Список вождей и их жалкие деяния наводят на мысль об упорной регрессивной тенденции подменять цель поиска путей реализации потенциала общества, которым они правят, целью сохранения своей собственной власти. Они не видят, да и не могут видеть, что этот путь не ведет к процветанию и безопасности советского общества, что их интересы и интересы страны не совпадают. Скомпрометирован не социалистический способ производства, на котором зиждется весь советский строй (и который признан верным почти во всем мире), а политическая верхушка этого строя, кучка людей, принимающих ключевые решения по управлению советским обществом. Многим стало ясно, что решение сложнейших проблем управления в СССР уже недоступно сегодняшним лидерам, требуется новое поколение руководителей.
За последние двадцать лет резко возросли, в абсолютном и относительном измерениях, материальные и прочие привилегии представителей власти и их семей, что неизбежно ведет к росту их нежелания перемен и смелых решений. Эта система привилегий, по возможности скрываемая от глаз народа, одновременно отражает и ведет к дальнейшему размыванию в среде правящего слоя моральных, этических и интеллектуальных норм, служащих краеугольным камнем взглядов классического коммунизма на человеческое общество. Несомненна связь между этой формой организованной полулегальной коррупции верхушки и ее окружения со спонтанной нелегальной коррупцией в советском обществе вообще. В то же время тридцать лет жизни и работы здесь убедили меня в том, что идея «один за всех и все за одного», этот моральный рычаг социализма, глубоко укоренилась в сознании большинства людей, владеющих той или иной властью, и, похоже, не утратила своего значения.
В Советском Союзе сама инициатива творческих преобразований будет, скорее всего, исходить от партийно-государственной иерархии, а не извне. Кажется вполне вероятным, что в ближайшие пять лет благодаря позитивным переменам «наверху» произойдет улучшение политического, культурного и морального климата в стране, будет проведен целый комплекс реформ, затрагивающих все важнейшие стороны жизни в Советском Союзе».
Внешнюю политику правительства Брежнева Дональд подверг особенно уничтожающей критике. Вот что он писал:
«Мне кажется, что характерной особенностью сегодняшней внешней политики СССР, которая, вопреки попыткам и ожиданиям ее „творцов“, наносит огромный вред интересам страны, является лишенное диалектики однобокое понимание роли вооруженных сил государства в мировой политике, неумение установить в этой сфере верные пропорции и приоритеты для достижения подлинной безопасности и благоденствия советского общества. За последние пять лет, когда требовалось принятие кардинальных внешнеполитических решений, взгляды военной верхушки — чей профессиональный интерес в абсолютизации вооруженной мощи страны опирался на поддержку высших эшелонов власти — превалировали над мнением тех, кто призывал обуздать милитаризм, подчиняющий себе внешнюю политику.
Советский Союз, как бы загипнотизированный количеством и разнообразием американских ядерных вооружений, непрерывно наращивает смертоносную мощь своих собственных, что не только не дает ему никаких преимуществ, но имеет самые печальные последствия.
Последним проявлением этого явилось размещение нового поколения ядерных ракет, наведенных на западноевропейские страны и их соседей. Если советское руководство и полагало, что развертывание ракет СС-20 не побудит ФРГ, Великобританию и ряд других западных стран согласиться на размещение на их территориях нового поколения американских вооружений той же мощности, то этого не произошло. Если Советский Союз не изменит свою политику, то непосредственным результатом этого станет новый скачок ядерной конфронтации в Европе, который принесет ему не ожидаемое превосходство, а нечто прямо противоположное. Таким образом, поведение советского руководства наводит на мысль о его непонимании того, какими средствами стоит добиваться преимуществ, равно как и о полной неспособности правильно предвидеть реакцию западноевропейских государств».
Когда ему предложили написать статью, оправдывающую развертывание ракет СС-20, он отказался, заявив, как делал обычно в таких случаях, что «не желает участвовать в антисоветской пропаганде», поскольку считал, что размещение ракет противоречит интересам Советского Союза.
