«Всем! Всем! Всем!», был телеграфно распространен всюду.
И пошла гулять по свету версия, что Колчак был расстрелян по инициативе и решению Иркутского ревкома. В это поверили и белые. Но, как говорится, тайное в конце концов всегда становится явным. Так и в данном случае. В вопросе о том, кем, где и когда было принято решение о расстреле А. В. Колчака, кто приказал и кто исполнил этот приказ, полагаем, можно поставить точку.
* * *
В чем причина трагедии А. В. Колчака, его белого дела на Урале и в Сибири, т. е. поражения от режима, созданного и руководимого коммунистической партией?
В данном биографическом очерке я вовсе не преследовал цели исчерпывающе ответить на этот вопрос.
И содержанием очерка, и представленными документами и материалами я стремлюсь познакомить читателя прежде всего с жизнью и деятельностью А. В. Колчака. Однако все же хочу высказать еще и такие соображения общего характера.
Прежде всего замечу, что трагедия Колчака есть составная часть такой участи всего белого движения. А оно потерпело поражение всюду. Пытаться рассматривать причины поражения Колчака локализованно, вне общей обстановки в стране, на всех фронтах, без сопоставления политики, вооруженных сил белых и красных вряд ли продуктивно. Часто отмечают: Колчак — выдающийся военный, но моряк, и взялся как бы не за «свое» дело — руководство действиями сухопутных вооруженных сил. Это так и не так. Во-первых, он осуществлял общее руководство военными действиями, а непосредственное — общевойсковики, его Ставка, Главный штаб, командующие фронтом и соединениями. Во-вторых, в других регионах страны, в частности на юге России, во главе белого движения стоял один из опытнейших генералов А. И. Деникин, а результат получился тот же. При этом следует учесть, что в лагере Деникина собрался цвет генералитета, кадрового офицерства и политических сил России, чего не было у Колчака. И тем не менее результат один. Так что дело не только и не столько в военной профессии Колчака.
Представляется, что победа белых собственными силами лежала почти за пределами возможного. Стихия разрушительной волны в России оказалась столь мощной, особенно с момента, когда ею в определяющей мере умело овладели большевики, что с Октября, с 1918 г., выдерживать ее, тем более сокрушить было крайне трудно. Антибольшевики долго и упорно внушали себе мысль, что советская власть — это случайное, противоестественное и, значит, — кратковременное явление. Они не понимали всей силы опасности большевизма и безмерно запоздали с развертыванием масштабной вооруженной борьбы, да и принятием других радикальных мер.
Ожидание низами общества (в составе которых большую, все увеличивавшуюся толщу составляли люмпенизированные, маргинальные элементы) избавления от тягот войны, социальных бедствий, стали благодатной почвой для распространения, а с Октября — вколачивания всеми средствами пропаганды и агитации на государственном уровне захватно-распределительных и разрушительных коммунистических идей. Обещание скорого светлого будущего воспринималось вполне достижимым. Надежда на чудо овладевала десятками миллионов. На зараженные утопической идеей слои населения легче ложились и идеи сословно-классовой нетерпимости, беспредела насилия. Нетерпимость, и все большую, к большевикам, их сторонникам, раздражительность по поводу поведения низов общества проявляли и противники советской власти. Здравого смысла лишались обе борющиеся стороны, следствием чего рождалась в невероятных масштабах и проявлениях жестокость, красный и белый террор.
Большевистские лозунги — «Бей кровопийц-помещиков, буржуев, мироедов-кулаков, интеллигентов — пособников эксплуататоров, попов — подпевал богатых» — толкали на насилие, становились двигательной силой на фронте и в тылу.
Одной из масштабных ошибок Колчака была попытка поставить армию вне политики, вплоть до законодательного запрещения участвовать в политической деятельности офицеров и солдат. И это в условиях гражданской войны, громадной ставки коммунистов на поголовную идеологизацию сознания красноармейца, на «окомиссаривание» частей и соединений армии. И на аполитичное «вакуумное» сознание солдат Колчака сильнее действовала агитация коммунистов-подпольщиков.
