Оба вагона были расцвечены союзными флагами. «Золотой эшелон» еще 3 января был передан под чешскую охрану. Вагоны Колчака и Пепеляева прицепили к эшелону одного из чехословацких полков и отправили на Иркутск. В Черемхове, где фактическая власть уже тогда находилась у коммунистов, по их настоянию, в вагон села и их параллельная «охрана» из 8 вооруженных рабочих во главе с командиром партизанского отряда В. И. Буровым.
Значение золотого эшелона никак не исчерпывалось его огромной стоимостной ценностью. Оно непосредственно влияло на формирование политики и реальных шагов самых различных сил. Эшелон стал предметом торга и одним из факторов решения судьбы А. В. Колчака. Многие его сподвижники и современники не без оснований считали, что его заявления еще в Омске, что золото да и награбленные чехословаками огромные ценности являются достоянием России и он не допустит их вывоза за границу явилось главнейшей причиной их предательства, вступления в торг за счет его головы и с эсеровско-меньшевистскими, и с большевистскими представитель-ными органами. И те, и другие довольствовались сдачей им Колчака и части ценностей в виде лишь, можно сказать, «распространенного» золотого эшелона. Колчак, все еще надеявшийся на сохранение антибольшевистского режима хотя бы в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, ускорил развязку, акт предательства своим телеграфным приказом владивостокским властям о проверке огромного имущества, товаров и ценностей, вывозимых чехами на союзных кораблях на родину. О ней стало известно чехословацкому руководству, хотя и использовался окружной телеграфный путь. Кем же и как охранялся золотой эшелон? О том, как он потом из Иркутска в Казань возвращался, написано много, в том числе о чекисте А. А. Косухине. Об эшелоне Колчака в этом плане — ничего. Исходно можно было предполагать, что коль скоро достоянием России Колчак чрезвычайно дорожил, прежде всего специально из-за него эвакуировался в последний момент и двигался вместе с отступающей армией, то и охрану к эшелону должен был поставить надежную и во главе нее поставить офицера, лично ему известного. Так оно и было. Начальником команды охраны был назначен офицер не высокого чина, но в высших военных кругах известный и проверенный — поручик М. К. Ермохин. Екатеринбуржец Ермохин был участником 1-й мировой войны, добровольцем антибольшевистских формирований генерала князя В. В. Голицына, его 7-й Уральской горных стрелков дивизии. Военными деятелями он вскоре используется в комендантской службе Екатеринбурга, затем генерал-лейтенант М. К. Дитерихсом был привлечен к охране места поиска и раскопок захоронения останков царской семьи. С назначением Дитерихса Главкомом фронта Ермохин был назначен начальником отряда по охране его лично и штаба. Сопровождал генерала и при поездках его с фронта в Ставку, в резиденцию Колчака, который имел возможность его узнать. После ссоры Дитерихса с Колча-ком, назначении им Главкомом фронта другого генерала — К. В. Сахарова, использовавшего свою третью охрану, команда М. К. Ермохина получила новое, специальное поручение. Колчак сам встретился с Ермохиным, разъяснил задачи и особенности предстоящих действий в пути следования эшелона в составе поездов Верховного правителя.
Команда поручика М. К. Ермохина на всем пути следования успешно охраняла поезд, вплоть до Нижнеудинска, где Колчак фактически был взят чехословацким командованием под неглас-ный арест, а русская охрана заменялась. Ермохин со своими солдатами и офицерами отказывал-ся сдать эшелон чехословацкой команде, тем более — разоружиться, и только тогда, когда получил личный приказ Верховного, охрану все же сдал, подчинился. Но оружие команда не сдала и некоторое время продолжала выполнять охранные функции, только во внешнем кольце. Внутреннюю, непосредственную охрану стали нести чехословаки, и сразу же начались крупные хищения золота. В дальнейшем ермохинцы разделили участь терпящей поражение армии. Сам он некоторое время служил в войсках атамана Г. М. Семенова, затем эмигрировал в Маньчжу-рию. Жил с семьей в нужде, что свидетельствовало о его и его команды непричастности к кражам золота, вопреки заявлениям чехословаков о том, что они начались еще до них.
Эшелон прибыл в Иркутск днем 15 января. Колчак и его сподвижники, офицеры, которых в вагон набилось очень много, с тревогой рассуждали о том, куда и под чьей охраной их повезут далее: в Харбин или во Владивосток? А дороги дальше Иркутска вагонам Колчака и Пепеляева уже не было. Все заведомо и определенно было решено. Не известить Колчака, не сделать ему через кого-то даже намека на то, что союзники не помышляют о его спасении, — это и есть не что иное, как акт предательства. Что бы потом ни говорил Жанен, а совершено было именно предательство. Знай о предрешенности вопроса о выдаче его повстанцам, Колчак сам предпринял бы более действенные шаги к организации освобождения и побега.
Приведем отрывки из воспоминаний начальника штаба Верховного правителя и Главноко-мандующего генерал-лейтенанта М. И. Занкевича, составленных по свежим впечатлениям, еще в 1920 г., об обстоятельствах готовившегося предательства А. В. Колчака союзным командовани-ем во главе с генералом М. Жаненом и чехословацким руководством. Во время двухнедельного «стояния» поездов Колчака в Нижнеудинске «…чехами, — писал Занкевич, — была получена новая инструкция из Иркутска из штаба союзных войск, а именно: если адмирал желает, он может быть вывезен союзниками под охраной чехов в одном вагоне, вывоз же всего адмиральского поезда не считается возможным.
Относительно поезда с золотым запасом должны были последовать какие-то дополни-тельные указания…
Адмирал глубоко верил в преданность солдат конвоя. Я не разделял этой веры… На другой день все солдаты, за исключением нескольких человек, перешли в город к большевикам. Измена конвоя нанесла огромный моральный удар адмиралу, он как-то весь поседел за одну ночь…
Когда мы остались одни, адмирал с горечью сказал: «Все меня бросили». После долгого молчания он прибавил: «Делать нечего, надо ехать». Потом он сказал: «Продадут меня эти союзнички»… я самым настойчивым образом советую ему этой же или ближайшей ночью переодеться в солдатское платье и… скрыться в одном из проходивших чешских эшелонов… Адмирал задумался и после долгого и тяжелого молчания сказал: «Нет, не хочу я быть обязанным спасением этим чехам»…
Вагон с адмиралом был прицеплен к эшелону 1-го батальона 6-го чешского полка…
Перед самым отходом поезда в Иркутск, начальник чешского эшелона, к которому был прицеплен вагон адмирала (майор Кровак), сообщил мне следующие, полученные им из штаба союзных войск, инструкции:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69