И где
ты их вообще видела - абстрактные? Ведь сегодня она абстрактна, а
завтра без нее история остановится! Ну, хорошо, ну, не нравится тебе.
Ну, откажись! Ведь так все шло славно, только-только с Малышом
сошлись, такой парень чудесный, умница, с ним можно горы было бы
своротить! Эх ты... Ты о нем-то, о нем подумала!
Майка. А дальше! Что - дальше? Я о нем подумала. Он больше не
придет.
Вандерхузе (тяжело вздохнув). Я понимаю тебя, Майка, но не
оправдываю. Так, знаешь ли, не поступают...
(Пауза.)
Комов. Ну что ж. Я буду говорить прямо. Да, я стремлюсь
превратить Малыша в орудие Земли. Я всеми доступными мне средствами
совершенно беспощадно (иронический поклон в сторону Майки) стремлюсь
восстановить в нем человека. Вся трудность в том, что аборигены,
воспитавшие Малыша, не хотят нас. Но они оставили в Малыше достаточно
человеческого, Чтобы мы получили возможность завладеть его
сознанием... Я уверен, мы сумеем убедить Малыша, что наши цивилизации
равны со своими достоинствами и недостатками, и жизнь его, как
посредника между нами и ими, будет радостна и полна...
Вандерхузе (тихо). Геннадий, ведь контакта не будет.
Комов (устало). И вы, Яков...
Вандерхузе. Вы ведь прекрасно понимаете, Геннадий, что мы имеем
дело со свернувшейся цивилизацией. Разум, замкнутый на себе.
Комов. Они спасли и воспитали Малыша, они неплохо осведомлены о
человечестве. Это не замкнутость, это...
Вандерхузе. Ну, Геннадий, абсолютная замкнутость - это
теоретический идеал. Что же касается Малыша... Если цивилизация
достаточно стерта, гуманизм ее мог превратиться в социальный инстинкт.
Они спасли ребенка, потому что испытывали в таком живую потребность.
Комов. Обо всем этом я думал, и вы ничего нового, Яков, мне не
сказали...
Вандерхузе. Геннадий, вы помните, Шура Семенов стер бортжурнал. Я
не успел еще сказать вам, Шура стер журнал не на планете, а еще в
космосе. Потому что он в космосе подвергся нападению. Перед вашим
приходом я принял сообщение из Центра (протягивает Комову листок с
радиограммой), они обшарили околопланетное пространство и
обнаружили...
Майка, Попов (в один голос). Кого? Кто обнаружен?
Комов (бегло просматривая радиограмму). ...спутник автомат с
космической миной.
Вандерхузе. Если мне не изменяет память, такой спутник-автомат,
что-то вроде вооруженного часового, в незапамятные времена
устанавливался в околопланетном пространстве, если планета объявлялась
запрещенной (вздохнув). Вот эта мина и пришлась по кораблю
Семеновых...
Попов. Но почему?
Вандерхузе. Те, кто устанавливали такого вооруженного часового,
на своем опыте убеждались в некоммуникабельности местной цивилизации,
в том, что она замкнута, и более того, что контакт с ней грозит для
нее серьезными потрясениями. (Пауза.) Что же вы, Геннадий, думаете
своим интеллектом победить интеллект целой цивилизации?
Комов. Нам надо, несмотря ни на что, попытаться. У нас есть
посредник - Малыш.
Вандерхузе (тихо). Вот в этом-то и дело, Геннадий. Между нашими
двумя цивилизациями, как между молотом и наковальней, оказалась
третья, и за эту третью, за единственного представителя, Малыша, мы
вот уже больше суток несем всю полную ответственность.
(Комов глубоко вздыхает. Пауза.)
Комов (вяло). Может быть. (Поднимается, идет, шаркая
по-стариковски подошвами, к выходу. На пороге останавливается, не
сдерживаясь, кричит). Неужели же никто из вас не понимает, что Малыш -
это случай, единственный случай, по сути невозможный, и поэтому
единственный и последний! Ведь этого больше не случится никогда.