Он был солидарен с диссидентами, взывавшими к обновлению, демократии, ограничению власти партийно-бюрократического аппарата. Ради этой солидарности Дональд регулярно отдавал часть своих доходов — немалых по советским понятиям — в фонд помощи семьям диссидентов, попавших в тюрьму. Он также неоднократно писал отдельным советским руководителям, выступая в защиту диссидентов и протестуя против насильственного содержания некоторых из них в психиатрических лечебницах.
Начало и конец его жизни были отмечены жертвами. Первую жертву он принес, являясь студентом Кембриджа. Тогда он мечтал преподавать в этом университете. В 30-е годы Дональд вступил в коммунистическую партию, вскоре был завербован Коминтерном на работу в пользу СССР, но вдруг получил назначение в английский МИД. И хотя жизнь дипломата с ее неизбежным социальным окружением совершенно ему не подходила, он отбросил все личные амбиции ради служения делу, в которое верил, и стал сотрудником дипломатической службы.
По иронии судьбы он сумел реализовать свои стремления, приехав в Советский Союз и избрав новую профессию: Дональд стал ученым и добился впечатляющих успехов в своей области.
И в конце жизни ему предстояло принести большую личную жертву. Через два года после приезда в СССР к нему приехали его жена Мелинда и трое их детей. Они так и не смогли освоиться в этой стране и никогда не были здесь счастливы. Всю жизнь Дональд страдал от чувства вины за то, что вырвал жену и детей из привычной для них жизни. Когда в конце 70-х годов его сыновья с их советскими женами выразили твердое желание эмигрировать в Англию или США, он счел своим долгом сделать все возможное и помочь им. Это был брежневский период, и советские власти неохотно позволяли людям выезжать из страны. Хотя у Дональда были хорошие отношения с КГБ, он понимал, что ему придется использовать все свое влияние, чтобы власти разрешили его семье вернуться на Запад. Зная, что у него рак и жить осталось недолго, он старался все устроить, пока еще был в силах. Власти могли не выпустить их из страны после его смерти, и он этого боялся. Как выяснилось, его страхи были напрасны: его семья уехала бы в любом случае, но тогда мы об этом не знали. Я говорю «мы», поскольку Дональд и я всегда советовались друг с другом по всем важным вопросам, и я тоже настоятельно рекомендовал ему использовать свое влияние, пока еще не поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
За последние двадцать лет резко возросли, в абсолютном и относительном измерениях, материальные и прочие привилегии представителей власти и их семей, что неизбежно ведет к росту их нежелания перемен и смелых решений. Эта система привилегий, по возможности скрываемая от глаз народа, одновременно отражает и ведет к дальнейшему размыванию в среде правящего слоя моральных, этических и интеллектуальных норм, служащих краеугольным камнем взглядов классического коммунизма на человеческое общество. Несомненна связь между этой формой организованной полулегальной коррупции верхушки и ее окружения со спонтанной нелегальной коррупцией в советском обществе вообще. В то же время тридцать лет жизни и работы здесь убедили меня в том, что идея «один за всех и все за одного», этот моральный рычаг социализма, глубоко укоренилась в сознании большинства людей, владеющих той или иной властью, и, похоже, не утратила своего значения.
В Советском Союзе сама инициатива творческих преобразований будет, скорее всего, исходить от партийно-государственной иерархии, а не извне. Кажется вполне вероятным, что в ближайшие пять лет благодаря позитивным переменам «наверху» произойдет улучшение политического, культурного и морального климата в стране, будет проведен целый комплекс реформ, затрагивающих все важнейшие стороны жизни в Советском Союзе».
