В будках по оба конца стены теперь постоянно дежурила охрана. С этих выгодных позиций стена просматривалась с обеих сторон по всей длине. Мы решили, что, если меня заметят и поднимут тревогу, у нас будет достаточно времени скрыться до того, как патруль достигнет стены.
Побег был спланирован таким образом, что не было нужды прибегать к насилию, так что мы с Пэтом и Майклом решили однозначно: Шон не станет брать с собой никакого оружия и ни в коем случае не применит силу.
В субботу, в час дня, у нас состоялся заключительный разговор. Никаких неожиданных помех не возникло, в этот день в самом деле собирались показывать фильм, и мы могли действовать, как условились. Стекло неподвижного сегмента в нижнем углу окна, рядом с полом, мы вынули за день до того. Это было нетрудно (так как оно уже было разбито) и прошло незамеченным. В последний момент оставалось лишь выломать железную перегородку.
Многие заключенные использовали свободное субботнее время, для того чтобы прибраться в камерах и проветрить одеяла, развесив их на стальных перилах площадок. Таким образом, не было ничего особенного в том, что на перилах напротив той части окна, сквозь которую я собирался пролезть, висели одеяла, надежно закрывая ее от взглядов двух охранников, дежуривших на посту в центре коридора.
По субботам, в половине четвертого, в Скрабе пили чай. В половине пятого большая часть заключенных пошла смотреть кино, посещение которого было добровольным. Сектор затих и опустел. В противоположном его конце группка заключенных сидела вокруг телевизора, за столами шла игра в карты. Один из дежурных охранников смотрел телевизор, другой, сидя на центральном посту, читал. Это были самые тихие часы за всю неделю.
Казалось, время течет убийственно медленно. Я зашел в камеру к де Кореи попрощаться. Он пожелал мне удачи и попросил подарить ему что-нибудь на память. Я вернулся к себе, подписал мой Коран с параллельными арабским и английским текстами и отдал ему. Затем неспеша подошел к телевизору. Насильно заставив себя немного посмотреть передачу, я отправился в камеру, перекинувшись по дороге парой фраз о футболе с охранником. Я решил принять душ: это должно было меня успокоить, и, что бы ни случилось, я по крайней мере буду чистым. В душевой я провел время, болтая с несколькими парнями, а на обратном пути в камеру налил кружку чая. Охранника на посту не было, он ушел в подсобку играть в шахматы. Еще полчаса — и время побега настанет. Я посмотрел в окно и с радостью обнаружил, что погода окончательно испортилась, моросил дождь. Скоро начнет смеркаться, и видимость ухудшится. Все шло как нельзя лучше.
Не торопясь, я выпил чай и прочитал газету. Когда пришло время собираться, я обулся в спортивные туфли и, взяв из тайника рацию, сунул ее себе под свитер и зажал под мышкой. Бросив последний взгляд на предметы, к которым уже успел привыкнуть, а теперь должен был оставить, я вышел из камеры. В коридоре все было по-прежнему спокойно. Один охранник продолжал смотреть телевизор, другой пока не выходил из подсобки. Было 6.15. Из камеры моего друга-взломщика я вызвал Шоиа. Тот вскоре отозвался: он уже на месте, по ту сторону стены.
— Все в порядке? — спросил я.
— Да, — последовал ответ.
— Мы уже можем выламывать перегородку?
— Да, действуйте.
Мой друг, с нетерпением ждавший рядом со мной, тут же ушел. Спустя всего три минуты он появился вновь. Я подумал, что он столкнулся с неожиданным препятствием и не смог сломать перегородку.
— Что-то случилось? — спросил я. — Ты очень быстро вернулся.
— Нет, все отлично, можешь идти. Перегородка так проржавела, что одного рывка оказалось достаточно, чтобы она вылетела.
Я опять вызвал Шона, и он тут же откликнулся.
— Перегородка сломана. Ты готов?
— Что, уже? Можешь идти, я готов, — послышался голос Шона.
Я засунул рацию под свитер, мой друг пожелал мне удачи, мы обменялись рукопожатиями, и я быстро прошел на площадку, не встретив никого по дороге. Было самое время: через центральный вход уже ввалилась первая партия любителей кино, и коридор наполнился их голосами. Это было неожиданно рано, видимо, фильм оказался коротким. Скоро они с шумом появятся на площадках, направляясь в свои камеры. Я проскользнул в отверстие в окне и нащупал ногами крышу над переходом. Это было делом одной минуты. Осторожно ступая по скользкой от дождя черепице (дождь уже не моросил, а лил вовсю), я стал спускаться вниз. Было совершенно темно. Я достиг желоба, повис на нем, легко спрыгнул на землю и очутился в небольшом укрытии, образованном стеной перехода и выступающей угловой башенкой. Прижавшись к стене, я мог не опасаться, что меня заметит проходящий мимо патруль, даже если бы погода и не загнала охранников под навес. Оказавшись внизу, я сразу же достал рацию и вызвал Шона. Тот немедленно ответил.
— Я снаружи и жду лестницу, — доложил я.
— Подожди минутку, у меня непредвиденные затруднения, — ответил он взволнованным голосом и прервал связь.
Я стоял в темном укрытии и ждал. Дождь не стихал, и скоро я совершенно промок. Время шло, но ничего не происходило. Рация продолжала молчать. Я вновь вызвал его, но ответа не получил. Неужели он попал в беду и ему пришлось срочно бежать? Или струсил в последний момент? Это было на него не похоже, но кто знает…
Из тюрьмы донесся сигнальный звонок, призывающий заключенных разойтись по камерам. Потом их пересчитают и запрут. Топот и голоса людей нарастали. Значит, было где-то без десяти семь. Теперь оставалось совсем мало времени до того момента, когда обнаружат, что меня нет. Рация молчала. Шон, видимо, уехал. Возвращаться в тюрьму не было смысла, и я решил ждать.
Вдруг вновь громко и четко раздался голос Шона. Я вздохнул с облегчением, поскольку уже почти потерял надежду услышать его.
— Извини, произошла заминка. Сейчас я все улажу.
— Пожалуйста, поторопись, — в отчаянии прокричал я, — у нас не остается времени.
— Еще минутку, — ответил Шон, и снова наступило долгое молчание.
Я напряженно ждал, готовый броситься к стене, как только через нее перелетит веревочная лестница. Но ничего не происходило. Тишшу нарушали лишь шум дождя да стук дверей запираемых камер. Примерно через пять минут, показавшихся мне вечностью, Шон опять вышел на связь, на этот раз голос его звучал твердо и уверенно:
— Будь готов!
Тут же в свете дуговой лампы я увидел, как лестница перелетела через стену, перекрутилась, выпрямилась и застыла. Она казалась невероятно тонкой и ненадежной, но, как только я увидел ее, понял, что меня уже ничто не остановит. Я засунул уоки-токи под мокрый свитер и, низко пригнувшись, бросился к стене, вцепился в лестницу и полез наверх. Это было на удивление просто. На одном дыхании, незамеченный охраной в караульных будках, но сопровождаемый (я уверен в этом) несколькими парами возбужденно горящих глаз, следивших за мной из камер, я достиг верха стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102