Понимаете? Ни-ког-да! (Стремительно уходит.)
(Все подавленно молчат.)
Попов (неуверенно). Но те... Кто поставил и охранный спутник, они
шли на преступление, погиб Шура Семенов...
Вандерхузе. Скорее всего, это сделали Странники, а они летали,
если вы помните, целыми эскадрами. Наверное, полагали, что одиночный
звездолет может быть только автоматическим зондом, и потом... Нас
всегда где-нибудь подстерегает неизвестность. И прикасаться к ней -
всегда означает идти на риск. Что же делать, ошибки, они могут нести
гибель, но они же открывают пути к познанию. Главное, чтобы меньше
было ошибок нелепых.
(Попов срывается с места и выбегает из рубки. Где-то лязгает люк.
Попов возвращается, в руках у него мяч и телепередатчик: мяч спущен,
телепередатчик разбит.)
Попов (растерянно). Мне показалось... Вот, только это и было,
возле самого люка.
(Где-то слышна музыка.)
Майка. Слышите?
(Музыка громче. Слышен голос Малыша.
Подари мне песенку,
В ней расскажи мечту свою,
Я буду петь ее здесь,
И со мной будешь ты.
И снег уйдет, и придут цветы
Красные...
И в глубинах будут скользить
Рыбы...
И они захотят мне добра.
Как ты.
Майка выбегает из корабля, за ней - Попов, подхватив доху. Слышно
- лязгает люк.
Все время слышна песенка.
Вандерхузе сидит в кресле, печально склонив голову.
Подари мне песенку,
В ней расскажи мечту свою,
Я буду петь ее здесь,
И на Земле буду - я.
И снег уйдет, и придут цветы
Красные...
И в глубинах будут скользить
Рыбы...
И они захотят мне добра.
Как ты.
Слышно: лязгает люк. Возвращается Майка, на ней накинута доха. С
Майкой Попов. Появляется Комов. Вандерхузе смотрит на них с молчаливым
вопросом. Майка бросается в кресло, закрывает лицо руками.)
Занавес
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
ты их вообще видела - абстрактные? Ведь сегодня она абстрактна, а
завтра без нее история остановится! Ну, хорошо, ну, не нравится тебе.
Ну, откажись! Ведь так все шло славно, только-только с Малышом
сошлись, такой парень чудесный, умница, с ним можно горы было бы
своротить! Эх ты... Ты о нем-то, о нем подумала!
Майка. А дальше! Что - дальше? Я о нем подумала. Он больше не
придет.
Вандерхузе (тяжело вздохнув). Я понимаю тебя, Майка, но не
оправдываю. Так, знаешь ли, не поступают...
(Пауза.)
Комов. Ну что ж. Я буду говорить прямо. Да, я стремлюсь
превратить Малыша в орудие Земли. Я всеми доступными мне средствами
совершенно беспощадно (иронический поклон в сторону Майки) стремлюсь
восстановить в нем человека. Вся трудность в том, что аборигены,
воспитавшие Малыша, не хотят нас. Но они оставили в Малыше достаточно
человеческого, Чтобы мы получили возможность завладеть его
сознанием... Я уверен, мы сумеем убедить Малыша, что наши цивилизации
равны со своими достоинствами и недостатками, и жизнь его, как
посредника между нами и ими, будет радостна и полна...
Вандерхузе (тихо). Геннадий, ведь контакта не будет.
Комов (устало). И вы, Яков...
Вандерхузе. Вы ведь прекрасно понимаете, Геннадий, что мы имеем
дело со свернувшейся цивилизацией. Разум, замкнутый на себе.
Комов. Они спасли и воспитали Малыша, они неплохо осведомлены о
человечестве. Это не замкнутость, это...
Вандерхузе. Ну, Геннадий, абсолютная замкнутость - это
теоретический идеал. Что же касается Малыша... Если цивилизация
достаточно стерта, гуманизм ее мог превратиться в социальный инстинкт.
Они спасли ребенка, потому что испытывали в таком живую потребность.
Комов. Обо всем этом я думал, и вы ничего нового, Яков, мне не
сказали...