Внешнюю политику правительства Брежнева Дональд подверг особенно уничтожающей критике. Вот что он писал:
«Мне кажется, что характерной особенностью сегодняшней внешней политики СССР, которая, вопреки попыткам и ожиданиям ее „творцов“, наносит огромный вред интересам страны, является лишенное диалектики однобокое понимание роли вооруженных сил государства в мировой политике, неумение установить в этой сфере верные пропорции и приоритеты для достижения подлинной безопасности и благоденствия советского общества. За последние пять лет, когда требовалось принятие кардинальных внешнеполитических решений, взгляды военной верхушки — чей профессиональный интерес в абсолютизации вооруженной мощи страны опирался на поддержку высших эшелонов власти — превалировали над мнением тех, кто призывал обуздать милитаризм, подчиняющий себе внешнюю политику.
Советский Союз, как бы загипнотизированный количеством и разнообразием американских ядерных вооружений, непрерывно наращивает смертоносную мощь своих собственных, что не только не дает ему никаких преимуществ, но имеет самые печальные последствия.
Последним проявлением этого явилось размещение нового поколения ядерных ракет, наведенных на западноевропейские страны и их соседей. Если советское руководство и полагало, что развертывание ракет СС-20 не побудит ФРГ, Великобританию и ряд других западных стран согласиться на размещение на их территориях нового поколения американских вооружений той же мощности, то этого не произошло. Если Советский Союз не изменит свою политику, то непосредственным результатом этого станет новый скачок ядерной конфронтации в Европе, который принесет ему не ожидаемое превосходство, а нечто прямо противоположное. Таким образом, поведение советского руководства наводит на мысль о его непонимании того, какими средствами стоит добиваться преимуществ, равно как и о полной неспособности правильно предвидеть реакцию западноевропейских государств».
Когда ему предложили написать статью, оправдывающую развертывание ракет СС-20, он отказался, заявив, как делал обычно в таких случаях, что «не желает участвовать в антисоветской пропаганде», поскольку считал, что размещение ракет противоречит интересам Советского Союза.
Он был солидарен с диссидентами, взывавшими к обновлению, демократии, ограничению власти партийно-бюрократического аппарата. Ради этой солидарности Дональд регулярно отдавал часть своих доходов — немалых по советским понятиям — в фонд помощи семьям диссидентов, попавших в тюрьму. Он также неоднократно писал отдельным советским руководителям, выступая в защиту диссидентов и протестуя против насильственного содержания некоторых из них в психиатрических лечебницах.
Начало и конец его жизни были отмечены жертвами. Первую жертву он принес, являясь студентом Кембриджа. Тогда он мечтал преподавать в этом университете. В 30-е годы Дональд вступил в коммунистическую партию, вскоре был завербован Коминтерном на работу в пользу СССР, но вдруг получил назначение в английский МИД. И хотя жизнь дипломата с ее неизбежным социальным окружением совершенно ему не подходила, он отбросил все личные амбиции ради служения делу, в которое верил, и стал сотрудником дипломатической службы.
По иронии судьбы он сумел реализовать свои стремления, приехав в Советский Союз и избрав новую профессию: Дональд стал ученым и добился впечатляющих успехов в своей области.
И в конце жизни ему предстояло принести большую личную жертву. Через два года после приезда в СССР к нему приехали его жена Мелинда и трое их детей. Они так и не смогли освоиться в этой стране и никогда не были здесь счастливы. Всю жизнь Дональд страдал от чувства вины за то, что вырвал жену и детей из привычной для них жизни. Когда в конце 70-х годов его сыновья с их советскими женами выразили твердое желание эмигрировать в Англию или США, он счел своим долгом сделать все возможное и помочь им. Это был брежневский период, и советские власти неохотно позволяли людям выезжать из страны. Хотя у Дональда были хорошие отношения с КГБ, он понимал, что ему придется использовать все свое влияние, чтобы власти разрешили его семье вернуться на Запад. Зная, что у него рак и жить осталось недолго, он старался все устроить, пока еще был в силах. Власти могли не выпустить их из страны после его смерти, и он этого боялся. Как выяснилось, его страхи были напрасны: его семья уехала бы в любом случае, но тогда мы об этом не знали. Я говорю «мы», поскольку Дональд и я всегда советовались друг с другом по всем важным вопросам, и я тоже настоятельно рекомендовал ему использовать свое влияние, пока еще не поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102