Коммунистическая партия, советские и военные, военно-политические органы власти составляли собой монолит. Действия всех звеньев системы, всех фронтов жесточайшим образом контролировались и координировались. Белое движение по целому ряду параметров уступало красному. Все крупнейшие очаги белого движения географически были разобщены и не только практически не координировали своих операций, но и действовали сплошь и рядом в ущерб друг другу. О громадной ущербности общему делу достижения победы над большевиками, пестрой партийной и политической междоусобицы, борьбы между социалистическими, либерально-демократическими и правыми, реакционными силами и говорить не приходится. А местами, в особенности у Колчака, возникала проблема типа семеновщины, противостояния и противодействия правительствам.
Все белогвардейские правительства, особенно колчаковское, сохраняя на знаменах лозунг «Единая и неделимая Россия», действовали весьма негибко в области межнациональных отношений, почти не находили компромиссных, хотя бы кратковременных, решений. И в этом направлении лишали себя возможности расширять антибольшевистский фронт за счет национально-демократических движений. Пропаганда и действия правительства Ленина были во многом диаметрально противоположными, тактически куда более гибкими. Если вожди белого движения в ответ на требования самоопределения, автономии обычно говорили нет, то больше-вистское правительство давало щедрые обещания, заявляло о признании самостоятельности государств, при первой возможности столь же легко их нарушая.
Сосредоточение в центральных районах военной промышленности, которой располагали советы, и отсутствие или только отдельные ее вкрапления на окраинах, где действовали белые, создавали дисбаланс сил. Он не был преодолен и поставками белым оружия, боеприпасов и снаряжения из стран, союзных России. Вмешательство в дела России иностранных государств для оказания помощи белому движению в борьбе с Красной армией оказалось малополезным. Конкуренция между самими интервентами, особенно на Дальнем Востоке и в Сибири, борьба их за влияние на правительства белых лишь ослабляли общий фронт антибольшевизма.
Красная армия в разгар гражданской войны имела гораздо большую численность, чем все белогвардейские армии, с учетом численности иностранных войск. К началу 1919 г. Красная армия насчитывала 1 млн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
И пошла гулять по свету версия, что Колчак был расстрелян по инициативе и решению Иркутского ревкома. В это поверили и белые. Но, как говорится, тайное в конце концов всегда становится явным. Так и в данном случае. В вопросе о том, кем, где и когда было принято решение о расстреле А. В. Колчака, кто приказал и кто исполнил этот приказ, полагаем, можно поставить точку.
* * *
В чем причина трагедии А. В. Колчака, его белого дела на Урале и в Сибири, т. е. поражения от режима, созданного и руководимого коммунистической партией?
В данном биографическом очерке я вовсе не преследовал цели исчерпывающе ответить на этот вопрос.
И содержанием очерка, и представленными документами и материалами я стремлюсь познакомить читателя прежде всего с жизнью и деятельностью А. В. Колчака. Однако все же хочу высказать еще и такие соображения общего характера.
Прежде всего замечу, что трагедия Колчака есть составная часть такой участи всего белого движения. А оно потерпело поражение всюду. Пытаться рассматривать причины поражения Колчака локализованно, вне общей обстановки в стране, на всех фронтах, без сопоставления политики, вооруженных сил белых и красных вряд ли продуктивно. Часто отмечают: Колчак — выдающийся военный, но моряк, и взялся как бы не за «свое» дело — руководство действиями сухопутных вооруженных сил. Это так и не так. Во-первых, он осуществлял общее руководство военными действиями, а непосредственное — общевойсковики, его Ставка, Главный штаб, командующие фронтом и соединениями. Во-вторых, в других регионах страны, в частности на юге России, во главе белого движения стоял один из опытнейших генералов А. И. Деникин, а результат получился тот же. При этом следует учесть, что в лагере Деникина собрался цвет генералитета, кадрового офицерства и политических сил России, чего не было у Колчака. И тем не менее результат один. Так что дело не только и не столько в военной профессии Колчака.
