В Вальвене Ренуар встретил многих друзей и знакомых. Там были Октав Мирбо, Теодор Дюре, Амбруаз Воллар, Мери Лоран, которую связывали с поэтом узы нежной дружбы, Роден, Таде Натансон и его жена, красавица Мисиа, Анри де Ренье, Хосе Мариа де Эредиа, Катюлл Мендес, Тулуз-Лотрек и Вюйар – эти двое гостили на даче у Натансонов, – Эдуард Дюжарден, Ромен Коолю, Боннар, Элемир Бурж… Все они, подобно Ренуару, были потрясены внезапной кончиной Малларме. В этот прекрасный воскресный день, напоенный щедрым солнечным светом, за катафалком к кладбищу Саморо потянулась длинная скорбная колонна людей, и многие – отнюдь не только женщины – рыдали. Речь у могилы поэта произнес Анри Ружон, но волнение помешало ему ее закончить. Молодой Поль Валери тоже пытался что-то сказать, но не смог.
По возвращении с кладбища Таде и Мисиа Натансон увезли нескольких друзей, в том числе Ренуара, в свое имение в Вильнёв-сюр-Йон, где на скорую руку устроили обед. Лица гостей были искажены усталостью, скорбью. За столом царило мрачное, напряженное настроение. Время шло. Кое-кто из гостей пытался оживить беседу, вспоминая остроты поэта. Но в этой гнетущей атмосфере даже шутки покойного не имели успеха, гости лишь принужденно кивали головой. Вечерело… И вдруг очередное «словцо» Малларме было встречено громким, раскатистым, нервным смехом, который мгновенно заразил всех присутствующих. Смеялся «самый старый» и в то же время, как утверждал Таде Натансон, «самый молодой» из гостей – Ренуар. Это он вдруг разразился неудержимым, неумолчным, оглушительным смехом, сбрасывая с себя и снимая тем самым с других оцепенение пережитой скорби.
Мисиа Натансон, поначалу поддавшись всеобщему порыву веселости, вдруг смолкла, осознав неприличие этого смеха. Пытаясь оборвать его, она стала выговаривать смеющимся. Тогда Ренуар, повернувшись к хозяйке, обратив к ней худое лицо, обрамленное седой бородкой, слегка покачал головой и улыбнулся печально и мягко:
«Не огорчайтесь, Мисиа, ведь похороны Малларме бывают раз в жизни!»

* * *
«Вперед, мимо могил», – говорил Гёте…
Снова, как и в прошлом году, под рождество у Ренуара разыгрался приступ ревматизма, на этот раз поистине «ужасный». На несколько дней художник полностью утратил подвижность правой руки. Страдания его были так велики, что ему пришлось оставить работу.
Наконец боль утихла.
Ренуар снова стал владеть правой рукой. И возобновил работу над картинами.
И еще он возобновил свои утренние упражнения с мячиками.
III
СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ
Сливает полдень, в точности часов. Из блестков – море, море в вечной смене!
Валери. Морское кладбище

Ренуар не совсем оправился от перенесенного приступа. Боли не проходили. По совету врачей в феврале 1899 года художник уехал на юг и поселился в Кань-сюр-Мер, в гостинице «Савурнен», на берегу бухты Ангелов. Эту гостиницу рекомендовал ему приятель – художник Фердинан Деконши, женившийся на дочери ее владельца; он же расхваливал мягкий климат здешних мест.
«День хуже, день лучше, – писал Ренуар Дюран-Рюэлю. – Словом, кажется, мне нужно к этому привыкнуть и смириться».
Вспомнив собственное предсказание о том, что, когда наконец он сам сочтет себя зрелым живописцем, его подведут силы, он делает вывод: «Грех жаловаться, могло быть и хуже».
Возможно, он писал эти слова, думая о несчастном Сислее. 1 февраля, незадолго до отъезда Ренуара из Парижа, он вместе с Клодом Моне провожал в последний путь человека, который был их веселым спутником в годы, проведенные в Фонтенбло. Казалось, судьба безжалостно преследовала пейзажиста, певца берегов Луэна. Успех никак не шел к нему, и он ожесточился. Конец его был ужасен: он умер от рака горла. И в довершение всего, словно в насмешку, как это часто случается с художниками, не признанными при жизни, его картины, еще вчера презираемые публикой, стали теперь предметом страстного внимания любителей живописи.
«…могло быть и хуже…»
На полпути между Антибом и Ниццей, примерно в двенадцати километрах от каждого из этих городов, высится старинная «висячая крепость» Кань с крепостными стенами, воротами, крутыми улочками. На самой вершине холма – старинный замок, построенный Гримальди в XIV веке. Отсюда открывается вид на море, на гряды холмов, поросшие оливами, кипарисами и апельсиновыми деревьями, и на Альпы.
Деконши не солгал: этот уголок – находка для художника. Гостиница «Савурнен» стояла у подножия крепости. Ренуар, приехавший сюда с намерением «пожариться на солнце», старался как можно больше работать на воздухе. Но ему было трудно ходить из-за сильно распухших ног. «Когда окрепнут ноги, надо думать, я стану поправляться быстрее».
Вопреки всем трудностям он, пользуясь его собственным выражением, «не сидел на месте», ездил проведать Дедона, жившего в Ницце. Однако, несмотря на жару, состояние его не улучшилось. «Я чрезвычайно расстроен. Здешний врач предупредил меня: если я буду исправно лечиться, лечение займет в лучшем случае полтора года. Как видите, мне не дают соскучиться, хотя, может, все это преувеличено».
Ренуару рекомендовали водолечение. Дедон советовал ему съездить в Италию, в Акви. В глубине души Ренуар мало верил в успех лечения. И все же в августе он отправился в Экс-ле-Бен.
В начале июля состоялся аукцион, на котором распродавались картины из коллекции Виктора Шоке. Одна из картин, в свое время написанная Ренуаром в «Ла Гренуйер», была продана за 20 тысяч франков. Хорошая цена! Она, естественно, удовлетворяла художника. Но все это не приносило ему истинной радости. К тому нее его возмущало, что живопись превратили в предмет купли-продажи. Он не любил, когда смешивали искусство и деньги. «Деньги» – это слово у всех на устах, и «деньгами» пытаются все объяснить, как будто люди, такие, как Ренуар, работая, могут думать о деньгах, а не трудятся ради собственного удовольствия, в силу присущей им неодолимой потребности творить, созидать…
Ренуар осуждал современное общество за то, что оно подчинено власти денег. «Банк – невеселое учреждение, но современное общество не может без него обойтись. Банки необходимы для появления железных дорог, канализации, газа и удаления аппендикса».
Ренуар с тоской думал о былых временах, идеализируя минувшее столетие, сожалел, что перевелись принцы – покровители искусств. «А теперь, – говорил он, – теперь мы не картину вешаем на стену, а ценность. Почему бы не выставить на обозрение акцию Суэцкого канала?»
Что ж, можно и так… В конце концов, улыбаясь, говорил Ренуар, деньги, которые приносит художнику его работа, в сущности, оплачивают удовольствие, получаемое от творчества, что тоже неплохо. «Когда я путешествую и прошу отца Дюрана выслать аванс, это как-никак чрезвычайно удобно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101