Учил уважать и соперников.
Сегодня Качалин – президент клуба «Кожаный мяч». Президент всех футбольных мальчишек. И лучшего наставника, думаю, не сыщешь.
Он всегда ставил реальные задачи. Не требовал невозможного, как некоторые тренеры, полагающие, что завышенная цель перед игрой взбодрит команду. Тренер доверял нашему чувству ответственности и не любил, если на установке появлялись начальственные лица и пытались по-своему разговаривать с игроками.
И на чемпионате в Швеции нам помогала ровность, трезвость его характера.
– Знаю, что вы устали, но очень надо добиться победы, хотя бы с минимальным счетом, – сказал Качалин перед игрой со шведской сборной.
Тут вмешался один из руководителей делегации, горячий по натуре человек.
– О каком минимальном счете речь? Мы, помнится, громили шведов под Полтавой. Обязаны разгромить их и сегодня! Вы устали, но постарайтесь. За эту игру мы вас премируем.
Слова резанули, и Лева Яшин не выдержал:
– Мы приехали играть не за деньги, не за премиальные. Приехали защищать спортивную честь страны и сами понимаем, что должны сделать.
Мы приложили все возможные усилия, но ватные ноги не слушались. Опытные соперники были в лучшей форме.
Все складывалось не в нашу пользу. Ответный гол, который забил Ильин, отменили, отменили неверно, несправедливо. Мы пытались повернуть судьбу матча – не удалось. Хозяева поля забили еще мяч и победили: 2:0.
Сейчас, по прошествии многих лет, думаю: может быть, и следовало все же сменить нас, опытных игроков, на молодых, задорных? Пять игр за одиннадцать дней, если еще учесть, что тогда не разрешались замены, – это очень много.
После поражения нас отправили домой. Воспитательная мера? Наказание? К переживаниям из-за неудачи прибавилось чувство обиды и, я бы сказал, унижения. Уверен, негоже так поступать – проиграли, и нечего вам делать на чемпионате. А тогда тем более, ведь телевидение в те времена еще не достигло таких высот, как сегодня. Мы не увидели ни полуфинальных, ни финальных матчей. Они стали бы огромной школой, и пребывание на чемпионате в качестве наблюдателей окупилось бы с лихвой. Но… Мы быстро собрали вещи и отправились в аэропорт.
Самолет приземлился в Великих Луках. Долго ждали погоды. На душе тяжко. Валентин Бубукин все пытался нас встряхнуть. Самому невесело, а так шутил и балагурил, что и мы не могли не улыбаться.
Учитывая ту ситуацию, в которой оказалась наша сборная перед выездом в Швецию, можно с уверенностью сказать: не потеряй мы трех ведущих игроков, на равных могли бы сразиться со всеми соперниками, кроме бразильской сборной. Она действительно была на несколько голов выше – блистала звездами, современной тактикой, ставшей для всех откровением.
И тем не менее мы попали в восьмерку сильнейших команд мира. Получили высокую оценку специалистов прессы. В газетах писали, что русские могут гордиться своей командой, она достойно представила на мировом параде футбол своей страны. Может, не так уж и плохо для дебюта?
Но наше спортивное начальство не склонно было трезво и спокойно разбираться в случившемся. Всегда легче принимать волевые решения, выносить выговоры, рубить головы. Так уже было после Олимпиады в Хельсинки, когда разжаловали в «рядовые» выдающегося тренера Бориса Андреевича Аркадьева. Короче, на нас рассердились. Хоть времена переменились и страна преодолевала тяжелые последствия культа личности во всех сферах жизни, стиль управления спортом оставался прежним. Дров из-за него ломалось немало, и успехам он явно не способствовал.
А ведь дебют советской сборной на чемпионате мира был очень важен для развития всего нашего футбола. Ни одно состязание – ни Олимпиада, ни чемпионат Европы, ни ответственные клубные встречи – не идет в сравнение с чемпионатом мира. В нем принимают участие действительно лучшие команды планеты. Накопленное за четыре года мастерство, тактический багаж – все выставляется на всемирное обозрение. Но борьба за достойное место на таком вернисаже требует освоения достижений мировой футбольной науки, мастерства, высочайшего напряжения, концентрации сил, всей воли.
Семь чемпионатов отшумело с той поры, и советская сборная еще пять раз участвовала в финалах мировых первенств. Не раз она повторяла результат 1958 года – попадала в восьмерку сильнейших, поднималась и ступенькой выше – в 1966 году, в Англии, оказалась в числе четырех ведущих сборных команд; и если бы не явное невезение… Что ж, на ответственном испытании все может случиться. Иногда не хватало мастерства для достижения желанной цели, иногда уводили от нее досадные оплошности и ошибки. И всегда оставалось одно – работа. Работа и надежда. Футбольные часы быстро отсчитают очередные четыре года – что ждет впереди?
ИЗ «СПАРТАКА» В «СПАРТАК»
Осенью 1959 года, сразу же после возвращения из Колумбии, где я повесил бутсы на гвоздик, Николай Петрович предложил мне: «А что, если ты станешь тренером нашей команды?» Тренерство, конечно, входило в мои жизненные планы, но прийти сразу в такой клуб, как «Спартак», не мечтал.
Стать наставником Нетто, Ильина, Исаева, наставником товарищей, с которыми только что был на равных – возможно ли? «Я тебе помогу, – сказал Старостин, заметив мое смятение. – Да и ребята к тебе хорошо относятся…»
Что там греха таить, игроки зачастую критикуют своих тренеров, и между собой и в открытую. Правда, мы, спартаковцы, та плеяда, в которой играл я, критиканством не отличались. Знали одно: выкладываться на тренировках, выходя на поле, показывать игру. Строго спрашивали друг с друга.
У нас конфликтов с тренерами почти не возникало. Несогласия по тактике игры были, и футболисты тут высказывали свое мнение. Но это не портило наших отношений с Николаем Алексеевичем Гуляевым, которого мне предстояло сменить. Мы уважали его за трудолюбие, преданность делу. А как все сложится у меня?
Случалось, меня спрашивали: легче было бы, если б стал тренером другой команды? Скорее всего нет. А впрочем, не знаю. Я был рад, что, не успев уйти из родной команды, снова в нее возвращаюсь – не мыслил себя без «Спартака», вне «Спартака».
Игроки встретили новость о моем назначении по-доброму. Я сказал им: был вашим товарищем, им остаюсь, но с сегодняшнего дня я еще и тренер, прошу об этом помнить. Признаете вы меня в новой роли или нет – дело времени, а сейчас начнем работать.
И как-то получилось, что я почти сразу стал Никитой Павловичем. Многие, правда, и раньше звали меня «Палыч»: были моложе. Только Игорь Нетто не мог переключиться, я остался для него Никитой, и во время тренировок обращался ко мне только по имени. Ни в чем себе не изменял. Но форма обращения – дело, как говорится, десятое.
Невольно оглядывался на тренеров, с которыми мне довелось работать, видел их уже по-новому, старался разобраться в стиле их отношений с игроками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72