Представляется, что победа белых собственными силами лежала почти за пределами возможного. Стихия разрушительной волны в России оказалась столь мощной, особенно с момента, когда ею в определяющей мере умело овладели большевики, что с Октября, с 1918 г., выдерживать ее, тем более сокрушить было крайне трудно. Антибольшевики долго и упорно внушали себе мысль, что советская власть — это случайное, противоестественное и, значит, — кратковременное явление. Они не понимали всей силы опасности большевизма и безмерно запоздали с развертыванием масштабной вооруженной борьбы, да и принятием других радикальных мер.
Ожидание низами общества (в составе которых большую, все увеличивавшуюся толщу составляли люмпенизированные, маргинальные элементы) избавления от тягот войны, социальных бедствий, стали благодатной почвой для распространения, а с Октября — вколачивания всеми средствами пропаганды и агитации на государственном уровне захватно-распределительных и разрушительных коммунистических идей. Обещание скорого светлого будущего воспринималось вполне достижимым. Надежда на чудо овладевала десятками миллионов. На зараженные утопической идеей слои населения легче ложились и идеи сословно-классовой нетерпимости, беспредела насилия. Нетерпимость, и все большую, к большевикам, их сторонникам, раздражительность по поводу поведения низов общества проявляли и противники советской власти. Здравого смысла лишались обе борющиеся стороны, следствием чего рождалась в невероятных масштабах и проявлениях жестокость, красный и белый террор.
Большевистские лозунги — «Бей кровопийц-помещиков, буржуев, мироедов-кулаков, интеллигентов — пособников эксплуататоров, попов — подпевал богатых» — толкали на насилие, становились двигательной силой на фронте и в тылу.
Одной из масштабных ошибок Колчака была попытка поставить армию вне политики, вплоть до законодательного запрещения участвовать в политической деятельности офицеров и солдат. И это в условиях гражданской войны, громадной ставки коммунистов на поголовную идеологизацию сознания красноармейца, на «окомиссаривание» частей и соединений армии. И на аполитичное «вакуумное» сознание солдат Колчака сильнее действовала агитация коммунистов-подпольщиков.
Коммунистическая партия, советские и военные, военно-политические органы власти составляли собой монолит. Действия всех звеньев системы, всех фронтов жесточайшим образом контролировались и координировались. Белое движение по целому ряду параметров уступало красному. Все крупнейшие очаги белого движения географически были разобщены и не только практически не координировали своих операций, но и действовали сплошь и рядом в ущерб друг другу. О громадной ущербности общему делу достижения победы над большевиками, пестрой партийной и политической междоусобицы, борьбы между социалистическими, либерально-демократическими и правыми, реакционными силами и говорить не приходится. А местами, в особенности у Колчака, возникала проблема типа семеновщины, противостояния и противодействия правительствам.
Все белогвардейские правительства, особенно колчаковское, сохраняя на знаменах лозунг «Единая и неделимая Россия», действовали весьма негибко в области межнациональных отношений, почти не находили компромиссных, хотя бы кратковременных, решений. И в этом направлении лишали себя возможности расширять антибольшевистский фронт за счет национально-демократических движений. Пропаганда и действия правительства Ленина были во многом диаметрально противоположными, тактически куда более гибкими. Если вожди белого движения в ответ на требования самоопределения, автономии обычно говорили нет, то больше-вистское правительство давало щедрые обещания, заявляло о признании самостоятельности государств, при первой возможности столь же легко их нарушая.
Сосредоточение в центральных районах военной промышленности, которой располагали советы, и отсутствие или только отдельные ее вкрапления на окраинах, где действовали белые, создавали дисбаланс сил. Он не был преодолен и поставками белым оружия, боеприпасов и снаряжения из стран, союзных России. Вмешательство в дела России иностранных государств для оказания помощи белому движению в борьбе с Красной армией оказалось малополезным. Конкуренция между самими интервентами, особенно на Дальнем Востоке и в Сибири, борьба их за влияние на правительства белых лишь ослабляли общий фронт антибольшевизма.
Красная армия в разгар гражданской войны имела гораздо большую численность, чем все белогвардейские армии, с учетом численности иностранных войск. К началу 1919 г. Красная армия насчитывала 1 млн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69