Вандерхузе. Геннадий, вы помните, Шура Семенов стер бортжурнал. Я
не успел еще сказать вам, Шура стер журнал не на планете, а еще в
космосе. Потому что он в космосе подвергся нападению. Перед вашим
приходом я принял сообщение из Центра (протягивает Комову листок с
радиограммой), они обшарили околопланетное пространство и
обнаружили...
Майка, Попов (в один голос). Кого? Кто обнаружен?
Комов (бегло просматривая радиограмму). ...спутник автомат с
космической миной.
Вандерхузе. Если мне не изменяет память, такой спутник-автомат,
что-то вроде вооруженного часового, в незапамятные времена
устанавливался в околопланетном пространстве, если планета объявлялась
запрещенной (вздохнув). Вот эта мина и пришлась по кораблю
Семеновых...
Попов. Но почему?
Вандерхузе. Те, кто устанавливали такого вооруженного часового,
на своем опыте убеждались в некоммуникабельности местной цивилизации,
в том, что она замкнута, и более того, что контакт с ней грозит для
нее серьезными потрясениями. (Пауза.) Что же вы, Геннадий, думаете
своим интеллектом победить интеллект целой цивилизации?
Комов. Нам надо, несмотря ни на что, попытаться. У нас есть
посредник - Малыш.
Вандерхузе (тихо). Вот в этом-то и дело, Геннадий. Между нашими
двумя цивилизациями, как между молотом и наковальней, оказалась
третья, и за эту третью, за единственного представителя, Малыша, мы
вот уже больше суток несем всю полную ответственность.
(Комов глубоко вздыхает. Пауза.)
Комов (вяло). Может быть. (Поднимается, идет, шаркая
по-стариковски подошвами, к выходу. На пороге останавливается, не
сдерживаясь, кричит). Неужели же никто из вас не понимает, что Малыш -
это случай, единственный случай, по сути невозможный, и поэтому
единственный и последний! Ведь этого больше не случится никогда.
Понимаете? Ни-ког-да! (Стремительно уходит.)
(Все подавленно молчат.)
Попов (неуверенно). Но те... Кто поставил и охранный спутник, они
шли на преступление, погиб Шура Семенов...
Вандерхузе. Скорее всего, это сделали Странники, а они летали,
если вы помните, целыми эскадрами. Наверное, полагали, что одиночный
звездолет может быть только автоматическим зондом, и потом... Нас
всегда где-нибудь подстерегает неизвестность. И прикасаться к ней -
всегда означает идти на риск. Что же делать, ошибки, они могут нести
гибель, но они же открывают пути к познанию. Главное, чтобы меньше
было ошибок нелепых.
(Попов срывается с места и выбегает из рубки. Где-то лязгает люк.
Попов возвращается, в руках у него мяч и телепередатчик: мяч спущен,
телепередатчик разбит.)
Попов (растерянно). Мне показалось... Вот, только это и было,
возле самого люка.
(Где-то слышна музыка.)
Майка. Слышите?
(Музыка громче. Слышен голос Малыша.
Подари мне песенку,
В ней расскажи мечту свою,
Я буду петь ее здесь,
И со мной будешь ты.
И снег уйдет, и придут цветы
Красные...
И в глубинах будут скользить
Рыбы...
И они захотят мне добра.
Как ты.
Майка выбегает из корабля, за ней - Попов, подхватив доху. Слышно
- лязгает люк.
Все время слышна песенка.
Вандерхузе сидит в кресле, печально склонив голову.
Подари мне песенку,
В ней расскажи мечту свою,
Я буду петь ее здесь,
И на Земле буду - я.
И снег уйдет, и придут цветы
Красные...
И в глубинах будут скользить
Рыбы...
И они захотят мне добра.
Как ты.
Слышно: лязгает люк. Возвращается Майка, на ней накинута доха. С
Майкой Попов. Появляется Комов. Вандерхузе смотрит на них с молчаливым
вопросом. Майка бросается в кресло, закрывает лицо руками.)
Занавес
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14