы, амбара, ледохранилища, бани (двойной, по типу сауны) и фабрики. Теперь я мечтал о коксовальной печи и домне.
С домной придется немного подождать, но мне хотелось знать, сможем ли мы превратить уголь в кокс. Далеко не все виды угля применяются при изготовлении кокса в средневековой печи. Построить же современную коксовальную печь при всем желании мне не удастся.
Пещеру, найденную мальчишками, я собирался расширить, чтобы добывать оттуда железную руду с помощью бронзовых лопат и киркомотыг, которые уже заказал.
И мы все еще не добыли каменный уголь. Каменщики, в конце концов, настолько расстроились, что соорудили огромный костер и побросали в него весь известняковый щебень, что остался после изготовления блоков. Целую неделю подкармливали они огонь деревом и щебнем, а когда костер погас, получили гашеную известь, окись кальция. Добавь песок и воду — и получишь известковый раствор.
Когда я поинтересовался, почему они с самого начала не рассказали, как с помощью костра получают известь, они мне ответили, что я не спрашивал. Тем же вечером за ужином я произнес речь о том, как важно держать меня в курсе подобного рода вещей. Но не думаю, чтобы они слишком глубоко это восприняли. Один из работников прояснил ситуацию: они столько раз видели, как я сооружал какие-то безумные приспособления, что если мне подскажут еще парочку подобных идей, времени на нормальную работу не останется вовсе.
Когда-нибудь я научу их доверять мне.
Вскоре постройки стали принимать нормальную форму, и люди воочию увидели результаты своей работы. Наверное, они уже начали беспокоиться по поводу перспективы застрять посреди леса на зиму, имея всего лишь временные хижины в качестве защиты от непогоды, потому что после того, как были возведены фундаменты, лица рабочих приобрели выражение уверенности.
Большинство детей-пруссов хорошо прижились. По виду они почти не отличались от польских детей примерно того же возраста. Акцент в речи, конечно, остался, но прогресс был заметен даже здесь. Мы хотя бы понимали их. Священник взял за правило оставаться в Трех Стенах по понедельникам для наставлений ребятишек в религии. Немало бывших рабов уже обратились в христианскую веру. Почти все начали изучать ремесло приютившей их семьи. Но иногда, когда дети не видели, что на них смотрят, на их лицах становились заметны следы пережитого ужаса. Это только укрепляло мою уверенность в том, что ребята не должны снова попасть в руки торговцев рабами.
Теперь Анна. Я сдержал свое обещание и сделал большой плакат с буквами, из которых она составляла слова. Лошадь продолжала регулярно посещать церковь, а священник — накапливать неудовольствие по этому поводу. В конце концов, он пришел ко мне за объяснениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70